Анна Данилова - Любовница не по карману Страница 5

Я страдал. И никому не мог об этом рассказать. Да даже себе самому было трудно признаться, что я влюбился в свою мачеху.

4. Григорий

Сказать, что я хотел бы – пусть Зоя увидит меня, сжимающего в объятиях лаборантку Катю… Может, и да, но, скорее всего, нет. Думаю, она испытала бы шок, разочарование. Особенно если учесть ее воспитание и характер, можно было бы предположить: она набросилась бы на нас, особенно на Катю, схватила бы ее за волосы… Да, отвратительная бы вышла сцена. Но по мне, чем естественнее она бы себя вела, моя ненаглядная Зоя, тем счастливее был бы я, это точно. Мне кажется, что я и полюбил-то ее за эту естественность, за природную открытость и редкую красоту. Впервые увидев ее, я сразу подумал – повезло мужчине, который имеет право на нее! Вероятно, я по натуре собственник. Вот и про мужчину того я тоже подумал, что он собственник и что эта женщина является его собственностью. Как же иначе, рассуждал я, разглядывая ее избитое, в синяках лицо, распухшую губу. Бьет, скотина, такую прелестную женщину, совсем озверел! Либо он пьяница, либо отморозок, подонок, негодяй – не человек, одним словом.

Я вообще всегда боялся подойти к красивой женщине, и не потому, что я такой уж трус, нет, просто я знаю, что некрасив, ничем не примечателен и, подойди я к такой женщине, меня просто подняли бы на смех. Моя жена Нина была женщиной красивой, но ее красота была какого-то другого сорта, не знаю, как это объяснить, но я ее не боялся, знал, что она не откажет мне, будет моей. Думаю, это читалось в ее взгляде. И я не ошибся. Думаю, поэтому-то я и женился на ней, потому что заранее знал: мне с ней будет комфортно, она будет любить меня, заботиться обо мне и предоставит мне свободу. Не ту свободу, о которой мечтают мужчины, нет – мне свобода нужна была для моих занятий, для того, чтобы я мог спокойно, не терзаясь угрызениями совести, проводить долгие часы в лаборатории. И когда у меня была Нина, я не позволял себе интрижек со своими лаборантками, мне бы такое даже в голову не пришло. Это случилось гораздо позже, когда у меня начались проблемы с Зоей.

Так вот. Зоя. Не будь она такой избитой и несчастной, я бы не подошел к ней. Ее красота дорогого стоит! Если бы она стояла на обочине дороги, закутанная в меха, как та женщина из сугроба, я бы не осмелился к ней подойти и уж тем более обнять.

Женщина из сугроба. Однажды я возвращался домой, шел через парк. Была зима, ночь, а под фонарем в сугробе, привалившись спиной к дереву, сидела молодая женщина в соболиной шубе. Женщина необыкновенной красоты. Ни капли вульгарности – красота брюлловская, ренуаровская. Это была роскошная женщина. Если бы она стояла, а не сидела в снегу, я не подошел бы к ней, подумал бы, что она просто ждет кого-то. А так… Я сразу понял, что ей плохо. Нормальный человек не будет ночью сидеть в сугробе. Я сначала прошел мимо, но задержался, повернулся и подошел к ней, взял ее за руку и, пробормотав что-то вроде: «Так нельзя, поднимайтесь, вы же простудитесь!» – вытянул ее из сугроба. Она была, как мне показалось тогда, в полуобморочном состоянии. Женщина ухоженная, накрашенная, как кукла, вот только помада немного размазалась… Я спросил ее, куда ее отвести, и она, привалившись ко мне, сказала, что ей нужно в реабилитационный центр, там ей дадут горячего супа, уложат спать. Что она – жертва семейного насилия. Я видел жертв семейного насилия, это несчастные, измученные существа. В моей лаборатории работала Сашенька, бедная хрупкая женщина, которую муж-тиран избивал до полусмерти, а она все от него терпела, боялась его страшно, он потом утонул в пруду, а Саша моя уволилась и вернулась к матери в деревню, теперь она работает на молочной ферме.

Я ответил, что могу проводить ее домой или к подруге, в ответ она как-то странно улыбнулась и покачала головой. Я не сразу понял, что она пьяна. И от нее, кроме духов, пахнет и алкоголем. Она была так прекрасна, так соблазнительна, что мне доставляло удовольствие находиться с ней рядом. Я понимал, что даже на это не имею права, ведь она не моя, но замер, обнимая ее, разглядывая то, что мне не принадлежало. Она была без шапки, русые кудри обрамляли ее тонкое, с бледными щеками и темными огромными глазами лицо. Когда я вытягивал ее из сугроба, полы ее длинной шубы распахнулись, и я успел увидеть в разрезе узкого черного платья белые красивые колени в тонких светлых чулках. На женщине были черные замшевые сапожки на высоких каблуках. Мысленно я уже подхватил ее на руки и понес к себе домой. И мне тогда в моих фантазиях было все равно, что скажет и как отреагирует на это моя жена. Думаю, Нина, со свойственной ей добросердечностью и одновременно практичностью, бросилась бы разувать ее уже в передней, чтобы не испачкать паркет, а потом уложила бы ее на диван, приготовила бы горячего чая… Я же – мысленно – бросил ее прямо в шубе и сапожках на кровать и принялся жадно целовать…

