Марина Серова - Визит черной вдовы Страница 5

Такие замки я видела в Подмосковье. К дому вели две дороги: идеально заасфальтированная и просто тропинка через лес. Я оставила машину недалеко от места дислокации охранной роты и пошла пешком по тропинке, вдыхая полной грудью чудный после ночного дождя воздух. Привычка разглядывать все под ногами в целях поиска следов не подвела меня и на этот раз. Надо сказать, лес был очень чистый. Здесь не валялись бычки, бутылки и банки из-под тушенки, хотя, конечно, вряд ли Пальцевы питаются консервами. Направо от тропинки мелькнуло на черной сырой земле что-то белое. Я не поленилась подойти и поднять — это оказалось обрывком какой-то тряпки. Как следует изучив трофей, я решила, что это лоскут ткани, идущей на простыни. Я сложила тряпицу в пакетик и убрала в сумку, не зная еще толком, зачем мне это нужно.

Возле замка царило великолепие. Геометрической формы мавританские газоны перемежались разрекламированной травой канада-грин. Был здесь и небольшой бассейн с плавающими в нем кувшинками.

Ограды не было ни вокруг дома, ни вокруг леса. Видимо, не хотели портить вид этакого средневековья: замок, охраняемый воинством могучих деревьев.

Одно обстоятельство меня удивило: все роскошные фонари вокруг дома были разбиты!

Как следует осмотревшись, я заприметила поблизости небольшой домик из белого кирпича с деревянным крылечком. На крылечке сидел и курил, поплевывая в вечнозеленую траву, усатый дядька. Его тельняшка, треники, босые ноги и дико торчащие усы с трудом увязывались с окружающим великолепием, это позволило мне предположить, что он-то и есть сторож. Хотя, судя по его мирному безоружному виду, он мог сторожить максимум свою будку и какой-либо садовый инвентарь.

Я подошла к нему:

— Здравствуйте, я детектив Иванова Татьяна Александровна! У меня есть к вам несколько вопросов.

Сторож возвел на меня налитые кровью очи. Надо сказать, что от него исходил густейший аромат сивушных масел и этилового спирта. Что ж, тем лучше. На длинных усах у него висел пепел.

— С прокуратуры, что ли? — спросил усач. Я кивнула — какая ему разница.

— Сегодня были уж с прокуратуры. Ну, заходи, — довольно доброжелательно пригласил меня сторож.

Я прошла в домик, где можно было сразу же повесить топор. Видимо, где-то были вывешены для просушки носки. На столе красовался полный запойный натюрморт с разодранной селедкой, облупленными крутыми яйцами и шелухой от картошки. Стояла бутылка настойки боярышника, которая продается только в аптеках и употребляется по нескольку капель для поддержания тонуса. Видимо, сторож поддерживал тонус стаканами, возможно, даже бутылками.

Я осмотрела две по-солдатски обставленные комнаты, в одной из которых, судя по календарям с Самантой Фокс, Сабриной и Памеллой Андерсон, и обитал сбежавший герой-любовник.

— Давайте все же поговорим на крылечке — там как-то посвежее, — предложила я. — Во-первых, как вас величать?

— Да Михеич я. Петр Михеич. Бывший капитан речного пароходства. Теперь сторож тут, чтоб они все провалились!

— Ясно. Хотелось бы услышать от вас исчерпывающий рассказ о ваших хозяевах, об Аркадии Никанорове и о прошедшей ночи.

Надо полагать, все перечисленные пункты сильно взволновали Михеича, потому что он прошлепал босыми ногами с ногтями, не стриженными со времен речного пароходства, в кухню, хватанул полный стакан боярышника, занюхал его хвостом селедки и наконец произнес:

— Ух, и загребли вы все! Третий раз за утро показания даю. Да не знаю я ничего! Живу с ними год. Уж как помучился — не пересказать. То хозяйка из ружья по фонарям палит, то хозяина вон… Эх, живет вот так человек, в золоте купается, икру ложкой жрет, а его — хлоп, и как муху! — Михеич пригорюнился.

Мне хотелось выудить из него конкретные подробности, пока он не свалился с крыльца и не задрых в канадской травке.

— Ниче не знаю про хозяина, — продолжал сторож. — Что он мне, докладывался, что ль? Свистанет на своей машине и мотается сутками. Большие дела, конечно, делал. Губернатор, бывалоча, сюда приезжал. Со мной разговаривал. — Михеич приосанился. — Эх, душевный мужик! И выпьет, и закусит — все как человек. А этот… мой хозяин — тьфу! Все молчит, не пьет, все себе на уме. Все какие-то вензеля выписывает. — Сторож ковырнул в воздухе рукой, не зная, как еще объяснить характер хозяина. — Довыписывался. Вчера уехал вон, да в гробу сегодня воротился. А я ниче больше и не знаю.

