Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция» Страница 50

Деньги даже в Россию не попадают, а оседают за границей. Там, где налоговый рай и запутанные схемы владения компаниями. Для того, чтобы раскопать истинного бенефициара, выгодоприобретателя, необходимо тесное взаимодействие с иностранными коллегами… А они далеко не все и не всегда охотно идут навстречу нашим правоохранительным органам, не так быстро, как хотелось бы, отрабатывают наши запросы… Вот и получается, что клеймят Россию на чем свет стоит, рейтинги коррупционные ежегодно выпускают, а как до дела доходит, так фактически коррупционеров и покрывают. Понимают, что мздоимство ослабляет государственную систему, подрывает экономику, потому и ждут, когда мы свалимся…

Штурмин еще некоторое время продолжал монолог, указывая на внутренних и внешних врагов, которые стараются ловить рыбу в мутной воде отечественного беззакония, приводил все новые и новые доводы, оперировал фактами и цифрами, даже взывал к совести и гражданскому долгу. По всему видно было, что наболело, что надо выговориться, чтобы вновь вернуться на тропу войны с взяточничеством и преступной халатностью в государственном управлении, которую советник определил своей главной задачей.

Затем он сник, точно сдулся, выпустив пар, и, глянув на часы, поспешил откланяться:

– Прошу меня простить, Алена, вынужден бежать. Волка ноги кормят. – Борис Андреевич подавил ухмылку. – До завтра.

Завтра советник пообещал ей целый рабочий день.

Теперь Алена точно знала, как будет выглядеть статья о буднях советника губернатора Бориса Андреевича Штурмина…

Из дневника Алены Соболевой. 31 декабря

«Вот тебе и новый год!

Ни желания, ни возможностей. Только тупая боль в висках и ломота во всем теле.

Уже третьи сутки здесь, третьи сутки одна. Наедине с собой. Редкие посетители в лице коллег – не в счет. Им не понять меня, не понять обиды от случившегося, не понять моего одиночества. Не было сил писать, не было сил делиться горечью поражения. Хотелось, чтобы все провалилось в тар-тарары, чтобы время, повернувшись вспять, вернулось в тот самый день, когда я наткнулась на злосчастный сайт Дмитрия Смелова, чтобы город-курорт Южноморск никогда не появлялся в моей жизни. Хотелось, оказавшись в прошлом, свернуться калачиком на диване, укрыться мягким пушистым пледом и включить по TV добрые диснеевские мультфильмы, и чтоб за окном обязательно шел дождь, звонко стучал по крышам, ручейками сбегал по стеклу. Чтобы дымилась на журнальном столике чашка кофе, чтобы тихо тикали часы, отсчитывая секунды, минуты, часы течения моей жизни».

Белый свет неоновых ламп тускло освещал крашенные стены крохотной больничной палаты. Раковина, тумба, стул и койка. Каждое движение болью и ломатой отдавалось во всем теле. Пахло накрахмаленным бельем и лекарствами.

На единственном стуле, положив руку на край кровати, сидел ОН. Алена видела лукавый прищур чуть насмешливых глаз, четкую линию носа, немного надменный изгиб губ с запекшейся в уголке ссадиной.

– Извини, что не мог прийти раньше…

Борис Андреевич Штурмин чувствовал себя не в своей тарелке, по спине пробегали мурашки: медицинские учреждения давили на него, делая беззащитным, почти мальчишкой. Белый врачебный халат, небрежно накинутый на плечи, обезоруживал, не одевал, а раскрывал перед всем миром.

– Не люблю больницы…

В его руках были принесенные с собой пакеты фруктов и шикарный букет метровых темно-красных роз, под который пришлось выпросить пластиковое ведро – ни в одну доступную в больничной палате тару цветы не могли уместиться.

– Прости, что не смог тебя защитить…

– Смог! – Алена старалась быть благодарной. – Я жива и скоро буду здорова. Это главное!

– Ну да, конечно, – грустно произнес он.

Понимая, что советник видит перед собой только несчастную молодую женщину,

Алена стыдилась повязки на немытой голове, казенной пижамы, ввалившихся щек и серых кругов под глазами. Знала бы о его приходе заранее, навела бы марафет: нарисовала румянец на щеках, подправила линию губ и глаз, удлинила ресницы.

Но советник как будто не замечал устрашающих дефектов.

– Если тебе что-то потребуется – звони. Решим. Не стесняйся.

– Думаю, после вашего сегодняшнего посещения проблем в больнице у меня не будет, – она попыталась улыбнуться.

