Александр Скрягин - Те, что живут рядом Страница 5

– Искра, в последнем письме, ты же фактически угрожала Аврамовичу… Угрожала сжечь завод… Для чего ты это делала? Ты же должна понимать, это – не шутки! Тебя же могут подозревать… – говорил он, украдкой рассматривая Искрино лицо.

«Она не так уж и постарела… Даже в чем-то лучше стала… Теплее, что ли…» – подумал он.

– Ну, Лева, ну, что, значит, угрожала? – Искра поднялась с банкетки и переместилась за вишневую штору, на которой поднимали клювы длинноногие журавли.

– Сначала они мне вообще не ответили. Я написала снова. Тогда какой-то Шаенко, – доносился из-за ширм ее голос, – ответил мне, что план благотворительной помощи утверждается собранием акционеров и детский кардиологический центр в число объектов, подлежащих помощи, не включен. Поэтому, он лично ничем помочь мне не может… Я в ответном письме написала, что детский кардиологический центр финансировался нефтезаводом всегда. И когда он был государственным производственным объединением и когда стал акционерным обществом. Без этого центра многие дети с больным сердцем будут просто обречены на смерть. Умрут… И уже умерли…

Искра неожиданно появилась непонятно откуда с вазочкой печенья в руках.

– Попробуй печенье, Лева… – сказала она. – Я сама испекла…

Он взял маленький темный кругляшек. От печенья исходил слабый аромат какой-то пряной травы. А на вкус оно было горьковатым и солоноватым. Такое он и любил.

– Лева, может быть, ты пудинг хочешь, а? С малиновым вареньем? Ну, хочешь? Мой собственный рецепт… Хоть попробуй, а?

– Ну, дай немного. Только попробовать…

Искра исчезла за высокой китайской ширмой.

– Я написала им, что своим богатством, они обязаны не своим способностям или счастливому стечению обстоятельств, но Богу. Но Он не только дает богатство, но и налагает обязанности…

Полковник не мог понять, с какой стороны слышится ее голос.

– Бог налагает обязанности и за их выполнение строго спрашивает, – неожиданно услышал он у себя за спиной. Полковник обернулся. Но Искры не увидел.

– И если Он увидит, что эти богатства совсем не служат остальным, а, особенно, больным и страдающим, Он не будет равнодушно смотреть на это. И Его огонь сожжет любое богатство. Например, принадлежащий кому-нибудь нефтеперерабатывающий завод… Разве я угрожала? Я предупреждала.

– Искра, но ты, надеюсь, согласишься, что Бог вмешивается в дела людей не сам. Не собственноручно. Но через обычных смертных людей, их руками? Кто-то же из людей это сделал? – произнес Полковник в пространство.

– А разве это важно, чьими руками Он осуществил наказание? Важно, что он его совершил. Вот, Лева, что важно! – совсем близко прозвучал голос Искры, хотя она по-прежнему оставалась невидимой.

– Искра, но откуда ты узнала число, когда произойдет взрыв?

– А я не знала… Вот пудинг, Лева… Попробуй. Тебе понравиться! – Искра неожиданно выросла прямо перед ним.

Она поставила перед Полковником тарелочку с пудингом.

– Ну, как же не знала? – вздохнул Полковник. – Ты же точно сказала Браткрайсу с Липовой, что взрыв произойдет в выходные дни… Они даже поспорили с кем-то на сто долларов и выиграли… Что, не говорила?

– Почему не говорила?.. – вздохнула Искра. – Говорила. Но я не знала. Я предполагала… Предчувствовала. Ведь в выходные на самой установке не бывает людей, а Он милосерден.

Полковник понял, что больше ничего от Искры не добьется. Он взял ложечку и зачерпнул маленький кусочек пудинга так, что бы с одного бока на нем оказалось варенье.

…Когда он выписывался из больницы, она строго сказала ему:

– Лева, ты уже взрослый мальчик! Считай, что между нами ничего не было! Ничего! Ты еще найдешь свою сверстницу! А про меня забудь!

Он тогда обиделся. И дал себе слово ее забыть. Но не получилось, хотя у него появились другие женщины и даже не мало. Он все равно помнил о широкоскулой белолицей врачице.

Когда примерно через девять месяцев кто-то ему сказал, что у нее родилась дочь, у него возникла мысль, а может, это его ребенок? Но к этому времени она уже была замужем, и отцом ребенка мог быть и законный супруг. Да, мало ли, кто… Что, вообще, мужчина, сказал он тогда себе, может знать о личной жизни женщины? С уверенностью – ничего!

