Юлия Павлова - Финт покойной тети Страница 5

Сегодня я только «мило и скромно» улыбалась, пригубив из бокала шампанское и отставив его почти полным. Андрей не рвался ко мне с предложением пообщаться, но посматривал раз в пять чаще обычного. Интересно, проводили ли с ним родители инструктаж или он сам такой сообразительный?

Вскоре гости устроили танцы и слаженно прыгали на ковре гостиной под заводные маршеподобные газмановские песни. Я скромно сидела около мамы, слушала словоизлияния дяди о сложностях в работе и повышенной опасности. Дядя мой служит подполковником, теперь полковником в милиции. Его жена тоже работает в МВД, занимает должность невысокую, но теплую — замещает заведующего аптекарским отделом. Сына они направили в то же русло, и он дослуживается до своих очередных звездных погон в аналитическом отделе.

Мне гудеж с застольными песнями и напольными плясками быстро надоел. Я достаточно покрасовалась, посверкала глазами и бриллиантами, удивила знакомых и незнакомых теток чем могла, ну и пора сваливать домой.

Мать так рано уезжать не собиралась, ей было интересно со сверстниками. Мне в провожатые назначили Андрея. Я попыталась отказаться, но меня никто не слушал. Смешно. Когда я на новой машине, в тепле и удобстве, меня провожают, а раньше мы с мамой ковыляли по лужам или мокрому снегу после очередного показушного семейного юбилея, и никому в голову не приходило проводить нас.

Андрей подержал мне пальто, вызвал лифт, помог сойти с лестницы. В автомобиль я села сама и захлопнула дверцу. Открыв окно, я помахала ему ручкой и сказала спасибо. Пока он приходил в себя от такой наглости, я развернулась и выехала на дорогу.

На третьем светофоре я сообразила, что еду в сторону старого, а не нового дома. До разворота пришлось проехать не меньше километра. С вождением у меня не все прекрасно, опыта маловато, но ничего, он приобретается с практикой и дает уверенность.

Припарковавшись перед подъездом, я сняла колье и убрала его в сумочку.

В окнах квартиры мне не понравился оттенок темноты за тюлем. Светловато. Может, я забыла выключить свет в ванной, двери которой я по Катиной привычке не закрывала, или мне только кажется?..

Открыв магнитным ключом подъезд, я осторожно начала подниматься по лестнице. Сосредоточившись на этом процессе, я не сразу поняла, что такое мне мешает на площадке перед дверью. Ну не мешает, а… как бы отвлекает… На верхней ступеньке, радостно глядя на меня, сидела поскуливающая Стерва с голубеньким бантиком, съехавшим на глаза… Я чуть не упала.

Что именно сейчас начались мои неприятности, мне в голову пока не приходило, для этого пришлось сделать еще десяток шагов до своей двери. Странно, не могла я оставить Стерву вне жилищного пространства. Не могла. Она бы выбежала за мной к машине. Хотя, если вспомнить, я слишком быстро спускалась в своем вечернем варианте и на мелочи типа ошарашенных глаз соседей внимания не обращала.

Ладно, идиотка так идиотка. Бедная моя собака, сколько же она здесь часов провела? Но тоже странно. Такую псинку, как моя Стерва, вряд ли кто оставил бы без внимания: или сперли бы, или пожалели. Значит, я не заперла квартиру и собака выбежала мне навстречу?

Как последняя идиотка я подергала дверь и удостоверилась, что преграда между «крепостью» и внешним миром не нарушена, то есть дверь стояла незыблемо. Это что же? Моя дорогущая собака была никому не нужна на протяжении всего этого времени? Или она никому не давалась?

Взяв Стерву на руки, я поправила ей бант для лучшего обозрения, погладила для утешения и открыла дверь.

Первое, что я увидела, это содранное ковровое покрытие в коридоре. Напрочь снятый палас, лежащий свернутым рулоном у намертво вмонтированных шкафов прихожей. Та-ак. И что же дальше?

Дальше было еще хуже. Я смогла рассмотреть повреждения в холле только потому, что в ванной, при открытой двери, горел свет. Честное слово, я при уходе его выключала.

Нашарив справа от входной двери выключатель, я им щелкнула… и вот она, первая, но самая достоверная и ужасающая неприятность — мебель в гостиной была отодвинута от стен, картины были сняты, обои местами висели клоками.

…Вспомнилась какая-то молитва типа «убереги меня от напастей…». Не помогло. И тут я увидела на полу у окна незнакомого парня… Маленький, черноволосый, одет как старшеклассник. Курточка, недорогие джинсы, носки дешевые… С шеей у него было не все в порядке. Как бы и не было шеи. Кровавое месиво. И пятно на дорогущем ковре.

