Мила Бограш - В Plaz’e только девушки Страница 5

Августа была стоматологом, помешанным на кулинарии. Когда она вылечила все его зубы, он возликовал. Всегда боялся дантистов. Дома Августа изобретала самые невероятные рецепты – салат из ветчины с виноградом, жареный хлеб с чесноком и фасолью, чай с нутряным медвежьим салом, огурцы с медом. Иногда было вкусно, иногда – с души воротило. В любом случае надо было хвалить. Ему надоело. Он поспешил убраться, пока, спасибо Августе, зубы целы и не отравился сырой строганиной или вареными мухоморами. Ее опасным хобби он был сыт по горло.

Кстати, его первая, Майя, была кладовщица и… сочиняла стихи. Но не хранила их в закромах души, а, в противовес основной профессии, щедро делилась незрелыми плодами вдохновения. Чтобы жить с самодеятельным поэтом, надо быть лесорубом или грузчиком. Засыпать в любом положении, чтобы не слышать навязчивого бормотания. А он был писателем. Ее вирши с наивными рифмами и незатейливым смыслом скоро стали мучить его, как ноющий зуб, который впоследствии удалила Августа. Хорошо, что Майя вовремя уехала…

Октябрина, налоговый инспектор, была помешана на цветах. Сначала его это умиляло. Глядя на нее, он все время вспоминал библейское – лилии не ткут, не прядут, налогов не платят, а живут лучше, чем Соломон во славе своей. Но когда квартира превратилась в филиал джунглей, он стал чахнуть. Растения вытесняли его и, казалось, выпивали все жизненные соки. А что? Есть такие цветы, которые засасывают свои жертвы и не выпускают до тех пор, пока не опустошат до костей. Он уехал в тропики, где тамошние лианы не покушались на его жизненное пространство, там было не тесно ни ему, ни пальмам с кактусами.

И вот – Марта. С ней он познакомился в издательстве. Марта редактировала его рукописи, смотрела робко и восхищенно. Этот взгляд доставлял особое удовольствие. Приятно делать добро. Ему нравились женщины, которые, как он считал, других не слишком прельщали. Эдакие золушки. С ними он чувствовал себя принцем. Самодовольные красавицы снисходили до мужчин, а он любил одаривать сам. Это его свойство прекрасно вписывалось в теорию сезонной любви. Еремей был уверен, что даже за краткий миг его любви женщина должна быть век благодарна. Кстати, увлечение проходило, как только гас восторженный взгляд. Пассия начинала привыкать, а он – скучать. И искать следующий объект, который мог бы облагодетельствовать.

Да, с Мартой он явно подзадержался. Она сумела стать нужной. С ней он обсуждал новые книги, она делала точные замечания, исправляла стилистические ошибки. Но… Милая женщина, незаметный редакционный клерк, на деле оказалась… колдуньей. Марта обожала составлять гороскопы, гадать на картах, знала заклинания и обряды. Иногда смотрела пронизывающим взглядом и по вечерам делала пассы у него за спиной – снимала «негативную энергетику». В его доме теперь стоял запах сандала и ладана.

Однажды Еремей случайно услышал ее разговор с подругой. Он работал в своем кабинете и вышел, чтобы выпить немного красного вина, встряхнуться. Когда возвращался к себе с бокалом, услышал – Марта советует подруге, как присушить любимого. Он заинтересовался, приостановился у двери.

Оказывается, способ был прост, хотя и негигиеничен. Мужику в бокал с красным вином надо было капнуть менструальную кровь. Заглянув в бокал с пурпурным «Петрюс», Еремей еле добежал до туалета.

Он никак не мог понять, почему все его женщины выбрали одну профессию, а любили другую. Считал, что нечестно днем лечить зубы, как Августа, а вечером их портить. Что можно ждать от человека-перевертыша? Сам он всю жизнь занимался тем, что ему нравилось – писал книги. И при этом сладострастно тайком не подрабатывал сборщиком макулатуры или, например, пожарным.

«Пора на Гоа», – подумал он.

– …Тебе не кажется, что ты выбрал не самое удачное время для поездки? – будто прочитала его мысли Марта.

Он в это время готовил себе яичницу, от неожиданного вопроса обернулся. Яйцо полетело не на сковородку, а на пол.

– Не строй из себя с утра Кассандру, – раздраженно сказал он.

– Я вчера смотрела твой гороскоп, – серьезно сказала она.

Он поднял глаза к потолку – ну, началось…

– И что нам нашептали звезды? – равнодушно спросил он.

