Наталия Левитина - Любовница отменяется, или Тренчкот Страница 5

Маман задумчиво смотрит на меня. Я лихорадочно начинаю соображать – а нет ли здесь параллели? Не намекает ли Марго на собственную дочь – неудачливую в плане поддержания семейного реноме.

Ну, нет! Лучше давайте вернемся к Хемингуэю.

– Значит, ты полагаешь, чемодан все же был украден?

– Ах, Юля! Дался тебе этот чемодан! – взрывается Марго. – Тебя прямо заклинило! Украли – не украли! Какая разница? Ты лучше скажи – ты бросила курить?

– Конечно! – бодро рапортую я. – Ты же видишь – я не курю. И не пытаюсь срочно отпроситься в туалет.

– Да, я заметила. Нет, серьезно? И как долго ты уже не куришь?

– Ну… Довольно прилично…

Уже целых два часа.

Правда, пришлось обклеить себя антиникотиновым пластырем, как спальню обоями. Но под одеждой не видно. А еще в аптеке посоветовали жвачку, теперь жую украдкой, чтобы Марго не заметила. Аккуратненько так, соблюдая конспирацию. Ведь жвачка тоже раздражает мамочку.

А что вообще ее не раздражает?

Правильный ответ: общество молодых амбициозных интеллектуалов. По крайней мере с двумя такими я знакома – это мой возлюбленный Никита Арабов и мой старший брат Сергей Бронников.

Увы, общение со мной всегда только нервировало маман.

– Ты закажешь десерт?

– Только не это!

– Как всегда плохо ешь. А знаешь – почему?

– Почему?

– Ты много лет курила, и твои вкусовые рецепторы атрофировались.

И мозги тоже.

Зато удалось сохранить ноги.

Они такие красивые!

– А почему ты совершенно перестала говорить об Ирине и Анечке?

О, нет!

Тема закрыта.

С Ириной я больше не знакома.

– Неужели вы не общаетесь?

– Ну, ты ведь знаешь… Ирина теперь живет за городом, в коттеджном поселке. Добраться до нее не так-то легко.

– А сама она в городе, конечно же, не бывает? – язвительно спрашивает маман.

– Бывает, но у нее постоянно то шейпинг, то салон, то магазины… Сейчас она учится водить автомобиль. Это тоже отнимает уйму времени.

– Хмм… Вы ведь так дружили! Ну, а ребенка она тебе подбрасывает? Ведь ты обожаешь Аню!

О господи!

Зачем с настойчивостью инквизитора возвращать меня к этой теме? Она сует раскаленный прут в открытую рану! Мне же больно!

– Аня тоже превратилась в чрезвычайно занятую девицу. Теперь она ходит в элитный садик, у нее бассейн, массаж. И еще они записались в студию, где готовят юных манекенщиц.

– Наверное, очень юных.

– Да уж. И еще Ира наняла гувернантку, – могильным голосом добавляю я.

Мама вздыхает и смотрит на меня укоризненно – вот-вот с ее губ сорвется замечание: «А я тебя предупреждала!»

Да, она предупреждала, что нельзя прикипать душой к чужому ребенку! Но разве могла я воспринимать Аню не как часть себя? Ведь я забирала их из роддома! Я только грудью не кормила, а все остальные функции исправно выполняла. Для Иры и Ани я была опорой, палочкой-выручалочкой, кариатидой, поддерживающей их шаткий, безденежный быт. Но вот появился он – роскошный, богатый мужик, Лев Таиров, местный король недвижимости, владелец нескольких риелторских фирм. И меня отодвинули в сторону, как ненужную деталь! Убрали с глаз долой, как опостылевший торшер!

Сообщением о гувернантке Ирина буквально меня добила. Зачем им чужой человек, если есть я – готовая по первому зову мчаться за тридевять земель, в их коттеджный поселок, лишь бы провести время с моим драгоценным человечком! Я еще чувствую Анин поцелуй на щеке, и ее атласные ручки, обнимающие мою шею, ее восхитительный запах… Я ужасно скучаю!

Но ничего не поделаешь.

Это не моя девочка.

Это чужой ребенок.

А после того, как обошлась со мной Ирина на прошлой неделе, я и вовсе перестала отвечать на ее звонки.

– Хорошо, давай-ка не будем об этом, – говорит мама, увидев слезы в моих глазах.

И я чрезвычайно ей благодарна – обычно она менее щепетильна и готова разрабатывать избранную тему вплоть до полного морального уничтожения собеседника. Она могла бы напомнить, как Ира жила за мой счет, как я покупала им продукты, лекарства, выполняла Ирину работу, лишь бы ее не уволили. Самой Ирише это не удавалось.

Зато она сумела приворожить владельца «Квартала» Льва Таирова – и теперь живет за городом. В январе они собираются сыграть свадьбу.

– Ну, давай поговорим на более приятную тему. Ты, конечно, знаешь, что погиб Аслан Кумраев?

Упс! Час от часу не легче!

Приятная тема, ничего не скажешь!

Конечно, я в курсе. Но зачем нам обсуждать смерть Кумраева?

