Галина Романова - Миллион причин умереть Страница 5

Мысли тяжело заворочались в голове, разбудив дремавшее доныне чувство неприязненного раздражения по отношению к Татьяне. Что, собственно, она о себе возомнила?!

Он вот возьмет и сам займется этим дурацким квартирным вопросом. Благо давняя подруга матери все еще работает в паспортном столе и вряд ли ответит отказом на его запрос. Только сделать это нужно тихо. Так, чтобы никто и не догадался, что он пошел по стезе, проторенной Танькой с ее пристрастностью...

– Кстати, а где Ольга? – неожиданно всполошился заместитель, посмотрев на часы. – Начало девятого, а ее все нет.

– Новую жертву подыскивает, – не совсем удачно пошутила Танька.

Она не успела захлопнуть рот, как дверь бесшумно отворилась и Ольга Владимировна тенью скользнула на свое место.

– Вы опоздали! – Сергей сурово посмотрел прямо в огромные стекла ее безобразных очков.

– Обстоятельства, – коротко произнесла она и склонилась над бумагами.

Боже мой, что за голос!!! Шелест тростника и шепот жаркой южной ночи... Нет, скорее плач иволги и стон откатывающейся волны... Толик едва не лишился разума, пытаясь для себя определить, с чем еще сравним этот глуховатый с хрипотцой голос. Первое слово за все то время, что она пребывала в этой комнате. Первое, ничего не значащее, но произведшее эффект разорвавшейся бомбы.

Вон даже Денис, известный ловелас их уездного городишки, и тот судорожно дернул кадыком в ответ на ее «обстоятельства». Наверняка стервец переложил этот буквенный набор на что-нибудь возбуждающе-порнографическое.

Серега побледнел и даже не пытается скрыть потрясения. Скомканный «Мегаполис» тому подтверждение.

Заместитель покраснел до самых бровей и даже не удосужился, стервец, уточнить эти самые «обстоятельства». А казалось бы, так просто спросить о них. Вернее, выспросить все подробности, детали. Лишь бы подольше слышать это ее певуче-хрипловатое меццо-сопрано, вдоволь насладиться загадочностью этого голоса...

Но заместитель подвел их. Пролепетав что-то о сверхсрочности надуманного задания, он выпорхнул из комнаты подобно подстреленному воробью. Взвалившему было на себя его полномочия Денису Ольга не пожелала ответить, и оставшееся до обеденного перерыва время коллектив просидел в полнейшем молчании.

В курилку поползли, стоило большой стрелке часов коснуться девятки. Ольга осталась в кабинете в одиночестве. И вот тут-то Толик решился на поступок.

Быстренько ткнув ополовиненную сигаретку в банку из-под «Нескафе», служившую всему этажу пепельницей, он почти бегом ворвался в комнату отдыха и, пролетев на свое место, «неосторожно» задел локтем за оправу ее очков.

Не свалиться с ее носа от такого удара они смогли бы, только если бы были прибиты гвоздиками. Ольга ахнула. Бросила на него какой-то затравленный взгляд и через мгновение водрузила убожество в роговой оправе на место.

– Прости, – только и смог выдавить из себя Кулешов, буквально растекаясь по своему стулу. – Я не хотел.

Да черта с два он не хотел! Он это сделал умышленно! И они оба это прекрасно понимали. Об этом сказал его виновато-умоляющий тон. И это подтвердили ее глаза.

Были они непроницаемо-черного цвета. Самый обычный разрез. Без восточной утонченности и без рязанской округлости. В меру длинные ресницы. Брови, правда, немного густоваты. Но это скорее из-за нежелания их хозяйки придавать им иную форму.

Все показалось бы Толику самым заурядным, если бы не этот воровато-испуганный взгляд. Было в нем столько незащищенности, столько уязвимости, что он готов был на коленях просить ее взять его на роль охранника. Если бы отвергнутые им девушки смогли в этот момент присутствовать при этой сцене, то негодованию их не было бы предела. Им не прощались куда меньшие грехи. А здесь...

Толик и сам не переставал изумляться: откуда в нем вдруг взялось столько чувственного самоотречения. И не то чтобы он готов был подписаться под признанием в любви к этой невзрачной девушке, нет. Это было нечто другое. Какое-то нежно вибрирующее в области сердца трепетное ощущение возникло при взгляде на нее. Оно, это чувство, обволакивало его, словно туман, обещало исполнить все мечты, которые так давно пестовались в его сознании.

Ольга вдруг резко крутнулась на стуле и, развернувшись к нему вполоборота, спросила:

– За что вы меня все так ненавидите?

– Мы?! – Толик принялся судорожно хватать бланки отчетности, валяющиеся в беспорядке на его столе. – Тебе показалось, клянусь!!! Как раз напротив...

