Любовь Арестова - Последняя улика (Сборник) Страница 5

Не один год работали они вместе, и Балуткин ясно представил себе, как поежился Серов, вымолвив в трубку:

— Эх, опростоволосились мы, Михалыч. Неужели такой мог рядом вырасти, а мы не заметили?

— Так ведь в душу каждому не заглянешь, товарищ майор.

— Надо, Михалыч, было, на то с тобой и поставлены.

Разделенная вроде бы с начальником вина не успокоила участкового. Ведь это приключилось у него на участке…

— Документы, боеприпасы срочно с надежным человеком отправь нам, давал указания Серов, — и жди, Михалыч, завтра гостей в Ерхоне. Прибудут ребята к тебе. Да пока справляйся, не видел ли кто Андрея в тайге. Не забудь узнать, где его охотничьи угодья были. Понимая состояние Балуткина, майор добавил: — А ты молодец, Михалыч, оперативно сработал. Старая гвардия не подкачала. Ничего, найдем подлеца. А может, и не он это вовсе, а?

6

Николаева разбудила дежурная гостиницы. Она сообщила, что звонил начальник райотдела Серов и просил срочно явиться в отдел.

Колбина она тоже подняла.

Вчера они легли поздно, работы хватало. Нужно было изучить материалы, накопившиеся к их приезду, и с учетом этих материалов уточнить план розыска.

Колбин вплотную занялся завхозом Степаном Горбуном, попутно выясняя возможность появления в этих краях залетных «птиц», способных на убийство.

Николаев детально осмотрел одежду убитого, много времени потратил, присутствуя при вскрытии.

Но недаром потрачено это время — драгоценный пыж высушен, обработан, расправлен. Даже неспециалисту видно теперь, что для пыжа использована газета «Пионерская правда». Текст прочли. Теперь необходимо установить номер газеты, чтобы легче искать ее хозяина.

Николаев побывал в районной редакции, и журналисты сразу согласились проделать эту кропотливую работу, просмотреть в библиотеке подшивки, разыскать нужный текст.

Хорошо, думал Николаев, что в наших сибирских местах народ так нам помогает. Попробуй-ка справиться со всеми делами, если здесь на преступника работают время и расстояния.

Кругом тайга на сотни километров, а со дня убийства прошла почти неделя. За это время преступник может ушагать, куда ему заблагорассудится. Да плюс еще погодка — затяжной дождик смыл все следы. Однако люди здесь сильные и духом, и телом. И на этот раз они помогут…

В райотделе Колбина и Николаева уже ждал майор Серов. Рассказал о звонке Балуткина. Опознание телогрейки — большая удача, появилась новая конкретная версия: «Андрей — Медвежье сердце».

— Однако, пока не найдены следы Степана, и другие версии тоже нельзя упускать, — сказал майор, и с ним согласились.

Распределили дела.

Колбин продолжит розыск Степана. Собрав здесь о нем данные, вылетит на Васильевскую заимку, где организует повторный тщательный поиск следов преступления.

Николаев срочно созванивается с приморским совхозом, где работал Игошин, узнает, прибыл ли он туда. Получает и изучает материалы Балуткина, назначает экспертизу по исследованию дроби, пыжа и картечи, извлеченных из трупа и изъятых из дома Игошина. Закончив необходимые дела, выезжает в Ерхон, где его будет ждать Балуткин.

Дальнейшие действия планируются на месте в зависимости от обстоятельств.

7

Черноволосый, крепкий, Сергей Колбин родился и вырос в Сибири. Закончил высшую школу милиции, и для него не возникал вопрос, где работать. Только в родной Сибири и только в уголовном розыске.

Деятельная натура Сергея требовала постоянного движения, молодая энергия искала выхода. Колбин, казалось, не знал усталости. Если надо было, дневал и ночевал на службе. «Железный ты, Серега», — восхищались сослуживцы его выносливостью. Но он был увлекающейся натурой, и сам знал это.

Сейчас Колбин был искренне убежден, что совершил преступление Степан Горбун.

Еще вчера получил Сергей данные о завхозе.

Степан оказался ранее судимым, да не за что-нибудь — за покушение на убийство. Отбыл срок наказания полностью, но в родную деревню на Украине не вернулся, остался в Сибири и стал ездить по тайге с геологическими партиями. Вначале был рабочим, потом — завхозом. На Украине осталась жена Степана, но связи ни с нею, ни с другими родственниками он не поддерживал.

