Светлана Алешина - Срочно в номер Страница 5

В кабинет заглянула Маринка. Я откашлялась и попросила кофе.

Маринка кивнула, стрельнула заинтересованным взглядом по Кислицыну и испарилась.

– Вечный двигатель второго порядка – это мечта. Реальная, но мечта, – грустно заметил Кислицын. – Есть вещи более практичные. Например, средство передвижения, основанное на принципе гироскопа. Знаете, что это такое?

– Примерно, – соврала я, начиная скучать.

– Главная деталь – это вращающийся диск на свободной оси, сохраняющий стабильное положение при любых изменениях относительно плоскости. В данном случае я говорю про поверхность земли.

В кабинет, отворив дверь резким толчком плеча, вошла Маринка.

Кислицын опустил голову и продолжил:

– Опытный образец уже есть, и не один. Работают все нормально…

Маринка поставила перед гостем чашку с кофе.

– Спасибо, спасибо, мне не нужно, – равнодушно пробормотал он и продолжал, обращаясь ко мне:

– Испытания на стендах прошли в двух НИИ, патенты защищены уже в трех странах…

Кислицын проговорил это как бы про себя и, подняв голову, в упор посмотрел на меня. Если бы он был без очков, мне кажется, в его глазах я разглядела бы грусть.

– Это в принципе летающая тарелка. Потребление энергии небольшое, работать может даже на воде путем расщепления ее на водород и кислород. Устойчивость в полете феноменальная, скорости, развороты – все на уровнях, не досягаемых для любой техники…

– А в чем же дело? – меня опять начал заинтересовывать этот разговор. А вдруг он и вправду изобрел летающую тарелку? Полетаем…

– Деньги, – тихо проговорил Кислицын. – Все деньги, будь они неладны! У науки нет денег, но есть много предрассудков. У военных много здравого смысла, но тоже нет денег. Они так ухватились за мою тарелку, что я думал: все, через пять лет уже ни одного самолета не останется для боевых дежурств. Они просто не нужны, потому что помимо технических характеристик и прочих условий, еще и дешевизна потрясающая… Одним словом, кто-то где-то порезал фонды, что-то не утвердили и не подписали, проект завис. Зарплату военным платить вовремя не могут, а тут какая-то тарелка… Баловство, одним словом, и врагов у нас в мире нет. Правда, и друзей нет, но это им кажется не страшным.

– Я пока не понимаю, – робко сказала я и бросила умоляющий взгляд на Маринку, застывшую как изваяние около двери. Почему же она молчит? Не понимает, что ли, что я не знаю, как мне вести себя с этим Эйнштейном? Сказала бы что-нибудь.

– Вот наконец-то я и подошел к сути своего визита. – Кислицын слегка повысил голос и приосанился. – Мною заинтересовались иностранные спецслужбы. Корреспондент малоизвестной газеты «Вашингтон таймс», – он кашлянул, а я, приоткрыв рот, уставилась на Маринку, которая тоже немного обалдела и явно передумала выходить из кабинета. Ведь именно об этой газете она сама мне вчера рассказывала!

Кислицын снова поднял палец вверх:

– Эту газету не нужно путать с «Вашингтон пост», та посолиднее будет. Так вот, корреспондент уже месяц как ходит вокруг меня кругами и предлагает продать всю техническую документацию. На завтра мне назначена последняя встреча и практически открытым текстом сказано, что или я продаю, или…

– Или вас убьют? – поняла я наконец, к чему было говорено все это сложное вступление. Ну что ж, в логике повествованию не откажешь. Долго только. И сложно.

– Нет, что вы! Или со мною прекращают переговоры.

– Что же тут угрожающего?

– В словах ничего, а в действиях много. Понимаете ли, если в моей квартире цепляют жучки, следят за моими передвижениями, это уже говорит о чем-то более серьезном, чем какая-то паршивая газетенка за океаном. Это не журналист – это агент, и он имеет именно ту цель, о которой я вам сказал.

– Шпион? – переспросила Маринка.

Она подошла к столу и села рядом с Кислицыным, очень заинтересованно поглядывая на него.

– Да, если хотите, можно и так сказать, – вздохнул Кислицын, полуповернувшись к ней.

– Минуточку, – я решила завладеть нитью разговора и попробовать все поставить на свои места. – Минуточку, – повторила я, – вы говорите про жучки. Почему вы уверены, что они есть и их поставил тот самый журналист?