Еще Михеич сообщил, что гроб с телом покойного уже отправили для последнего прощания в офис президента корпорации, а похороны, наверное, состоятся завтра.

Насчет Пальцева сторож больше ничего, видимо, и не знал. А насчет самого главного — охранника и Катьки?!

— А что вы можете сказать о проживающем с вами Аркадии Никанорове? Кстати, а где он, вы не знаете?!

— Тю, Аркашка! Слинял Аркашка. Утек. Уж эти доведут. Да не помню я вчера ничего. Хозяин вечером уехал. Ночью слышу — крик, беготня! Говорят, хозяина убили. Хозяйка кричит и по фонарям палит. Я хотел было как-то унять ее, смотрю — как бы самому пулю-то не схлопотать. Ну и решил спрятаться тут до утра. Часа в три ночи хозяйка прибегает, глаза бешеные, орет: «Где Аркашка?!» А Аркашки-то нет. — И сторож заключил: — Ни беса у них не поймешь. А вчера еще, помню, кто-то вещи с чердака швырял.

— Какие вещи?

— Да вон. Я прокуратуре-то не сказал. Никому не сказал. Сам подобрал — что добру-то пропадать. Вон лежит. — Сторож указал грязным пальцем под стол на кухне.

Я вытащила на свет божий некий разваленный предмет, оказавшийся при подробном рассмотрении видеомагнитофоном «Электроника» образца восемьдесят второго года. Чувствуя, что мои мозги закипают от всех этих непоняток, я насела на Михеича с выяснением подробностей.

Михеич, лукаво улыбаясь, отчего усы у него лихо топорщились, поведал мне, что Аркашка порой водил сюда девочек. Иногда он размещался с ними в своей комнате, а вчера вечером ему приспичило расположиться в одной из маленьких комнат под крышей хозяйского дома. Михеич не мог описать внешность красотки поподробней, сказав только, что вчера Аркашка явился с ядреной молодухой. Ежу ясно, что это была Катька. Около одиннадцати вечера — когда в ста километрах от дома был убит Пальцев — сладкая парочка уединилась под черепичной крышей. В три часа ночи хозяйка явилась с поисками Аркашки, а утром Михеич обнаружил разбитый видак с тыльной стороны дома. Больше из сторожа не удалось ничего выудить — он начал икать, путаться, плеваться, но и на том спасибо.

Хотя, конечно, ничего не прояснилось, наоборот, обросло новыми загадками.

Мне, как некогда Алисе в Стране Чудес, становилось все «чудоватей и чудоватей».

Я решила обойти дом, чтобы произвести осмотр места, упомянутого Михеичем. Там я обнаружила массу интересного. Красивый цветочный ковер, расстелившийся у стен замка, был сильно помят. Судя по размеру примятости, на него упало что-то побольше, чем старый видак. Можно предположить даже, что сюда кто-то прыгал. Я подняла голову и под самой крышей увидела несколько маленьких окошечек: видимо, там находилась мансарда. Окошечки были на третьем этаже, и сигануть из них в цветы можно было бы, пожалуй, и без особого вреда для здоровья. Но, конечно, заставить такую трусиху, как моя подруга (если предположить, что это прыгала она), лететь с третьего этажа можно было бы только под дулом пистолета. А может, так оно и было — пока ничего точно сказать нельзя.

Да уж, чем дальше в лес, тем больше дров. А дров из пальцевского леса можно было вывезти предостаточно. Однако надо завершить работу со сторожем, пылающим классовой ненавистью к хозяевам, и попытаться еще кое-что выяснить, а также произвести раскопки в Аркашкиных вещах.

Я вернулась в маленький домик и поняла, что работа с Михеичем на сегодня завершена, судя по оглушительному храпу, раздававшемуся из его комнаты. Тогда я прошла в место проживания любителя грудастых звезд и начала методично рыться в его шкафу и тумбочке.

Среди джентльменского набора — джинсов, кроссовок, гантелей и презервативов — я обнаружила паспорт и триста долларов в заначке. Видимо, ни к какому побегу он не был готов.

Что-то там с ними случилось — это мне предстоит как следует обмозговать. А пока Татьяну Александровну труба зовет под черепичную крышу злополучного замка, куда бог знает каким ветром занесло легкомысленную бедолагу Клюшкину. Хотя, каким ветром занесло, мне уже известно, а вот каким вынесло и, главное, куда?

Эх, и захватило же, наверное, вчера дыхание у моей подружки, когда она ступила на порог этого роскошного дома!

Видимо, мадам Пальцева не знала о существовании Катьки. Или что-то заставило Пальцеву не говорить мне о ней? А главный вопрос: что там у них случилось? Даже если хозяйка и застукала в мансарде охранника, занимающегося любовью с девушкой в свободное от охраны время, это еще не повод к сиганию из окна третьего этажа. И этот разбитый видак, видимо, выброшенный оттуда же! А разбитые фонари?! Что послужило причиной этой пальбы?!