Сэм Льювеллин - Тросовый талреп Страница 5

— Ладно, я все понимаю, — сказал он. — Коричневый рис, газета «Гардиан», борьба за спасение китов. Эван сумасшедший, а Фиона вроде девочки-скаута. Когда-то у них был роман, но потом они разошлись на политической почве и теперь просто живут вместе под одной крышей, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— О! — произнес я достаточно выразительно. Теперь для меня становилась понятной разница между оконцами на скатах крыши.

— Салат из фасоли, — продолжал Проспер. — Бутерброды с овощами. Ты там совсем лишишься аппетита.

— Аппетит у меня здесь прекрасный, — соврал я.

— Ну, разумеется, — с иронией парировал Проспер. — Немного посоревноваться не хочешь?

— Судно получило небольшую пробоину, — сказал я. — Мне придется его отремонтировать.

Не было никакого смысла тратить время на описание искореженного правого борта «Зеленого дельфина».

— Ничего серьезного, надеюсь? — заметил он. — Я собираюсь на днях обогнуть Сент-Килд для пробы. Дня через четыре. Я рассчитывал, что мы сможем потренироваться, посмотреть, как наши суда выглядят на ходу.

— Мое плоховато, — сказал я.

— Между прочим, звонили из твоей конторы, — спохватился он на прощание.

Проспер, конечно, не поинтересовался, с чего бы это им меня искать, если я официально в отпуске.

Мы с ним познакомились в самый первый его день в пансионе. Его увезли от родителей за четыре тысячи миль. А у меня к тому времени уже вовсе не было родителей. Толстый, загорелый, цвета молочного шоколада, он был одарен умением смешить людей. А я был худым и жилистым. Мы подружились, и моя сестренка Ви возила нас пить чай в «Красный лев», в Солсбери. В то время она считалась восходящей кинозвездой, пользующейся успехом.

А позднее мы разъехались по разным школам. Я занимался легкой атлетикой, он — парусным спортом, и мы время от времени возобновляли переписку. Потом мотались вместе по Карибскому морю, после того как он закончил университет, а я сдал свои экзамены на звание адвоката. Когда умер его отец, Проспер стал очень богатым и купил себе дом здесь, на западном побережье, и еще один на Кэп-Феррат, и квартиру в Нью-Йорке, и все остальное.

— Итак, вам придется остаться на какое-то время, — сказала Фиона. — Это будет несколько скучновато по сравнению с обществом Проспера.

Она засмеялась и отправилась к себе на кухню, служившую мастерской. А я подумал, не позвонить ли в контору. Мой клерк Сирил не верит, что у его кормильца бывают дни отдыха. Он, должно быть, сидит сейчас там, за своим стальным письменным столом, заставляет клиентов волноваться из-за моего отсутствия и готовится выплеснуть их эмоции на меня. Как раз в данный момент я вовсе не собирался доставить ему удовольствие своим звонком. Поэтому я отправился на берег. Отсюда прекрасно была видна высокая, стройная мачта «Зеленого дельфина» и массивная якорная цепь. Прилив уже отхлынул, и яхта сидела на темно-сером песке, опираясь на треногу из своих парных рулей и киля. Моя постель, какие-то куски материи, морские карты — все это было развешано на спасательных тросах и колыхалось на слабом ветерке, идущем от залива. Я направился каменистым побережьем к причалу. Эван сидел на транце катера и крутил в руках сигарету. Гектор отмывал белый борт из длинного шланга, подсоединенного к крану на причале.

Завидев меня, Гектор поднял глаза. Лицо у него было круглое. Обычно оно, наверное, выглядело мясистым. Ну а сегодня было очень сильно опухшим, и вокруг головы белела повязка.

— Соль смываем, — сказал он и умолк, вероятно занятый борьбой с природной застенчивостью. — Моя жена просила передать, как она вам благодарна.

Дыра в борту «Дельфина» не способствовала ответной любезности. Я набросился на них:

— Если бы вы посигналили, этого бы не произошло.

— В такую ночь не до сигналов! — быстро ответил Эван. — Все равно ничего не услышишь. Это был какой-то бедлам. Проклятый ветер отнес меня в сторону, прежде чем я догадался, что Гектор за бортом. Вообще-то, послушай... Гектор — отличный кораблестроитель. Объясни ему толком, что тебе нужно.

Вот это уже ближе к делу. Мне пришлось потратить уйму денег, чтобы хорошенько отладить «Дельфина». Да и Чарли Эгаттеру тоже. Задачей моего плавания было произвести хорошее впечатление на потенциальных заказчиков. На солидную фирму, которая возьмется выпускать такие катера-яхты. Но какое впечатление можно произвести на покалеченном судне?

Гектор скромно прокашлялся.

— Материалом возьмем кедр, а? — спросил он.

Я кивнул.