– Я все-таки инженер, – обиженно хмыкнул Кислицын, – жучок – это передатчик направленного действия. Если есть передатчик, значит, есть и приемник. Не посылает же он сигнал в космос. Но даже и в этом случае приемник все равно должен быть. Я определил приблизительный радиус действия этого жучка и незаметно обследовал окрестности вокруг своего дома. Одна машина вызвала мое подозрение, и я направил на нее электромагнитный импульс. Установочка несложная, плевая даже, ее можно собрать из обычных радиотелефона и утюга. Как только я это сделал, из машины выскочил с наушником мой знакомый журналист: у него пропал сигнал, и он не знал, в чем причина этого. А теперь ответьте мне на вопрос: что же это за иностранный журналист, если он подслушивает разговоры с помощью такой спецтехники?

Я промолчала, но вопрос был, что называется, риторическим.

– А потом я обратил внимание на слежку за собой, – продолжил Кислицын. – Участвуют в этом примерно три-пять автомобилей. Три я точно знаю, уже записал их номера и модели, в двух пока сомневаюсь, но и так уже все ясно. То, что за мною следят и даже два раза попытались не дать возможности с вами встретиться, – вы сами видели.

– Ну возможно, допустим, – кивнула я. – А что же вы хотите от нашей газеты? Ведь мы не спецорганы, даже не милиция. Я бы вас поняла, если бы вы пришли в журнал «Щит и меч», например, да и то… я не вижу, чем бы они смогли вам помочь. Идите в ФСБ или…

Кислицын покачал головой.

– Что такое?

– Не пойду, – угрюмо ответил он.

– Почему же?

– Как почему? – переспросил Кислицын, словно я спрашивала, почему дважды два четыре. – Боюсь, вот почему! Сами будто не понимаете! Они работают грубо, по-старому. Нет никаких гарантий в том, что после того, как я обращу их внимание на свою проблему, они не сделают своих выводов. Не хочется как-то отсидеть год в СИЗО, а потом попасть на скамью подсудимых и объяснять всем, что ты не верблюд. Телевизор смотрите, наверное? Вот так-то!

Я пожала плечами.

– Что же вы конкретно хотите?

– Вы же знаете этих иностранцев, они больше всего боятся, если их возьмут за руку и уличат в неджентльменском поведении. А уж тем более в таком деле… Я хочу вас попросить вот о чем. Завтра у меня встреча с этим шпионом около Верхнего рынка. Пришлите корреспондента с видеокамерой, пусть запишет нашу встречу. Этот корреспондент не сможет не заметить видеосъемки, а с прессой ничего не поделаешь, по крайней мере, таково их мнение. Я думаю, после этого они от меня отстанут.

Глава 3

Я задумчиво почесала кончик носа: разоблачить шпиона иностранной разведки, да еще не какой-нибудь украинской СБУ или румынской Сигуранцы, а как минимум ЦРУ – такого в истории журналистики я что-то не припомню. Поэтому отказываться от возможности сделать классный репортаж было бы просто неразумно.

– А вы позволите нам сделать серию статей об этом деле? – спросила я, переглядываясь с Маринкой.

Хоть и остались еще, естественно, подозрения насчет Кислицына, но ведь завтра можно будет реально убедиться – врет он или нет.

– Без проблем. Когда все закончится, – сразу же уточнил Кислицын.

– Давайте адрес вашего шпиона, – решительно сказала Маринка, – установим свою слежку за ним: как ходит по улицам, как задумчиво смотрит на наши заводы. Это будет классным вступлением к репортажу.

Кислицын покачал головой.

– После того как вы снимете наши с ним переговоры, вы сможете и сами все проследить и выяснить. Он живет у нас в городе, не скрываясь. Если же вы, не дай бог, обнаружитесь раньше времени, я не знаю, как он поступит. Может быть, убьет вас, а уж меня – точно. Он же профи, вы не забывайте, а вы и ваши ребята при всех ваших способностях… ну, в общем, сами понимаете.

Мы поговорили еще с полчаса, уточнили подробности, и я, как девушка слабая и доверчивая, дала себя уговорить. Когда Кислицын ушел, Маринка, проводив его долгим взглядом, спросила:

– Ты с ума сошла или как?

– Сама так же думаю, – призналась я. – Если все окажется правдой, то не знаю даже, как себя поведет ФСБ… если все это окажется правдой.

– Прикроют нас. Сразу и навсегда, – мрачно предрекла Маринка. – И будут правы. Но это в лучшем случае.

– А в худшем? – лениво поинтересовалась я.

– Будем перестукиваться через стенку и встречаться в столовой.

– Пошла к черту, – искренне пожелала я и отвернулась к монитору компьютера, – работать нужно, а ты глупости говоришь.

– Сама такая. А если все это чушь и твой Кислицын псих? Что тогда?

– Во-первых, он не мой, а во-вторых, если все это неправда, то что мы теряем? – я не Маринку уговаривала, а себя, дорогую, и у меня это получалось.