– Что напротив? – продолжила она допрос, нисколько не умаляя металла в голосе. – Что вам всем от меня нужно?! Чтобы я была такой же лживой и лицемерной, как та гладильная доска, что трется об тебя с утра до ночи? Или чтобы я науськивала вас друг на друга? Стучала начальству о том, как вы целыми днями разгадываете кроссворды?

– Нет, поверь!!!

Кулешов не знал, куда деваться от неловкости. Они-то, идиоты, вообразили себе, будто она ничего не замечает, а на деле все выглядит совсем иначе. Вон и Танькина прилипучесть не ускользнула от ее глаз, хотя она ни разу и взгляда в их сторону не бросила. Неужели это так очевидно?.. Надо было изначально в корне придушить все Танькины ухаживания. Не нужно было оставлять ей никаких надежд, не нужно.

Ольга между тем, устав сверлить его тяжелым взглядом, отчеканила:

– Оставьте меня в покое. Мне ничего от вас не нужно, как и вам от меня. Во всяком случае, я так думаю...

Что еще она о них думала, осталось для него тайной за семью печатями. Коллеги, шумно беседуя, вернулись из курилки, прервав нелицеприятный разговор Анатолия с Ольгой.

Но от Таньки – вездесущей мымры разве что скроешь? Интересно, когда она вообще работает, если с восьми утра до конца рабочего дня постоянно тусуется в их отделе. Вот и сейчас, оседлав свободный стул, принялась сверлить подозрительным взглядом Анатолия. Долго делать вид, что ничего не замечает, он не мог. Поэтому, сделав ей знак следовать за ним, вышел в коридор.

– Ну чего тебе? – с трудом подавляя желание наорать на нее, спросил Толик. – Что ты все время крутишься возле меня?

– А-а-а, понятно! – белея лицом, протянула Татьяна и оперлась о стену коридора. – Наш милый Толенька запал на эту инфузорию! Что такое есть в ней, чего нет во мне, ответь?

Ох как чесался у него язык сказать ей правду, ох как чесался! Отметелить ее парой ласковых слов о недостойном порядочной девушки поведении. Довести до ее убогого сознания, что излишняя приставучесть и навязчивость еще никому не помогали в любовных делах, а как раз наоборот. Но, взращенный в лучших традициях тургеневских романов, Кулешов, скрипя зубами, смолчал.

Единственное, на что он решился, так это промямлить невнятное:

– При чем тут все это, Тань?! Перестань, пожалуйста... Это никакого отношения...

– Я на тебя полгода убила! – зазвенел слезой ее голос.

Можно подумать, ее об этом кто-то просил!!! Или из огромнейшего числа претендентов на ее изнеженную руку и насквозь фальшивое сердце она выбрала его, и он теперь должен этим гордиться?! Да она почти каждого мужика примеряла на себя в роли супруга...

– В общем, слушай меня внимательно! – Танька промокнула платочком выступившие на наштукатуренных ресницах слезы и с чувством выдала: – Мне плевать, Кулешов, что ты там себе напридумывал. Не нужно делать такие круглые глаза! Я тебя насквозь вижу! Ты только подумал, а я уже знаю, что ты скажешь. И не ухмыляйся, не нужно! Думаешь, что я совсем дура и не понимаю, почему ты до сих пор не женат?

– И почему же? – Нет, она все же смогла его заинтересовать. Толик, внутренне напрягшись, оперся кистью о стену прямо над ее головой и принялся пощелкивать суставами.

– Да потому, что все ждешь свою единственную и неповторимую! И чтобы она была умненькой, красивенькой и обязательно богатенькой! На тебе это огромными буквами написано через всю твою самовлюбленную физиономию. Если Сереге до фонаря вся эта хренотень, то это на нем и написано. Если Денис потаскун, то и это белыми нитками шито. А вот ты – это совсем другое.

– И что же я?

– Из таких, как ты, получаются великолепнейшие мужья, если это с ними вообще случается, я имею в виду брак. Поэтому-то я в тебя и вцепилась, дурачок. Только поэтому! Мне нужен хороший муж. Не просто муж, а хо-ро-ший!

Так вот прямо и произнесла по слогам, вытягивая каждую гласную из своего перепелиного горлышка. Разя его наповал и своим откровением, и злостью, с какой все это было произнесено. Если раньше Танька дальше флирта не заходила, то сейчас она одержимо подводила его к совершеннейше несуразной идее.

– Я не хочу на тебе жениться! – Он не смог устоять перед желанием поставить ее на место. – И я никогда не давал тебе повода думать, что ты мне нравишься!

– А мне плевать! – нагло разулыбалась она. – Ты все равно будешь моим мужем! Моим или ничьим! В противном случае...

– В противном случае? – насмешливо перебил он ее, все еще пытаясь сопротивляться.