— Сначала высушим его, прорежем пазы, приклеим эпоксидным клеем новые планки, хорошенько их обстругаем. Потом покроем все металлическими листами изнутри и снаружи. В каркасе ничего не повреждено. Я проверил.

Его голос звучал неуверенно. Хотя Гектор великолепно знал все, о чем говорил. Внезапно я сообразил, что это с ним происходит из-за благодарности мне за спасение. Он очень хочет мне угодить. Я так давно не встречал никого, кто выражал бы благодарность подобным образом, что почти и не помнил, как надо на такое реагировать.

— Давайте спустимся вниз, — предложил он.

Мы спустились вниз. В течение получаса он вводил меня в самые мельчайшие подробности ремонта. К концу его пояснений я пришел к выводу, что Гектор разбирается в судостроении куда лучше, чем я, и, вероятно, так же хорошо, как сам Джеймс Диксон, который у Спирмена руководил строительным отделом.

— Такой план работ вас устраивает? — спросил Гектор.

— Отлично, — ответил я. — Отлично.

— Ну как, договорились? — спросил Эван, когда мы поднялись обратно на палубу. — Я же говорил, что Гектор — прекрасный мастер. А теперь мне надо спуститься вниз по заливу. Не хотите прогуляться со мной? Пока Фиона будет красить шерсть, все равно в дом не войдешь. Вонища страшная.

«Итак, твое судно разбито, — говорил я себе. — Его будут ремонтировать, причем бесплатно. Так что ты теперь свободен от забот. Но ты застрял в местечке, где горы со всех сторон заслоняют небо и где нет никакой, хотя бы захудалой, машины и никакого клерка Сирила, который строит мины, словно похоронщик на железнодорожном крушении, когда сообщает тебе, что мистер Смит только что бросил миссис Смит из-за какой-то сгриптизерки по имени Цза-Цза. Поэтому не будете ли, вы мистер Фрэзер столь любезны, чтобы обеспечить опеку над его детьми».

— Охотно прокачусь вместе с вами, — сказал я Эвану.

Водоросли покачивались в чистой коричневатой воде залива. На маслянистом транце парусного траулера золотой краской было выведено «Флора» с завитушками и замысловатыми узорами.

— Фиона расписывала, — сказал Эван. — Очень художественно.

Мы поднялись на борт и прошли в безукоризненно отлакированную рубку. Дизели заработали, выпустив облако черного дыма. Эван попросил меня последить за управлением, а сам прошел на нос траулера, чтобы отдать швартовы. Я опустил тяжелую медную рукоятку до положения «вперед», и этот здоровенный деревянный остов с натугой стал продвигаться вниз по заливу. Вошел Эван, постучал по приборам и нахмурился.

— Проклятый двигатель, — сказал он. — Коплю денежки на новый.

Я потянул на себя штурвал, и нос «Флоры» приподнялся над дорожкой из водорослей. Эван наклонился и извлек из сетки, висевшей над коробкой с предохранителями, бутылочку «Гленморанжа» и пару рюмок.

— Столкновение случилось по моей вине, — сказал он. — Мы подлатаем вашу посудину. Станет хорошенькой, как новая. Вас это устроит?

Это было щедрое предложение. Особенно для меня. Страховые компании не очень-то жалуют тех, кто плавает в одиночку.

— Вполне, — сказал я.

— Хлебнете немного? — спросил он.

— Пожалуй.

Эван наполнил рюмку и протянул мне:

— Никаких неприятных ощущений. Пьется превосходно.

Воздух в тот день был кристально прозрачен. Я мог разглядеть даже усы на морде тюленя ярдах в трехстах от нас. Эван показывал мне различные знаки, отмечавшие подводные рифы. С моря набегали небольшие волны. Они чуточку приподняли нос судна, когда мы поворачивали на север.

— Скай. — Эван указал на северо-запад. Горы Куйлинз высились на горизонте, словно зубчатое полотно пилы этакого фиолетового цвета. — А это Рам, Эгг, Мэк, — называл Эван. В западном направлении, словно огромные зеленые сфинксы в слепящем блеске моря, виднелись какие-то острова. — А там Дэнмерри, — сказал Эван.

Он дал мне свой старенький цейсовский бинокль. Я прижал штурвал коленом и настроил бинокль на серое пятнышко — какой-то мыс сбегал вниз, к воде. Я слышал о Дэнмерри и видел статьи о нем в воскресных иллюстрированных журналах. Однако фотографы не воздавали должного этой красоте. Сравнить Дэнмерри с замком — это все равно что назвать Эйфелеву башню радиовышкой. Такое сооружение могло бы привидеться военному архитектору после ужина с сыром — этакий лес башенок и мощных башен, ниш и зубчатых стен, поднимающихся над тупым рылом скалистого полуострова. Над якорной стоянкой, упрятанной за низким выступом скалы, торчали мачты нескольких судов. Они были высокими, эти мачты, а снастей на них была уйма. Словом, серьезные мачты.