Марина Серова - Все учесть невозможно Страница 5

В коридоре зазвучали каблучки Ирины, и очень скоро она появилась на пороге собственной персоной.

Она продолжала потрясать меня своим немногословием. Я улыбнулась ей, помня о том, что вежливой надо быть со всеми, включая врагов, и поздоровалась. Ирина ответила на мой «поток приветствий» довольно сухим кивком головы и коротко сообщила, что меня желает видеть господин Халивин.

— Отчего же он господин? — удивилась я. — Я думала, у вас в обиходе другие слова. Товарищ или камрад. Камрад Халивин желает видеть госпожу Иванову. Так будет лучше, вам не кажется?

Мое замечание было пропущено мимо ушей, только презрительная ухмылка тронула ее губы, когда я необдуманно назвала себя госпожой. По ее мнению, я явно не подходила под это определение.

— И что же имеет мне сообщить камрад Халивин? — поинтересовалась я у этой могильной тишины. Разумеется, мне ответили лишь легким пожатием плеч.

— Подождите, — властно показала я жестом в сторону двери, — сначала госпожа Иванова закончит завтрак.

Моя наглость ее почти не возмутила. Она коротко кивнула и все так же, не произнося ни звука, удалилась.

Мне хотелось швырнуть ей вслед поднос, но проклятый охранник продолжал подпирать стену, сверля меня взглядом, исполненным ненависти. Оставалось изображать на лице смирение и покорность судьбе. Слава богу, история и сама реальная жизнь научили меня, что от этих людей можно ожидать любых неприятностей.

Так, Татьяна, ты начинаешь злиться. В этом нет ничего хорошего. Разве ты не знаешь, что злость порождает излишек адреналина, а адреналин не может быть помощником в поисках выхода из затруднительной ситуации. В том же, что я попала в весьма затруднительную ситуацию, я не сомневалась. Люди меня окружали странные, почти экзотические. И, что самое интересное, несмотря на то, что никому из них я еще не успела учинить какую-нибудь пакость, они меня заранее невзлюбили! И ведь это при том, что они надеялись воспользоваться моими услугами…

Я отодвинула поднос и уселась по-турецки, подперев подбородок рукой. Мрачно осматривая большой палец ноги, пыталась сосредоточиться на проблеме, используя технику китайских монахов, и отчаянно ругала себя за то, что не захватила с собой свои магические кости.

— Вот, — мрачно сказала я своей второй «половине», — между прочим, ты просто обязана просчитывать наперед все возможные неприятности…

— Ну, откуда же я могла знать-то? — простонала Вторая Таня.

— Конечно, — рассмеялась я злобно, — ты вообще никогда ничего не знаешь. Тебе, простите, кирпич на голову падает, а ты узнаешь об этом в последнюю очередь. Раззява ты, а не детектив!

— А где ты была сама? — возмутилось мое второе «эго». — Если ты такая умная, то могла бы захватить не только кости, но и револьвер…

«Если я начну ссориться сама с собой, это ни к чему хорошему не приведет», — решила я и миролюбиво сказала:

— Не обижайся. Обе мы идиотки, каких еще поискать. Кстати, с револьвером нам бы точно не поздоровилось.

— И все равно его бы отобрали…

В какой-то момент задушевной беседы с самой собой я поймала на себе пристальный взгляд округлившихся глаз Ирины. Надо же, оказывается, я так увлеклась беседой, что не заметила ее возвращения… Подавив смех, я сокрушенно вздохнула:

— Знаете, это у меня наследственное. Нервы. Весной никак не могу справиться с приступами. Обострение… Вы, кстати, когда-нибудь разговаривали с Ортега-и-Гассетом?

— С кем? — переспросила Ирина.

— С Ортега-и-Гассетом, — терпеливо повторила я.

— А кто это такие? — облизнув пересохшие губы, спросила Ирина.

Боже мой! Я закатила глаза. Какая непросвещенность!

— Мои товарищи по контрреволюционной деятельности, — прошептала я страшным голосом. — Ортега — шпион Антанты. А Гассет еще хуже.

Ирина поняла, что над ней издеваются, и опять замолчала. Лицо ее выражало при этом надежду, что она еще будет присутствовать на моей казни.

— Господин Халивин вас ждет, — пробурчала моя «помощница», исполненная праведного негодования и мучительного бессилия перед лицом моей беспредельной наглости.

— Не могу больше заставлять его мучиться, — отозвалась я, поднимаясь. — Мужчины всегда так переживают из-за собственного одиночества и отсутствия красивых женщин.

Я заложила руки за спину и пошла впереди «леди Швондер», насвистывая «Вихри враждебные».

— Не свистите! — прошипела она.