Прикрыв глаза, Алена вспомнила события, заставившие ее оказаться в травмотологическом отделении Южноморской городской больницы.

Все вышло, как всегда, нелепо до безобразия. Целый день с раннего утра и до позднего вечера она провела в разъездах с советником. Не хватало нескольких последних штрихов для завершения статьи, место под которую Ринат Салехов уже определил в первом после Нового года номере «Колокола».

Когда персоналка советника подвезла ее к дому, была уже глубокая ночь. В небе холодно мерцали звезды, фонарь во дворе не горел, так что идти пришлось почти на ощупь. Открыв входную дверь, она услышала, как тронулась машина, и тут же навстречу из темноты подъезда шагнула спортивного вида фигура с коротким ежиком волос и недобрым оскалом. Вновь запах лука, табака и кариеса, источившего зубы.

– Мы же тебя предупреждали… Думали, поймешь все и сама свалишь…

Цепкие пальцы схватили ее за запястье. Кожей почувствовала, как еще двое подступили сзади, отрезая возможные пути к отступлению. От охватившего ужаса Алена не впала в ступор, а закричала, что было сил, и рванулась в сторону, пытаясь вырваться из сильных рук нападавших, но во второй раз на одни и те же грабли бандиты наступать не собирались. От хлесткой пощечины потемнело в глазах, от тупого удара в животе будто что-то оторвалось. В последний момент, словно сквозь пелену тумана, она успела заметить, как вспыхнула красными огнями стоп-сигналов штурминская «волга», как резко открылись двери. Кажется, даже услышала короткие громкие окрики. Успела осознать, что русский офицер женщину в беде не бросит, и эта мысль породила надежду. А дальше, почувствовав, как затылок столкнулся с чем-то небывало твердым, она провалилась в глухую черную бездну.

Теперь Штурмин с хулиганским видом сидел перед ней. Строгий костюм и галстук диссонировали с ссадиной на лице, залепленным широким пластырем разбитым в кровь кулаком и взглядом горящих глаз. То был взгляд мальчишки, ввязавшегося в драку и вышедшего из нее победителем.

– Почему ты не сказала мне раньше? – он подобрался, вернувшись от извинений к привычному образу мужчины, который может почти все.

Соболева только пожала плечами.

– Не хотела впутывать… Да и можно подумать, что и без меня у вас забот мало… Вас это и не касается вовсе…

– Теперь касается, – ухмыльнулся советник, инстинктивно коснувшись кончиками пальцев разбитой губы.

Он коротко рассказал, как услышал пронзительный крик о помощи. Как Валентин, среагировавший первым, дал по тормозам и выскочил из машины. Как они вдвоем, словно в боевом прошлом, бросились на противника. Три верзилы, пришедшие поквитаться с беззащитной женщиной, не могли ожидать сильного сопротивления. Нет, они не дрогнули.

Попросту не успели. Валентин – даром, что служит сейчас водителем – зверем накинулся на обидчиков, и, пока Штурмин разбирался с напавшим на Алену молодчиком, сумел уложить двух других.

– Они, конечно, не сдались без боя, но Валюхе досталось больше…

– С ним все в порядке? – ей не хотелось, чтобы из-за ее глупости и амбиций пострадал еще кто-то.

Борис Андреевич кивнул головой:

– На нем болячки заживают, как на собаке… – Он выдержал паузу и добавил, – тебя больше не тронут, Алена. Обещаю.

Она хотела объяснить ему все, чтобы он знал, чтобы не думал, что все на пустом месте. Ведь это не простые хулиганы или грабители, они пришли с определенной целью, хотели уничтожить, наказать.

– Нет, вы не понимаете! Это…

– Я понимаю, – отрезал Штурмин. – И хорошо знаю, кто ЭТО! И еще раз тебе говорю: тебя больше не тронут. Поверь. Я ВСЕ РЕШИЛ.

«Я все решил». В этой фразе было действительно все: необычайная сила, безграничная власть, несгибаемая воля, уверенность в правоте и готовность идти до конца.

Слова, которым невозможно не верить.

– Это было недоразумение, которое больше не повторится, – советник поднялся, – отдыхай, Алена, и поправляй здоровье. Нам еще многое предстоит вместе.

Глядя на закрывшуюся за Борисом Андреевичем дверь, Соболева повторяла про себя его последние слова: нам еще многое предстоит. Никаких сомнений, что сейчас, на пороге нового года, в день праздничный и почти священный, в день, когда сбываются самые заветные мечты и совершаются чудеса, она начинает новую жизнь.