Медальон Распутина - Наталья Николаевна Александрова Страница 5

Висели справа парочка явно не новых платьев, синий пиджачок с вытянутыми рукавами, юбка с отпоровшимся подолом…

Дуся мигом сообразила, что все эти вещи висят в шкафу давно и руки у хозяйки не дошли с ними что-то сделать — либо в порядок привести, либо бедным отдать, но перед этим тоже хоть подол у юбки подшить, а то неудобно.

То есть ясно, что хозяйка вещи эти оставила как ненужные, бесполезные. А остальную одежду взяла. И, судя по тому, что не нашла Дуся в шкафу того желтого платья в лиловых ирисах, летнюю одежду хозяйка взяла тоже.

Ага, в зимнюю деревню к тетке… Ну-ну.

Дуся оглянулась на своего напарника, но Лебедкин смотрел непонимающе. Ну да, эти мужчины таких мелочей не замечают. Ладно, потом поговорим.

— Не дойдем мы к ночи до того скита! — проговорил старый паломник, остановившись и опершись на суковатый посох. — Придется нам, вьюнош, в лесу заночевать!

— В лесу? — переспросил молодой странник, опасливо оглядевшись по сторонам. Вокруг них был глухой черный ельник, заваленный буреломом, через который с трудом пробивалась узкая извилистая тропа. — Где ж тут ночевать? Тут и укрыться-то негде!

— Господь, вьюнош, нигде нас не оставит. Мы ведь странники, Божьи люди, нам любой кусток — что родной дом…

— А может, и успеем дойти до темноты… — протянул молодой, — коли ты, дядя, не будешь вечно останавливаться…

— У меня, вьюнош, ноги уже старые, я на этих ногах все святые места обошел… и на Светлояр-озере был, и в Печорах, и у Иверской Божьей Матери…

— Обошел, да не дошел… — огрызнулся молодой странник. — А ты не слышишь, дядя, вроде какой-то голос в лесу раздается?

— Какой еще голос? — Старик насторожился, прислушался, перекрестился. — Никак и правда голос… это, вьюнош, не иначе как леший нас заманивает…

И правда, из ельника доносился какой-то жалобный стон.

— Леший? А мне слышится, что человек… надоть, дядя, поглядеть — может, живая душа о помощи просит!

— Не ходи, вьюнош, не надо! Точно тебе говорю — леший это! Заманит в лес, и конец тебе! А может, не леший, так тогда рысь… это еще хуже будет…

Молодой паломник, однако, не слушал старого спутника. Он устремился в чащобу, проламываясь сквозь подлесок.

С каждым шагом жалобный голос становился все громче, все отчетливее.

Молодой странник раздвинул низко нависшие ветки — и увидел неестественно зеленую полянку, посреди которой в темной промоине бился человек. Странник понял, что перед ним чаруса — небольшая, но глубокая и коварная болотина, затаившаяся посреди леса и подкарауливающая путников. И какой-то несчастный человек забрел в эту болотину и сейчас безуспешно пытается выбраться из нее…

Заметив молодого странника, утопающий забился с новой силой и выкрикнул:

— Помоги, добрый человек! Христом Богом тебя умоляю, вытащи меня из этой трясины!

Странник не спешил ответить, и утопающий взмолился с новой силой:

— Добрый человек, не дай пропасть! Скажи, как тебя звать?

— Григорий.

— Гриша, до самой своей смерти буду за тебя Бога молить! Кинь мне лесину или руку подай!

Григорий опасливо огляделся по сторонам.

Поблизости не было видно подходящей лесины или упавшего дерева, которое можно было бросить поперек чарусы. Если самому подползти к утопающему… не дай бог, сам и угодишь в трясину.

— Спасай, добрый человек! — снова взмолился незнакомец, заметив его колебания. — Спасай, ради Христа! Коли спасешь меня, я тебе дорогую ладанку отдам…

— Какую ладанку?

— Дорогую, а главное — чудотворную, заговоренную. В ней святые мощи лежат, большой силы. У кого эта ладанка — того все слушать будут и почитать, как святого. А еще она от любой напасти защитит! Никто тебя погубить не сможет… ни ядом отравить, ни ножом зарезать, ни пулей застрелить!

— Что ж тебя-то эта ладанка от трясины не защитила?

— Видать, такая уж моя судьба! Возьми ее, добрый человек, только вытащи меня!

С этими словами утопающий с трудом высвободил левую руку из трясины, стянул с шеи серебряную цепочку с медальоном и показал Григорию.

Тот решился, сломал несколько веток покрепче, бросил их на поверхность чарусы и пополз к утопающему.

Тот оживился, почувствовав приближение подмоги, забился с новой силой, но от этого трясина еще быстрее стала засасывать его. Теперь над трясиной виднелась только косматая голова и вытянутая вперед рука с медальоном.

— Поспеши, добрый человек! — проговорил он задыхающимся голосом. — Пропадаю…

— Сейчас… еще немного… — Григорий полз по тряской, колеблющейся поверхности болотины. До утопающего оставалось совсем немного. Григорий протянул руку…

Но вместо того чтобы подать руку несчастному, он схватил медальон. Это была круглая ладанка, на которой было мелкими самоцветными каменьями выложено распятие. Схватил и торопливо спрятал в свой карман.

После этого он снова протянул руку…

Но было уже поздно.

Чаруса утянула несчастного в глубину, над поверхностью мелькнул широко открытый в безмолвном крике рот — и тут же трясина сомкнулась над ним, надулся и лопнул пузырь болотного газа, и промоину затянуло зеленой ряской.

— Господи, помилуй… — пролепетал Григорий, глядя на то место, где только что был живой человек. — Господи, помилуй…

И он торопливо пополз назад, чтобы не разделить ужасную судьбу незнакомца.

Выбравшись из болота, Григорий отправился в обратный путь, к своему спутнику. Он искал свои следы, сломанные ветки и примятый мох, но то ли где-то ошибся, то ли перепутал приметы, но только шел и шел через тайгу, а все не выходил на знакомое место.

Он начал кричать, но сперва не услышал никакого ответа, а потом ему ответила какая-то лесная птица.

Начало темнеть.

Григорий подумал уже, что заблудился и ему придется заночевать в лесу, да еще и в одиночестве.

Тут — то ли от страха, то ли от безысходности — он сжал в кулаке медальон.

И тут же услышал вдалеке человеческий голос. Даже не голос — а несколько голосов.

Он пошел на эти голоса и очень скоро вышел на поляну, посреди которой стояла приземистая изба.

Это и был тот скит, куда шли они со старым спутником.

На пороге скита стоял седобородый отшельник, обитатель скита, а рядом с ним — старик, спутник Григория. Они вглядывались в чащу и попеременно выкрикивали имя молодого странника.

— Вот он я! — проговорил Григорий, выходя на поляну.

— Слава Богу! — проговорил его спутник. — А я уж думал, леший тебя увел в чащобу! А скит-то близко оказался…

Он пригляделся к Григорию и спросил:

— Так нашел ты того, кто в лесу голосил?

— Нашел, отче. Да это рысь оказалась, как ты и говорил.

Седобородый отшельник, давно в одиночестве живший