Потом они встречались много раз, тем более, что оба жили в тесном поселке, где пересечений на узких улицах просто не избежать, но к тому, что было между ними в районной больнице, даже в разговорах никогда больше не возвращались. К тому же, вскоре после его выписки из больницы, молодая врачица вышла замуж за немолодого вдового директора Куломзинского элеватора.

Если быть точным, он-то пытался раз или два осторожно, издалека завести разговор на эту тему, но она пресекала его таким строгим докторским взглядом, что он терял дар речи. А напрямую, как он мог спросить у взрослой серьезной замужней женщины: «Скажите, а случайно не я отец вашей дочки?»

Правда, был, был один случай, который посеял у него угасшие подозрения.

Это произошло на праздновании векового юбилея железнодорожной станции Куломзино, возникшей вместе со строительством транссибирской магистрали, соединившей полмира – от Варшавы до Владивостока.

После обычной натужно-оживленной официальной части, избранные участники празднования вышли на балкон районного Дворца культуры. Из-за лесополосы должен был вот-вот грянуть праздничный фейерверк.

В холле были накрыты фуршетные столы. Через распахнутые на балкон двери, публика с бокалами и тарелками в руках медленно перемещалась из полного аппетитных запахов помещения на свежий синий вечерний воздух и обратно.

Присутствовавшие чувствовали себя избранными. Не все, далеко не все желающие были приглашены на праздник. Это сладкое чувство избранности заставляло женские глаза пылать, будто лампочки, а мужчин выпрямлять спины так, что они сразу прибавляли в росте на целую голову.

Полковник тогда был еще лейтенантом, и после окончания высшей школы милиции работал оперуполномоченным в своем родном районе. Он тоже ненароком оказался среди избранных. Потому что отвечал от райотдела за соблюдение во время празднования общественного порядка вокруг Дворца культуры.

В связи с праздником на площади перед Дворцом был выставлен дополнительный наряд патрульно-постовой службы. Но, когда он в перерыве вышел на площадь, наряда нигде не было. У него было сильное подозрение, что бездельник Мафусаил увел постовых милиционеров в лесополосу у железной дороги с целью распития спиртных напитков. Еще до начала торжественного заседания, он с балкона заметил Мафу, отирающегося около скучающих милиционеров. В руках тот держал раздувшийся полиэтиленовый пакет. А один из постовых являлся их с Мафой одноклассником.

Лева стоял у самых дверей на балкон и раздумывал. То ли, спуститься на площадь и поискать исчезнувших стражей порядка, и, если его подозрения подтвердятся, намылить им, а, особенно, Мафусаилу холку. То ли, все-таки, дождаться, когда официантка снимет с только что принесенного подноса большое блюдо.

На блюде лежали разрезанные надвое вареные яйца, каждая половинка которых была лишена желтка и вместо него наполнена рубиновой лососевой икрой. Лейтенант Садовский решил отложить поиски непутевого милицейского наряда, а вместо этого сначала отпробовать деликатесную закуску.

Тут-то к нему и подошла Искра. Если черный цвет может сверкать, то это относилось к ее глазам.

За руку она держала маленькую девочку с большими белоснежными бантами на круглой головке. Девочка внимательно смотрела на него большими темными глазами.

– Вот, Лева, это мы с Тиной! – сказала она, улыбаясь. – Мы в этом году в школу пойдем.

– Какая ты взрослая! – сказал Лева, чуть нагнувшись к Искриной дочке. – Какие у тебя бантики красивые!

– Да, – серьезно ответила девочка, подняла личико и внимательно, как котенок, уставилась на него своими карими глазками.

– Тина, ты помнишь дядю Леву? – опустилась, рядом с дочкой, словно большая нарядная птица, Искра. – Помнишь, он к нам приходил?

Тина внимательно вгляделась в него, помолчала, потом утвердительно тряхнула головкой и сказала:

– Помню. У него звездочки тогда были.

– Правильно. Были. Были, золотко мое! – прижалась Искра щекой к дочкиной головке. – Лева, ты ведь тогда в форме приходил… Помнишь?

Лева кивнул.

– Ну, вот, помнит! – поцеловала Искра дочку в щеку. – Умница моя! Помнит, дядю Леву… Запомни, доча, дядя Лева, очень хороший дядя! Самый, самый лучший. Поняла?

– Да. Я поняла, – серьезно кивнула головой девочка.

Искра выпрямилась и вдруг сделала движение, словно хотела прикоснуться к его лицу губами. Но в это время с бокалом шампанского к ним подошел Искрин муж, солидный лысоватый столп местной деловой знати. Он взял Искру под руку и увел смотреть начавшийся фейерверк.

Когда они уходили, маленький человечек несколько раз оглядывался на Полковника и смотрел грустными глазками, как котенок, уносимый из дому.