— Простите, я не знала, что вы верите в приметы, — сокрушенно произнесла я. — Тогда я буду петь. От пения ведь деньги не исчезают?

— Цирк! — фыркнула она.

Я не сдержала довольной улыбки. Мне удалось перебросить свою злость на противника. А это значило наполовину ослабить его.

Халивин сидел, явно нервничая. Его толстые пальцы барабанили по столу.

— Танечка! — расплылся он в радостной улыбке. — Надеюсь, вы хорошо провели ночь?

— Да, прекрасно. Всю ночь мне снились вурдалаки, упыри, тени отцов Гамлета и Дзержинского, а уж когда мне приснились вы в обнаженном виде с лавровой ветвью в руке, я, вскрикнув от ужаса, проснулась. Сердце мое при этом билось, как пойманная в силки птица.

Ох, на какие монологи я способна! С ума сойти, как здорово получилось! Но зритель, сидящий передо мной, оказался далек от понимания изящного. Вместо аплодисментов на меня обрушилась тишина, усиленная немым укором маленьких глаз.

— Ну, хорошо, — пробормотал он с таким видом, что я сразу поняла, не так уж ему и хорошо. И мой скромный литературный экзерсис его не порадовал. Ну и ладно. В конце концов, любой гений может сделать ссылку на некоторую невосприимчивость к высокой эстетике случайно попавшейся на его пути публики. Халивин продолжил: — Я тут решил, что расследовать отсюда вам будет неудобно.

Я немного напряглась. А вдруг он решит, что мне «удобнее будет расследовать» из Бутырки?

— Вы имеете в виду, что я смогу вернуться домой? — осторожно спросила я.

— Оттуда тоже, — мрачно сверкнул он на меня очами, — вокруг наши враги, Таня. Я думаю, что вам будет безопаснее в моей квартире.

Конечно, можно было возразить, что его враги вовсе не обязательно являются и моими. И поэтому вряд ли я им понадоблюсь. Но говорить с Халивиным было бесполезно. С таким же успехом я могла бы попробовать воздействовать на сознание фонарного столба.

— Вам все понятно?

Он смотрел на меня. Вернее, он смотрел в меня, пытаясь проникнуть в мое сознание и переставить там все так, как его душеньке будет угодно. Меня сей факт совершенно не радовал. Более того, он меня до невыносимости раздражал.

— Вас это действительно интересует? — спросила я.

— Конечно.

— Мне ничего не понятно. Начнем с того, что я так и не поняла, что мне надо искать. Золото партии?

— Дискету.

— Да… Вы так многословны, что остается только удивляться, как я в вашем словесном потоке успеваю ухватить мысль… Господин Халивин, дискеты бывают разные. На вашей дискете есть хоть какие-то пометки? Или вам принести все, которые мне встретятся?

— На моей дискете есть пометка «Секретные материалы», — признался он.

— Ах, вот как! — насмешливо протянула я. — Оказывается, вы и есть знаменитый Фокс Малдер. А эта ваша соратница действительно очень похожа на Скалли. Прелесть какая! И кого мы ловим?

— Таня!

Он немного наклонился вперед, грозя обрушить стол тяжестью своего торса.

— Я бы попросил вас относиться к моему делу серьезнее. От этого зависит…

— Судьба народа, — перебила я его. — Да что там народа. Судьба мира…

Халивин развел руками, жестом показывая, что мое легкомыслие является для него непобеждаемым кошмаром.

— Мы поговорим с вами обо всем позже. Сначала попробуйте все-таки прояснить ситуацию. Вам поможет моя жена. Я надеюсь, что она вспомнит всех, кто был в квартире в тот день, когда дискета исчезла. Теперь все?

— Нет, — проговорила я, пытаясь использовать еще один шанс вырваться.

— Что еще?

— Я не могу заниматься расследованием без своих магических костей.

— Вы заедете домой вместе с Ириной и заберете их, — кивнул он. — Хотя странно, Таня. Вы такая современная девушка…

— Я? Да что вы! — воскликнула я. — Моей истинной страстью является эпоха Нерона. Вот еще Диоклетиан был неплохой парнишка…

Про Нерона он слыхал. А Диоклетиан вышиб у него из-под ног почву.

— Зря вы посмеиваетесь, Таня, — усмехнулся он. — Сами ведь знаете поговорку. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

— Вы мне угрожаете? — обрадовалась я.

— Нет, что вы… Я вас предупреждаю.

Он нажал на кнопку селектора. В дверях возникла верная и немногословная Ирина.

— Отвезите ее ко мне, — приказал он. — Сначала заедете к ней домой, заберете вещи. Пусть переоденется, а то Люда испугается… Проследи, чтобы не подходила к телефону и не брала оружия. Все.