Иван Сербин - Сердце дьявола Страница 5

– Вы практик?

– Консультант. Хотя некоторых пациентов приходится вести самому.

– Превосходно. Превосходно. Превосходно. – Волин перевернул страницу, не поднимая взгляда на экспертов, пробормотал: – Значит, смерть наступила между половиной двенадцатого и половиной первого ночи, со вторника на среду. В таком случае, их должны были видеть. В это время в центре еще народу полно. А убийца не мог расправиться с жертвой в другом месте, позже перетащив труп во двор?

– Исключено, – со слоновьей медлительностью покачал головой эксперт. – Девушку убили именно в этом дворе. Расположение луж, подтеков, брызг крови подтверждает данный вывод.

– Да я и не сомневался, – Волин поджал губы. – Спросил для порядка. Кстати, – он оторвался от чтения и посмотрел на эксперта, – вы абсолютно уверены, что жертва не была изнасилована перед или сразу же после смерти?

– Абсолютно, – ответил тот грустно, словно сожалел о том, что жертву не успели изнасиловать. – Абсолютно.

– Неужели убийца не оставил вообще никаких следов?

– Кровь на одежде совпадает с группой крови убитой. Других пятен нет. Мы изучили подногтевое содержимое, надеясь обнаружить кусочки кожи и следы крови убийцы – обычно таковые присутствуют, – но в нашем случае их не было.

– То есть в момент убийства девушка не сопротивлялась, – подытожил Волин.

– Совершенно верно. И даже ясно почему. В крови убитой обнаружены следы алкоголя и кемитала.

– Кемитала? – переспросил Волин.

– Барбитурата. В сочетании с алкоголем, даже в малых дозах, барбитураты дают эффект отравления. Вплоть до летального исхода. Человек засыпает. Будучи разбуженным, пассивен и практически не контролирует собственных действий.

– Понятно, – Волин серьезно кивнул. – Иначе говоря, убийца угостил жертву алкоголем, подсыпав в него кемитал, так?

– Скорее всего просто дал ей таблетку под благовидным предлогом, – поправил эксперт. – Может быть, вместо обезболивающего. Затем, воспользовавшись невменяемостью девушки, отвел ее в пустой двор, где и убил. Естественно, жертва не могла оказать сопротивления, поскольку практически все время спала.

– Кемитал сложно достать? – задал Волин следующий вопрос.

– В Москве в любое время суток и без особых хлопот можно разжиться героином. Что уж говорить о барбитуратах.

– Ясно. В любом случае, чтобы угостить жертву алкоголем и тем более наркотиком, убийца должен был ее знать.

– Разумеется, это не сиюминутное знакомство.

– Понятно, – Волин закрыл заключение, отложил его в сторону. – Проштудирую позднее. – Он повернулся к Чигаеву: – Наум Яковлевич, я бы хотел узнать ваше мнение относительно возможных мотивов данного преступления. Само собой, с точки зрения современной психиатрии.

– Боюсь, – Чигаев развел руками, демонстрируя открытые ладони, – ничего определенного сказать не смогу. Слишком мало информации. Объект ваших поисков, несомненно, человек с психическими отклонениями, но вот насколько эти отклонения сильны и как часто они проявлялись раньше, определить невозможно.

– Вы полагаете, убийца – сумасшедший?

– Сумасшедший – слишком размытое понятие.

– В каком смысле? – нахмурился Волин. – Ваши ответы слишком абстрактны. Не могли бы вы выражаться конкретнее?

– Постараюсь. – Чигаев монолитно устроился на стуле, скрестил руки на груди. Он производил впечатление человека «на своем месте». – Видите ли, существует целый ряд эндогенных заболеваний психики, при которых возможен выплеск зачастую совершенно немотивированной агрессии. Например, параноидальная, гебефреническая либо циркулярная шизофрения, маниакально-депрессивный психоз. Больной может страдать манией преследования, с паранойяльным бредом в стадии кристаллизации и вербальными галлюцинациями. Ему кажется, что окружающие желают его смерти. И тогда он начинает защищаться. В том числе и при помощи убийства тех, кого он считает своими врагами. Защита, вполне адекватная угрозе. В понимании больного, конечно. Далее, эпилептический психоз. Кстати, у эпилептиков часто случаются кратковременные «сумеречные помрачения сознания», при которых больной не может контролировать собственные действия.

– В таком случае, этот человек должен состоять на учете в психоневрологическом диспансере?