– Мммм, – предельно развернуто и исчерпывающе отвечаю я на мамин вопрос.

– И так нелепо! Свалился на стройке в какую-то яму. Чего ему в офисе не сиделось?

– Мам, а разве ты была с ним знакома?

– Сталкивались пару раз. Ты ведь понимаешь, в нашей среде мы все друг друга знаем.

Я пытаюсь быстро высчитать денежный эквивалент понятия «в нашей среде». Сколько нужно иметь на счету в банке, чтобы стать членом этой самой среды? Десять миллионов рублей? Один миллион евро?

Но говорить о Кумраеве – выше моих сил. Мне необходимо молчать. Ведь о мертвых – только хорошее. А если я открою рот, то обязательно скажу какую-нибудь гадость об Аслане. Давайте лучше поговорим на темы государственного устройства – например, о запевалах реформы здравоохранения. Ведь наши министры-реформаторы живы и здоровы, и потому в их адрес можно высказываться правдиво. Как они того заслуживают.

А о Кумраеве – ни слова.

Но мама продолжает теребить меня.

– Ты ведь постоянно писала о его мебельных салонах.

– Да, писала.

– Тесно с ним контактировала.

– Угу.

– И что?

– Ничего хорошего. Он изводил меня придирками.

– Конечно! Что за работа – писать на заказ рекламные статьи?

– Чем она хуже любой другой?

– Бесперспективна и зависима.

– Человек всегда зависим – от погоды, мнения окружающих, настроения начальства, а самое главное – от тех, кого любит. Я ведь обеспечиваю себя? И ладно.

– Ты слишком болезненно реагируешь на мои замечания.

– Это ты болезненно реагируешь на мои попытки жить собственной жизнью.

– Я старше и умнее.

– И намного красивее, – киваю я. – Но ведь это – моя жизнь!

Мама раздраженно хмыкает. Но, очевидно, безоговорочное принятие тезиса о ее физическом и умственном превосходстве приятно щекочет ее самолюбие.

А меня волнует другое: откуда Марго узнала, что я писала о мебельных салонах «Таунхауз», принадлежащих Аслану Кумраеву? Ведь раньше она принципиально не читала «Удачные покупки» и полностью игнорировала журналистские потуги дочери. Неужели маман теперь следит за моим творчеством? Неужели я стала ей интересна?

Глава 4

Усы и чувства

Проверяю телефон – за последние два дня Ирина звонила мне несколько раз. Я стойко игнорирую подругу. И вот теперь на экране появляется ее взволнованная эсэмэска: «Кумраев разбился на стройке! Ты знаешь об этом?!!»

Ну, никому не дает покоя печальная участь миллионера! Вот и Ириша шлет сообщения, и многочисленные звонки (а за последние месяцы я уже отвыкла быть в эпицентре ее внимания), очевидно, объясняются той же причиной – подруге хочется обсудить новость.

А ведь она лишь раз встречалась с Асланом Кумраевым. И какое неизгладимое впечатление произвел на нее этот голубоглазый брюнет! Я стала невольным инициатором их знакомства, взяв Иришу с собой на презентацию. Я намеревалась произвести фурор на вечеринке, сразив присутствующих неземной красотой. Но как-то совершенно вылетело из головы, что рядом с Ириной у меня такие же шансы быть замеченной мужчинами, как у Аллы Борисовны – сохранить инкогнито, отправившись в продуктовый за молоком.

На презентации Ирина блистала. Кумраев, потрясенный очарованием незнакомки, тут же начал подбивать клинья и строить грандиозные планы совместного освидетельствования его коллекции сушеных кактусов. Ириша приняла предложение – ведь тогда, ранней весной, она еще не являлась невестой Льва Таирова, она и вообразить не могла, какой замечательный сюрприз ей уготован судьбой. Тогда Ирина была женщиной, только-только отсидевшей заключение декретного отпуска. И она жаждала развлечений.

Поэтому уехала с вечеринки в лимузине Аслана Кумраева.

Что он с ней сделал в своем шикарном особняке – не хочется и вспоминать. Желание барышни испытать давно забытые приятные ощущения вошло в противоречие с намерением Аслана организовать себе ночь жесткого секса. (Вот так же и правительству трудно понять свой народ. Ведь как бы правительство ни старалось, как бы ни придумывало всякие полезные нововведения, народ всегда недоволен! Он всегда гундит, стонет и хочет чего-то другого… И ладно б эти людишки мечтали о чем-то действительно стоящем, о красавицах-яхтах, например, о личных вертолетах или футбольных клубах! Так нет же! Изводятся по поводу какой-то мелочовки – о копеечных пособиях, субсидиях, прибавках! Ну почему, почему?! Взять хотя бы программу «Доступное жилье». Грандиозный проект! Теперь учителя и медсестры, заплатив в качестве первоначального взноса ничтожные полмиллиона рублей, с песней и слезами радости на глазах могут вселяться в новые квартиры. Чудненько! Незаметно пролетит десятилетие, в течение которого учителя и медсестры будут ежемесячно платить банку две-три своих зарплаты, и вот уже прекрасная однокомнатная квартира полностью принадлежит им. Ну, разве не здорово придумано?!)