Илья Шульман - Человека преследует тень Страница 5

— Простите, мы где-то встречались… Кажется, в районе?

— Да. Капитан милиции Ильичев. Поработал немного у вас на фабрике.

Это вы… дробильщиком?

Директор растерянно рассматривал перемазанные резиновые сапоги, забрызганную характерной серой грязью спецовку, спутанную волнистую шевелюру этого молодо-

го улыбающегося человека с хорошими теплыми глазами.

— Вы… действительно больше похожи на рабочего фабрики, чем на "капитана! — не удержался он, тоже уже улыбаясь.

— Вы уж, пожалуйста, извините, что пришлось обмануть и вас, и рабочих фабрики… Они ни при чем. Народ у (вас золотой! Но бывает, что одна ложка дегтя бочку меда испортит!

— Да вы садитесь, — с опозданием пригласил директор рудника.

— Спасибо, потом! А пока… пока ученым скажите, чтобы ехали домой. Нашли мы в чем дело. Промывальщика вашего берем с собой, а изъятое золото взвесим и сдадим в банк, как положено. Изъяли порядочно.

— Ну-у?

— Да. Теперь остается узнать, для кого о;н старался.

Уже в дверях Ильичев, обернувшись, попросил:

— Пусть на меня начальник ЖКО Попов не обижается за песенку… Все-таки на пользу: сегодня душ уже работает! Обо мне пока говорить никому не надо. Когда- нибудь потом.

— Простите, вы очень торопитесь?

— Да, наша работа по этому делу только еще начинается.

…Задержанный с золотом промывальщик повел себя на допросе неожиданно:

— Виноват кругом… Просить прощения не буду. Дозвольте только еще золотишко сдать, которое я прибрал…

Было уже поздно, почти ночь, но Ильичев, возглавив оперативную группу, снова выехал на рудник.

Не доезжая до фабрики, машина остановилась.

— Здесь, — громко сказал промывальщик.

Он уверенно, не ожидая, пока ему посветят фонариком, пошел к мосту через ручей. Ильичев шел рядом, Доранов — чуть сбоку, остальные — сзади. Промывальщик, согнувшись, полез под мост в узкое пространство, хорошо освещенное лучами карманных фонарей. Отодвинул большой валун, другой, еще несколько…

«За нос водит? — подумал Ильичев. — Но зачем?»

Человек продолжал греметь валунами в студеной воде. Наконец он выпрямился, протянул темного стекла бутылку, чем-то плотно набитую и залепленную.

— Вот и все…

Доронов принял из его рук бутылку и не удержался:

— Ого!

Бутылка весила много, непонятно много.

Открывали ее уже в райотделе. Из узкого горлышка посыпалось серое, похожее на опилки, которые остаются у слесарных тисков после обработки металла, золото. Эксперт, только взглянув, сразу подтвердил:

— Золото… Не успели отжечь…

Ильичев вызвал задержанного.

— Рассказывайте, как вы до такой жизни дошли.

— Нечего говорить.

Это напрасно. Поступили вы правильно, вернул» золото — государству. Смелый, честный поступок. Будьте же честным до конца, помогите найти преступников. Я хотел бы верить, что вы попали к ним случайно и у вас есть силы вернуться на прямую дорогу.

Промывальщик слушал внимательно, думал.

— Я жду, — напомнил Ильичев.

— Не знаю я их. Попутали меня, вот и…„свихнулся. Оправданий мне нет. А знаю только одного — «Свечой» кличут…

На все фотографии, которые ему показывали, промывальщик отрицательно мотал головой.

— Да-а, трудно с вами разговаривать, — протянув Ильичев. — Не жалеете себя, хуже делаете!

— Знаю. Только мне все равно, — равнодущно согласился тот. — Золото, что взял, все отдал. Обещал за ним Свеча приехать. Больше ничего не знаю, — хоть стреляйте меня вы, хоть он…

То же было и на втором допросе и на третьем.

— Теряем мы время, — говорил Ильичев начальнику ОБХСС Романову. — Каждый час дорог! Придет Свеча за золотом, не найдет своего помощника — и поминай как звали!

Осторожный Романов молчал, догадываясь о рискованном плане Ильичева. Ему, привыкшему много раз все взвешивать, прежде чем принять ответственное решение была по душе смелость Ильичева. Но он сам никогда бы не пошел на подобный риск…

Ильичев посмотрел Романову прямо в глаза.