Руководство экспедиции характеризовало завхоза положительно. Молчаливый и не очень приветливый, Степан замечаний по работе не имел никаких. Об этом сказал Колбину по телефону начальник партии, в которой Горбун работал в прошлом году.

Но Колбин был уверен, что человек, имеющий такое пятно в биографии, способен вновь совершить тяжкое преступление. Убеждало его в этом и полное отсутствие следов Степана.

Колбин рад был, что именно ему поручена проверка самой, на его взгляд, перспективной версии: «завхоз Степан».

Он составил телеграмму, запросив копию приговора по делу Горбуна, характеристику из мест лишения свободы, где тот отбывал наказание, направил отдельное поручение о допросе его родственников и знакомых. В десять утра позвонили с вертолетной площадки. Машина направлялась в Заранты, откуда до Васильевской заимки предстояло добираться пешком.

Через полчаса Колбин был в маленьком аэропорту райцентра, а спустя еще полчаса летел в грохочущем вертолете.

Попутчиками Колбина были парни со стройки в Зарантах, они с любопытством поглядывали на Сергея, видимо, им хотелось поговорить, но в таком шуме и собственный голос услышать трудно.

Сергей смотрел на тайгу. Сверху казалось, что кроны деревьев сомкнулись вплотную, без просвета, переплелись ветвями. Бескрайнее зеленое море и, как берег, гряда Саянских гор с белыми шапками на вершинах.

Где в этом просторе будет искать он Степана? Куда тот направил свои стопы?

Минут через сорок подлетели к перевалу, который и делал летом непроходимой дорогу к Зарантам. За перевалом вскоре показались поселок и стройка.

Колбин пообедал в маленькой столовой, затем направился к начальнику строительного участка, который выделил ему проводника и дал вездеход, чтобы проехать сколько можно по таежным дорогам.

К вечеру Сергей с проводником добрались до стоянки геологов.

Мало утешительного мог сообщить он им.

Партия Седых не прекращала работу, но обстановка требовала осторожности. В маршруты ходили не по двое, как прежде, а вчетвером, на ночь назначали дежурного.

О Степане по-прежнему не было ни слуху ни духу, это хоть и огорчило Колбина, но и утвердило его подозрения.

Сидя у догорающего костерка, Сергей спросил, обращаясь больше к себе:

— И где он может быть?

Геологи поняли, что он имел в виду.

— Все это время я думаю о нем, — негромко ответил Седых. — Не хочется верить, что виновен он в этом деле, но и странно его исчезновение. Мы с ребятами не один раз после отъезда ваших каждый клочок земли осмотрели в таборе и минимум на пять километров в округе. Думали — может быть, убит Степан, но нигде никаких следов.

— А вещи? — Колбин вопросительно посмотрел на Седых.

— Вещи тоже тщательно осмотрели. И ваши работники все перетрясли, и мы потом тоже. Степановы пожитки незавидными были, но самые, видимо, добротные исчезли. Вон, в палатке в рюкзаке — все, что осталось.

— Перечислите мне еще раз, пожалуйста, что было у Степана и что исчезло, — попросил Сергей.

— У всех у нас в партии только самое необходимое, — сказал Седых. Накануне ведь мы все хозяйство перевезли: продукты, чашки-ложки, личные вещи, имущество партии. Остались образцы в ящиках под брезентом. Кстати, оживился он, — ящики кто-то передвигал, будто искали что. Мы думаем, только злоумышленник мог это сделать, но не Степан. Он сам ящики ставил, а закрывали мы их брезентом вместе. Чего бы он искал в пробах? Вы это возьмите на заметку.

— Непременно. — Колбин подумал, что это, действительно, серьезный довод, а в первых протоколах допросов геологов он не встречал его.

— Дальше давайте да поподробнее вспоминайте все мелочи. Видите ли, когда человек взволнован, он может упустить какие-то детали, важные для нас. Вот и об этом вы впервые сообщили, — сказал Колбин.

— Степан оставался на ночевку. Была у него палатка, спальник, рюкзак с бельем, рубашками и прочим — точно сказать не могу. Рюкзака и спальника нет. Куртка была стеганая, теплая, защитного цвета, дождевик — тоже пропали. А вот полуботинки старые, в которые Степан переобувался к вечеру в сухую погоду, снимая сапоги, — остались.

— Топор завхоза исчез, — напомнил один из геологов.

— Да, топор, — повторил Седых. — Топор у него был хороший, нож охотничий, а ружье, можно сказать, ценное. Пожалуй, одно богатство и было у него — двустволка. Этого ничего не осталось.

— И все же, — Седых задумчиво покачал головой, — не может быть, чтоб Степан…