– Безусловно. Однако состоит или нет – большой вопрос. Вы можете мне не поверить, но в славные «застойные» годы основной процент больных, страдающих психопатологиями, выявлялся вовсе не дома, а… да, да, верно, в рабочем коллективе. Обращали внимание на различного рода «странности», сообщали начальству, и больного успевали отправить на лечение, пока болезнь не приняла еще социально опасные формы. Теперь же, когда шестьдесят процентов работающих сидят по домам, в неоплачиваемом отпуске, выявлять подобные «странности» стало некому. Хорошо еще, если такой больной проживает с семьей. Но ведь зачастую болезнь распознается в самой поздней стадии. – Чигаев с сожалением покачал головой. При этом вид у него был такой, словно в нынешнем упадке экономики виноват был именно Волин и никто другой. – Аркадий Николаевич, голубчик, вы даже представить себе не можете, сколько в Москве невыявленных душевнобольных. Мы с вами живем в городе, на сорок процентов населенном, как вы выражаетесь, сумасшедшими. Они свободно гуляют по улицам, не вызывая подозрений. Кстати, ваш убийца вполне может оказаться иногородним. На то, чтобы поднять картотеки психоневрологических диспансеров и психиатрических клиник только Москвы и Московской области, вам понадобится года полтора-два. При этом существует еще и второй вариант модели поведения.

– Какой же?

– Убийца может вовсе не иметь отклонений в психике. Допустим, жертва знала о нем нечто важное и пыталась шантажировать. Ваш подопечный расправляется с ней, а затем пытается замаскировать все под действия маньяка. Волин хмыкнул. О подобном повороте он пока не думал.

– Если наш убийца – сумасшедший, – продолжал тем временем Чигаев, – то рано или поздно он попытается совершить следующее убийство. Это только вопрос времени, поверьте. А вот если он нормален… Тут опять-таки возможны два варианта развития ситуации. Либо убийца удовлетворится содеянным, либо попытается утвердить версию «маньяка» и совершить еще два-три аналогичных преступления.

– Почему именно два-три? – спросил Волин.

– Меньше нецелесообразно. Чтобы убедить вас в существовании убийцы-психопата, одного прецедента явно недостаточно. Маньяки, как правило, не останавливаются на двух жертвах. Но и более трех убивать рискованно. Можно наследить. Так что два-три – самое вероятное число. Психиатр улыбнулся с довольным видом. Похоже, ему понравилось собственное объяснение.

– М-да. Задали вы нам задачку, – пробормотал Волин, взъерошив волосы на затылке.

– За что боролись, – философски протянул Чигаев.

– Его можно как-то вычислить? – поинтересовался следователь.

– Вычислить можно любого человека. Совершенно любого. Сумасшедшие не исключение. Это только кажется, что в их поступках отсутствует логика. На самом деле логика есть. Важно только понять ее.

– Каким образом это можно сделать? Чигаев хмыкнул, посмотрел в окно, затем перевел взгляд на Волина и дернул округлым плечом.

– Для начала необходимо определить критерии и систему отбора жертв. Выбор никогда не бывает случаен. Жертва обязательно обладает определенными признаками, которые и привлекают убийцу. Не претендую на истину в первой инстанции, но, возможно, в данном случае это либо телосложение, либо лицо.

– Ну да, – согласился Волин. – Убийца пытался привести труп в соответствие с какими-то своими стандартами. Вы это имеете в виду?

– Похоже на то. Он «облагородил» труп, убрав «неподходящую» часть. Голову либо тело. Осмысливая сказанное, Волин неторопливо взял со стола пачку, достал сигарету, закурил.

– Кстати, – подал голос эксперт. – Убийца отрезал голову жертвы очень осторожно. С минимумом повреждений.

– Вот, – удовлетворенно хмыкнул Чигаев. – Тело и лицо. Далее, место убийства. Подумайте: почему убийца умертвил жертву именно в этом дворе? Зачем он тащил ее куда-то, рискуя привлечь к себе внимание прохожих? Почему не убил на месте, там, где они выпивали, там, где он накормил ее кемиталом? Судя по заключению, убитая девушка не производила впечатления подзаборной ханыги. Она не стала бы распивать спиртное в подворотне с первым встречным. И тем более принимать таблетки. Значит, либо ресторан, либо квартира. Не думаю, что убийца повел бы ее в ресторан. Если он – не психопат, подобный поступок граничит с самоубийством. В ресторанном зале куча свидетелей. Посетители, официанты, метрдотель, бармен. Показаться там в обществе жертвы – все равно, что явиться в милицию с повинной.

– Мы проверили содержимое ее желудка на предмет остатков пищи, – вступил в разговор судебный медик. – Убитая почти ничего не ела перед смертью. Зато пила довольно много шампанского.