Не знаю, наверное, надо было заорать. Или упасть в обморок. Или заорать, кинуться к телефону и потом упасть в обморок. Но я, подхватив забежавшую за мной собаку, тихо вышла из квартиры.

На стене дома висел таксофон, и я набрала «02». Береженого бог бережет.

Милиция приехала через пять минут. Две машины с мигалками. В подъезд трусцой просеменили люди в форме, в окнах квартиры засверкали вспышки фотоаппарата, менты возились по периметру подъезда.

Я стояла в тени полуоблетевшей сирени, сжимая в объятиях Стерву. Собака слегка дрожала, но молчала. Выждав пять минут, я поставила ее на землю. Она залилась радостным лаем, наскоро пописала и рванула к моей машине. У машины собака остановилась. Огромный милиционер с удивлением уставился на нее.

— Эт-то чей зверь неустановленной породы?

Я вышла из-за куста и пошла к собаке.

— Это йоркширский терьер. Нравится?

Пожилой милиционер растерянно оглянулся вокруг, считая заигрывания с ним рядом с местом преступления совершенно неуместными. Только моя хромота смирила его с неуставной формой приветствия.

— Нравится. Девушка, тут сейчас произошел несчастный случай. Во второй квартире найден труп, а перед этим был анонимный звонок в отделение милиции. Вы что-нибудь можете по этому поводу сказать?

— Могу. Я возвратилась домой. Поднимаясь по лестнице, увидела свою собаку, которую несколько часов назад собственноручно заперла в квартире. В которой, кстати, была включена весьма дорогая и, по утверждениям фирмы, надежная сигнализация. Но дверь оказалась заперта. А когда я ее открыла и вошла, кругом был разгром. На полу гостиной валялся неизвестный мне мужчина, явно мертвый. Пришлось подхватить собаку и вызвать вас.

Милиционер, разговаривавший со мной, стоя вполоборота, и не надеявшийся услышать ничего вразумительного, развернулся ко мне всем корпусом:

— Ну?

— Что «ну»?

— Эта собака — свидетель?

Милиционер кивнул на Стерву, нюхающую его ботинок.

— Эта. И квартира моя. Живу здесь вторую неделю.

Теперь меня слушали трое милиционеров. Милиционер повышенной плотности закурил и сурово спросил:

— Ну?

— Баранки гну. Потом вы приехали. С того момента, как я вызвала милицию, прошло всего десять минут. Оперативно работаете.

Толстый милиционер смотрел на меня, остальные двое на него. Хорошо, что хоть те молчали, не «нукали».

— Где вы, говорите, живете? Давайте пройдем, там удобнее показания записывать.

Я пожала плечами, подхватила на руки Стерву и пошла в подъезд. Все трое потопали за мной. Толстый остановился, рядом с ним остановились другие, и я, не слыша топота за спиной, тоже остановилась, оглянулась.

— Меня Сергей Дмитриевич зовут.

— Очень приятно. Настя.

Сергей Дмитриевич оглянулся на сопровождающих:

— Я так думаю, что один справлюсь.

Менты закивали и заговорили между собой. Оба достали блокноты и разошлись в разные стороны. Один под окна дома, другой, проскочив мимо нас, побежал в подъезд.

Во всей квартире горел свет, и она казалась теперь чужой. Труп был накрыт черной пленкой, а вокруг сидели на корточках, ходили из комнаты в комнату и просто стояли люди в форме и в штатском. Мне вначале показалось, что их человек семь, но потом оказалось, только четверо. Самым спокойным был оператор, он ходил, вцепившись в свою видеокамеру, и что-то бубнил под нос, плавно обходя мебель и криминалистов.

Сергей Дмитриевич крепко взял меня под локоть, подвел к телу, и парень, снимающий отпечатки пальцев на мебели, по его кивку откинул край пленки с лица убитого.

— Знаете его?

— Нет. Второй раз вижу.

— Второй? А когда первый?

— Когда в квартиру недавно вошла, я же вам рассказывала. Закройте, а то меня стошнит.

— Пойдем во вторую комнату, там спокойнее. Что пропало из вещей?

— Не знаю. Кажется, ничего. Только шкафы от стены отодвинуты и обои со стен содраны. Странно.

— Очень странно. После нашего ухода повнимательнее в квартире посмотри.

Пока Сергей Дмитриевич располагался в гостевой спальне, расправляя на столе протокол допроса, я позвонила маме. Тетя Маша долго ее не звала, расточая мне комплименты по поводу того, как я похорошела. Я не отвечала, ждала, когда же она услышит мое молчание. Не сразу, но все-таки она поняла.

— Что случилось, Настя?