Матвей Медведев - В поисках истины Страница 50

16

Да, Эльфрида сказала правду. Она плохо помнила подробности этого злополучного вечера: ранение, которое она получила, стерло из памяти некоторые подробности. Она помнила только, что собиралась, как всегда, на танцы. На ней было новое розовое платье. В волосах — голубая лента. Внезапно в дом постучали.

Эльфрида подумала, что это вернулся Виктор. Или, может быть, пришел Андрейка, с которым она так скверно поступила, обозвав его трусом? Но это был не Виктор и не Андрейка.

Вошел незнакомый человек. Немолодой. С толстым, отечным лицом. Он окинул Эльфриду взглядом и спросил:

— Одна?

— Да, — ответила она, почему-то совсем не ощущая страха.

— Такая девушка — и одна? Ни мужа, ни просто дружка? Впрочем, скоро ты перестанешь находиться в одиночестве. Там, куда ты собираешься, тебя оценят по заслугам.

Только теперь Эльфрида ощутила страх. Противный, омерзительный страх, от которого все тело покрылось липкой испариной.

— Кто вы такой? Что вам надо?

— А разве я что-либо неправильно сказал? Ведь ты же хочешь бежать отсюда? Из этой страны. Видишь, я все знаю!

— Вы что же, пришли уговаривать меня?

— Нет, просто помочь. Ну, как мы с тобой договоримся? Когда прийти за тобой?

Она уклонилась от ответа. Только промолвила сухо:

— Вот что, мне некогда. Ступайте себе. Мне надо идти.

Они вышли во двор.

— Так когда мне все-таки прийти? Я жду ответа.

— И не дождетесь, — сказала Эльфрида, выходя за ворота и ругая себя за то, что до сих пор не завела собаку, верного четвероногого друга. Жить одной на хуторе и не иметь собаки — это довольно смело.

— Ты, кажется, начала петь по-другому? — спросил мужчина.

Эльфрида остановилась.

— Если ты сейчас же не удалишься, — произнесла она, с отвращением глядя на незнакомца, — я не пойду на танцы, а отправлюсь на заставу, к пограничникам. Пусть проверят тебя, что ты за птица.

Он поглядел на нее сверху вниз и сказал злобно:

— Тварь! Я так и думал, что ты именно такая...

Повернулся и зашагал по дороге. А Эльфрида пошла на танцы. Но до деревни не дошла. Около старой мельницы услышала шорох в кустах. Не успела оглянуться — как на нее обрушился сильный удар. Что было потом, Эльфрида не помнила — очнулась уже в больничной палате.

Обо всем этом она рассказала Гусеву после того, как немного пришла в себя. Это случилось на пятый день ее пребывания в больнице. Она уже чувствовала себя лучше, только голова болела сильно. Главный врач, тот, который оперировал ее, сказал, что теперь у нее часто будут головные боли. Во всяком случае, первое время. Эльфрида испугалась — ну кому она будет нужна такая?

Но, оказывается, она была нужна. Все тому же Андрейке. И даже в таком состоянии. Если б не Андрейка, может быть сейчас Эльфриды уже не было бы в живых. Это Андрейка услышал ее стон, когда проходил мимо старой мельницы, а потом нес на руках до ближайшей деревни, откуда она была доставлена на подводе в больницу.

Самому Андрейке эта история доставила немало неприятностей. Взять хотя бы то, что его заподозрили в покушении. Будто бы он напал на Эльфриду и ударил ее по голове. И будто бы сделал это из ревности, из мести. А ведь он оказался в ту ночь у старой мельницы лишь потому, что шел на пограничную заставу. Чтобы рассказать лейтенанту Гусеву о преступном замысле Эльфриды Лоди — бежать за границу.

Правда, сделать это не пришлось. Сама Эльфрида призналась во всем. И как впустила к себе Виктора, и как прятала его под полом, и как уговаривала Андрейку бежать вместе с ней.

