Дублер Казановы - Диля Дэрдовна Еникеева Страница 5

class="p1">— А то я на них не сидела! Все перепробовала, включая всевозможные патентованные средства. Диета — это период голодовки, предшествующий прибавлению веса, как говорила мадам Рутковская. Сев на диету, в первую очередь теряешь чувство юмора, поэтому я предпочитаю есть много, но часто. От голодовки кожа обвиснет и станешь вся дряблая, желтая и морщинистая, к тому же, желчная и злая. А жопингом достигается необходимая упругость мышц, тонус кожи и чувство юмора сохраняется.

— Между прочим, Алка, все наши кино — и эстрадные звезды, которые врут, что якобы невероятно похудели на кефире и минеральной воде, — на самом деле принимают какой-то тайский препарат, но почему-то хранят это в строжайшей тайне. Причем якобы его трудно достать, и в этом весь цимес. Пока набегаешься по всему Таиланду в поисках чудодейственного средства, уже наполовину похудеешь.

— Уговорила, мать, дойдет очередь и до Таиланда. Как-нибудь сгоняем туда за этим чудом. Высунув язык, бегать по жаре не будем. Отстегнем бабок, — нам в номер с поклоном принесут.

— Да я пошутила, подруга! Кто-то мне сказал, что в состав этого препарата входит засушенный солитер, а яйца глист при высушивании не погибают, так что вполне возможно, желанная стройность наших эстрадных див достигается за счет того, что им приходится делиться обедом с каким-нибудь цепнем.

— Тьфу на тебя, старуха! Я кофе пью со свежими французскими рогаликами, а после твоих «аппетитных» слов мой завтрак рискует оказаться в унитазе.

— Зато не будешь увлекаться всякими дурацкими средствами для похудания. Кто-то умный сказал, что хуже диеты есть лишь одно — разговоры о диете. Между прочим, подруга, пока ты мне голову морочишь, я останусь без кофе и на работу опоздаю.

— Какая-то ты стала нечуткая, подружка! Никак не хочешь войти в мое бедственное положение. Пойми, мне надо похудеть очень-очень срочно. Что бы ещё съесть, чтобы сразу похудеть, а?

Лариса почувствовала, что салфетки на лице уже высохли и стянули кожу. Держать их дальше теперь только во вред. По уму — с маской на лице вообще нельзя разговаривать — морщины станут ещё рельефнее. Но от болтливой подруги разве отвяжешься!

— Алка! У меня на лице маска уже застыла, я не могу больше разговаривать. Сейчас смою и договорим.

Сняв подсохшие салфетки, Лара смыла маску, нанесла тонизирующий гель с липосомами и удовлетворенно посмотрела на результат. Ну вот, что и требовалось — кожа гладкая, свежая, появился легкий, естественный румянец. Она вернулась в комнату и взяла лежащую на столе трубку.

— Ну, как, ты уже красивая? — поинтересовалась Алла.

— Да, вполне. Себе нравлюсь.

— Хитрая какая! Сама хорошеет, а подруга пусть ходит толстая!

— А чего тебе приспичило так резко похудеть? — удивилась Лара.

— Понимаешь, в «Фортуне» все мальчики очень изящные, стройные.

— Может, голубые? — попробовала Лариса умерить пыл подруги.

— Нет, они той ориентации, что надо. Милые, интеллигентные, весьма адекватно реагируют на прекрасный пол. Но, к сожалению, все — как тростинки. А я люблю таких субтильных мужичков. Унисекс нынче в моде, вот и я шагаю в ногу, но пока в одностороннем порядке — я их люблю, а они меня не очень.

— Не ври, Алка. Худенькие мужчинки тебя любят. Контрасты многим нравятся.

— В данном случае — не в масть. Эти мальчики слишком утонченные. Я на их фоне чувствую себя беременной бегемотихой.

Лариса удивилась — не в характере подруги так уничижительно отзываться о себе. Алка — очень сексапильная женщина с высокой самооценкой. Она всегда была крупной, и это лишь прибавляло ей шарма. Даже в школе подруга была выше всех и снисходительно трепала по голове субтильных одноклассников — её поклонники были и постарше, и повыше. Ее лишний вес никто не замечал.

Полнота бросается в глаза, когда женщина комплексует из-за нее, пытается как-то замаскировать, носит бесформенные балахоны темных расцветок или в унылую продольную полоску, предпочитает длинные юбки. В такой одежде полная женщина кажется огромной темной горой. У некоторых и движения по-особому скованные, и сразу чувствуется, как они не любят собственное тело.

Алка двигается с грацией тигрицы, как хищное и красивое животное, которое ощущает себя венцом творения. Она не просто ходит, а мчится, рассекая воздух, электризуя все вокруг природной чувственностью. От неё идет такой интенсивный заряд сексапильности, что мужчины это сразу ощущают.

На стремительно шагающую Аллу оборачивались все до единого встречные мужчины, провожая её долгим взглядом, покачивая головой в полном восхищении и прицокивая языком: «Знойная женщина!». Лариса сама не раз наблюдала, как обалдевший прохожий внезапно менял свой курс на 180 градусов и сомнамбулически устремлялся вслед, будто его влек инстинкт, как зверя особый запах.

Раньше Алка никогда не комплексовала из-за своих габаритов. С чего ей комплексовать, когда её так щедро одарила природа, и она сама это прекрасно знает?! Да и вообще, подруга настолько уверена в себе, что многие расценивают это как самоуверенность.

Возможно, у Алки что-то случилось с одним из любовников, что так выбило её из привычного образа? Хотя в целом на мужчин ей глубоко плевать. «Мужики для меня, а не я для них», — нахально заявляла она.

В словах утешения Алла обычно не нуждалась, но все же будет последним свинством не успокоить подругу, когда та не в своей тарелке.

— Брось, Алка, не бери в голову. С чего ты вдруг стала переживать из-за подобных пустяков? Это же твой стиль — роскошная, раскрепощенная женщина с крутыми формами. Оставайся такой, какая есть. Мужики и так от тебя без ума.

— А я запала на одного мальчонку из «Фортуны».

— И ради него собираешься похудеть? В жизни не поверю, что ты способна на такое самопожертвование ради мужика! Мало у тебя любовников, что ли?

— Те уже надоели.

— Заведи новых.

— А я хочу этого.

— Так возьми.

— Говорю ж тебе — он полнейший инфантел. Только-только из коммерческого колледжа, новоиспеченный бизнесмен, юный, свежий, симпатичный и что самое печальное — очень худосочный. Как раз мой любимый возраст и мой сайз. Но — зелен виноград, — вздохнула Алла.

Теперь понятно. Алке тридцать пять, мальчонке чуть больше двадцати. «Немолодая женщина сердце свое отдала молодому», — слова поэтессы точно отражают душевную боль многих дам позднебальзаковского возраста.

Но трудно поверить, что Алка может горевать по такому ничтожному поводу. Чувства для неё всегда оставались за скобками любовной интрижки. Когда ей чего-то очень хотелось, она этого непременно добивалась, но обычно без каких-либо собственных жертв. Или стареет подруга? И все же Лара с трудом могла представить, что Алла может так убиваться из-за мужчины, да ещё терзать себя проблемой похудания. Поесть та всегда