Конечно, буквально через несколько минут на заснеженной аллее появился господин в длинном меховом пальто и в шляпе. Спокойный, уверенный в себе. Не обращая внимания на меня (думаю, он не ударил и не пристрелил меня, державшего эту женщину в своих объятьях, исключительно благодаря моей интеллигентной и безопасной внешности – испуганное лицо, очки на носу, ботаник ботаником), он подхватил женщину, ее голова тотчас покорно легла на его плечо, и, приговаривая: «Маша мне так и сказала, мол, ищи ее в парке, в сугробе… Лиза, ну нельзя же так, ей-богу! Что за дурь такая – в сугробе сидеть?! Застудишься, милая…», увлек ее за собой. Потом он вдруг вспомнил обо мне, повернулся, снял шляпу и кивнул мне, склонился в поклоне, мол, благодарю. Вот он, хозяин этой женщины с красивым, хрустальным именем Лиза, подумал я. Домашний тиран и насильник. Я сразу понял это, потому что счастливая в браке женщина не стала бы интересоваться реабилитационным центром, местом, куда бегут, чтобы скрыться от побоев, избитые, искалеченные мужьями женщины. Иначе откуда бы этой Лизе знать, что ей там дадут горячего супа и уложат спать, предоставят ночлег, временное убежище?

Зоя же была очевидной жертвой насилия. Домашнего ли, или какого-то другого, но все равно насилия. Лиловый синяк под глазом, желтоватые пятна застарелых гематом на скулах… Но даже они не портили ее красоту. Зато подсказали мне, что уж к ней-то можно подойти запросто, взять за руку и увести за собой куда хочешь. И я привел, точнее, привез ее на своем автомобиле. Я знал, что на некоторых женщин один вид моего джипа производит впечатление, они уже оценивают меня иначе, чем если бы встретили меня выходившим из трамвая или автобуса. Джип, по словам Алика, украшает мужчину. Не скажу, что я не понимал этого, когда решался вопрос о его покупке. Деньги были заплачены огромные, другое дело, что они заработаны были не непосильным, так сказать, трудом, а во время самых обыкновенных трудовых буден в моей лаборатории. Мне повезло, я вообще счастливый человек, раз могу, занимаясь любимым делом, еще и зарабатывать хорошие деньги. Если я скажу, что занимаюсь разработкой формулы производства биотоплива из канализационных вод, то несведущий человек, а уж тем более женщина, вряд ли оценит перспективность наших исследований… Однако, к счастью, есть люди, готовые выложить только на научные исследование огромные деньги, понимая всю перспективность таких работ…

Словом, купив джип, я поначалу воспринимал его просто как средство передвижения, к тому же мне нравилось каждый день открывать для себя в нем что-то новое, а Алик помогал мне в этом. Оказывается, помимо того, что это очень мощная машина, она к тому же еще и весьма комфортная, что для меня крайне важно, потому что в этом отношении я больше похожу на женщину. Я часто мерзну, поэтому все, что связано в этой жизни с комфортом и теплом, играет в моей жизни значительную роль. И только потом, со временем, я стал замечать восхищенные взгляды моих знакомых, они бросали их на меня, когда я садился в машину или выходил из нее. Те мои друзья-коллеги, с которыми я работал долгое время вместе, такие же, как и я, немного сумасшедшие, увлеченные люди, но в настоящее время неплохо зарабатывающие, тоже позволяли себе подобные дорогие покупки, но, как правило, так же, как и я, с подачи своих более «земных» родственников. Я не мог не понимать, что владею престижной машиной, что у меня есть деньги и я могу позволить себе многое из того, чего не могут позволить себе другие мужчины. Но у меня не хватало решимости тратить деньги, я всегда терялся, когда мне нужно было купить даже что-то необходимое, и всегда рядом оказывался Алик, а он, несмотря на свою молодость и внешнюю инфантильность, был человеком практичным, знал, что и сколько стоит, а потому наши с ним покупки носили вполне разумный характер. Думаю, что и покупка пресловутого джипа тоже была им тщательно продумана. Как бы то ни было, но человеческий фактор еще никто не отменял, поэтому я понимал, что и на Зою мой джип произвел впечатление. Во всяком случае, она села в мою машину не только потому, что ей нельзя было возвращаться домой или туда, где она жила до тех пор, пока мы не встретились, но еще и потому, что она увидела во мне человека более-менее состоятельного, то есть благополучного, не бомжа или пьяницу. Потому что наличие у меня такой машины свидетельствовало о том, что у меня есть деньги, а если есть они, значит, и голова на плечах имеется. Быть может, она, устав от нищеты и побоев, забралась в мою машину от отчаяния… В любом случае я ее не осуждаю. Больше того, считаю, что ею двигало некое чувство, которое невозможно объяснить простым человеческим языком – все это вне сферы нашего понимания. Интуиция, возможно.