– На этот период приходится несколько аварийных аспектов, главные из них – квиконс Солнца и Плутона. Опасность крупных аварий и трагических происшествий. Особенно напряженной будет ночь на первое декабря (примерно с часу до пяти), когда твоя Луна подключится к неблагоприятному квадрату Марса с Черной Луной. Ты как раз будешь там в это время. Вероятны трагические неожиданности и даже…

– Все, – пресек он ее астрологические бредни, – «Сатурн почти не виден». – И сухо сказал: – Я решил, Марта.

– А я? – посмотрела она сквозь слезы.

– Что, «ты»? – отвел он глаза, еще не хватало ее истерики на десерт! Она даст ему сегодня спокойно позавтракать или нет?!

Теперь он, не отрываясь, смотрел на яичницу, а Марта на него.

– Мне приходить сюда? Пока тебя не будет. Может, прибраться… – нерешительно спросила она.

– В этом нет необходимости, – уверил он, – мусорить некому. Клавдею я беру с собой, – сказал он про свою любимицу черепашку.

– Понятно…

– Не надо усложнять, Марта. Мы свободные взрослые люди.

Это долгое прощание его раздражало. Да что она, в самом деле! На крови он ей клялся, что ли? Какие могут быть претензии?

– Свободные от чего? – резко спросила она.

– Свободные в своих поступках, Марта, – стараясь не сорваться на крик, ответил он. – Я, например, сейчас хочу съесть яичницу. И я ее съем.

Он повернулся и в упор посмотрел на нее.

– Это тебе только кажется, дорогой, – сузила она глаза. – Ничто не бывает случайным. Наша с тобой встреча – это судьба. Переплетение двух эгрегоров. Твое пренебрежение волей высших сил влечет за собой наказание. Вот тебе первый знак. Твоя яичница пригорела.

Он почувствовал запах гари, в сердцах схватил сковородку и плюхнул в мойку. Сковорода зашипела на него.

– Мне пора на работу, – сдержанно сказала Марта, выходя из кухни.

– Всего доброго, – почти с ненавистью сказал он. – Мне пора собираться.

– Я предупредила… – обернулась она.

– Ты опоздаешь, Марта…

– А вот тебе лучше не торопиться. Твоя поездка может плохо кончиться.

Но он уже не слушал ее. Вежливо подал пальто. Она оделась, нервно достала из кармана связку ключей, излишне торопливо сняла тот, что от его квартиры, и намеренно спокойно положила на тумбочку. Он захлопнул за ней дверь.

– Приехал? – на другой день на всякий случай подошла я к стойке ресепшен и умоляюще посмотрела на девушку. Спросила, естественно, по-английски: «Has he alredy come?»

– No, – сочувственно развела она руками. Это было понятно без перевода.

– И когда же? – от безысходности я перешла на русский.

– Потом, потом… – так же по-русски ответила она.

– Когда?! – повысила я голос.

– Завтра, завтра…

Индусы хорошо знали эти два слова: «потом» и «завтра». Так отвечали туристы надоедливым торговцам самоцветами, морскими ракушками и дешевым тряпьем. Теперь эти слова-отгонялки бумерангом вернулись ко мне и я чувствовала, что и завтра, и потом услышу то же самое. Мне уже начинало казаться, что «завтра», которое мне нужно, вообще никогда не наступит.

С утра в кафе отеля я старалась наесться на целый день. Тайком прятала в пляжную сумку хлеб, мед в коробочках и яблоки – на ужин. Хорошо, что лежаки были бесплатные. Почти целый день я валялась на пляже, питаясь святым духом вкупе с запахами разных вкусностей из прибрежных кафе. Вид у меня был такой несчастный, что даже горячие индийские парни ко мне не приставали. Пойти мне было некуда, купить поесть не на что.

Вечером, лежа у себя в номере, такая голодная и злая, что не хотелось ни читать, ни спать, ни смотреть телевизор, я, чтобы успокоиться, представляла только одно – торжественное прибытие слесаря из Мумбая. Этот Слесарь виделся мне в каком-то неземном величии, как один из индийских богов. «Наверное, к нему уже добрался гонец, – думала я. – Благоговейно вошел в сверкающий дворец. Ослепленный роскошью изысканных шелков, блеском драгоценных каменьев, одурманенный нежными восточными благовониями, он раболепно пал ниц.

– О Великий Слесарь из Мумбая! – воззвал гонец.

Слесарь на яхонтовом троне скосил свой глаз-алмаз, отложил отвертку, отделанную изумрудами, и милостиво спросил:

– Для чего ты тревожишь мой покой, усталый путник?

– Неразумная женщина потеряла ключ от ларца со своими сокровищами, – сокрушенно сообщил гонец.

– Что ты хочешь, черный вестник? – Слесарь нахмурил брови.