— А что если… отпустить промывальщика? Домой, под подписку? Учитывая честный поступок.

Глаза Романова улыбнулись. А Ильичев продолжал:

— Отпустим и, присмотрим за ним, подождем, пока Свеча придет. Да что ты молчишь, Владимир?

— Поддержать такой эксперимент не имею права, а возражать… не могу! Смелость города берет. А у тебя ее на двоих хватит.

— Ну, это слишком! Я все-таки попробую попросить благословения сверху.

— Уйдет — будете нести ответственность, самую суровую, — предупредили Ильичева из областного управления. — А вообще заниматься такими опытами опасно.

Дмитрий и сам это знал, но решился.

Подробно проинструктировав двух оперативных работников и послав их вперед для (наблюдения, Ильичев попросил привести задержанного.

Тот остановился посреди комнаты, глядя на пол.

— Садитесь, закуривайте.

— Зря вы все это. Ничего не знаю. Хоть стреляйте.

— Вот заладил одно: не знаю. Вижу, что не знаешь!

Промывальщик испуганно поднял голову, опасаясь

чего-то нового, неожиданного. Но капитан спокойно сидел, вертя в руках его паспорт.

— Садитесь, пишите расписку, что обязуетесь никуда не выезжать без ведома милиции. Пишите!

Перо медленно скрипело, тихо позванивала крышка чернильницы, дрожал стол.

— Готово? Берите паспорт, езжайте домой, только смотрите! — Ну-ну, что расчувствовались? Идите! А со Свечой больше связываться не надо. И не бойтесь его: такие только пугать умеют.

Боюсь… — вдруг прошептал промывальщик, глядя вперед круглыми от страха глазами. — Боюсь…

Ильичев почувствовал в душе отвращение к этому человеку. «Запуган или притворяется?» — раздумывал он, еще раз окидывая задержанного внимательным взглядом. Затем торопливо бросил:

— Идите, дежурный посадит вас на попутную машину…

Последующие события наполнили будни районного отдела новой тревогой. На другой день Ильичеву доложили о самоубийстве отпущенного им промывальщика. Застрелился он из охотничьего ружья на берегу горной речушки неподалеку от поселка. Единственная нить, с помощью которой Ильичев рассчитывал размотать весь клубок, неожиданно оборвалась. Было досадно за допущенный просчет, так осложнивший все дело.

Катгитан только что вернулся из штаба народной дружины, где долго беседовал с рабочими и инженерами, когда к нему в кабинет вошел начальник ОБХСС Романов.

Сосредоточенный, спокойный, склонный к тонкому анализу событий и скрупулезной четкости во всем, он, пожалуй, больше походил на ученого, чем ка милицейского работника. Ильичев ценил его умение делать глубокие правильные выводы.

— Совершенно ясно, что хищение золота — дело рук гастролеров, — неторопливо стал излагать свои мысли Романов. — Причем, если бы вся группа преступников, скупающих и продающих золото, действовала в нашем районе, все было бы проще. Мне думается, что перекупщиками руководят извне, откуда-то издалека…

Ильичев насторожился, почувствовав, что самое интересное Романов еще не сказал. И он не ошибся: интересное действительно было.

— Не нравится мне, Дмитрий, одна телеграмма. Принесла ее девушка-телеграфистка! Посмотри!

Дмитрий взял бланк и прочитал: «Вышли ботиночки размер 30 целую Саня». Отправитель С. Козлов.

Ну что тут особенного? Простая житейская просьба, и почему вдруг рассудительный и умный Романов усмотрел & тексте телеграммы какой-то скрытый смысл?

— Посуди сам, Дмитрий, какая необходимость из Ленинграда обувь требовать, если у нас она в каждом магазине имеется? И на обратный адрес посмотри. Поселок-то наш указан, а «С. Козлова» у нас в районе нет!! Николай, Ефрем, Владимир, два Александра, даже Мефодий есть, а вот имени, которое бы начиналось с буквы «С», нет.

— Оснований для проверки достаточно, — согласился Ильичев. — А для выводов мало! Может, имя этого Козлова Александр, а написал он на телеграфном бланке «Саня». А кого же он целует, кому телеграмма?

— Фамилия получателя знакомая: Полев.

— Что ты предполагаешь?