Слезы текли по ее лицу, когда она рассказывала обо всем лейтенанту Гусеву. Она закрывала лицо руками, но слезы текли и текли, просачиваясь сквозь пальцы, падая на больничный халат.

— Что же теперь будет со мной? — спрашивала Эльфрида. — Я уже не буду больше работать на тракторе? Меня посадят в тюрьму? Вышлют?

— Никто вас не тронет, Эльфрида, — отвечал Гусев. — Ведь вы раскаялись чистосердечно, а это самое важное. Хорошо, что нападение на вас окончилось благополучно. А могли и убить.

— Вы так и не узнали, кто этот человек?

— Пока — нет.

Гусев беседовал об этом и с Андрейкой. Он сказал, что Эльфрида, конечно, виновата. Ей следовало бы немедленно сообщить о появлении Виктора на заставу или в комендатуру. А Эльфрида не сделала этого. Наоборот, соблазненная его рассказами, сама решила бежать за границу.

Одна сделать это она побоялась и поэтому начала льнуть к Андрейке, чтобы потом склонить его к побегу. А он-то ничего не подозревал. Думал, что она по-настоящему любит его.

Самое удивительное, что после покушения на нее Эльфрида вдруг действительно почувствовала к Андрейке симпатию. Ведь это он обнаружил ее без сознания на старой мельнице. А потом нес на руках, и кровь, которая текла из ее пробитой головы, пачкала ему рубаху. Эльфрида стала думать, что, пожалуй, никто и никогда не относился к ней с такой теплотой, как Андрейка. Ни Питер Реемси, ни даже Пашка-кузнец.

Сам Андрейка пока еще не знал, что ему делать. Забыть Эльфриду или, наоборот, жениться на ней? Больше всего ему хотелось сейчас встретиться с ее двоюродным братом — Виктором. Ну, попадись ему этот Виктор! Говорят, он очень хитрый и ловкий. И силы у него хватит на троих. Ну, что ж, Андрейка тоже не из слабосильных. Он бы показал этому Виктору Лоди.

Андрейка теперь много работал — шла уборка урожая, подготовка к осенней пахоте. В работе хотел найти Андрейка успокоение. Он по две смены не слезал со своего трактора, и начальник МТС ничего ему не говорил. Он понимал переживания тракториста.

Девушки и парни звали Андрейку в клуб, на танцы, но Андрейка отказывался: нет, без Эльфриды он никуда не пойдет.

Иногда только по вечерам после работы он отправлялся бродить по окрестностям, по местам, где встречался с Эльфридой. Теперь он искал встречи с ее двоюродным братом, с Виктором Лоди. Но Виктора не было.

Стояла уже осень. Желтые и красные листья слетали с деревьев к ногам Андрейки.

17

Комендант Рогачев был у себя. Гусев поправил фуражку и, постучавшись, вошел в кабинет.

В маленькой комнатке было жарко. Рогачев сидел за столом, расстегнув воротник гимнастерки, тучный, багровый. Фуражку он сдвинул на затылок.

— Ну, что? — спросил Рогачев, поворачиваясь всем своим грузным туловищем на стуле.

Только тут Гусев заметил, что комендант не один. Прислонившись спиной к печке, стоял Матросов. Он пожевывал мундштук папиросы, глядел на Гусева и улыбался.

— А меня ты уже и замечать не хочешь? — сказал он, обращаясь к Гусеву.

— Ну, что вы! — вспыхнул Гусев от радости. — Как можно!

Они обменялись крепким рукопожатием.

— Давно мы с тобой не встречались, — произнес Матросов. — Ну, как семейные дела? Как Леля?

— Скоро наследника мне подарит. Или наследницу.

— Заранее прими мое поздравление!

— Спасибо!

— А как дела на заставе?

— Небось знаете!

— Знаю, дружище, знаю. Но не огорчайся. Бывают ситуации и посложнее. Ты помнишь, Рогачев, человека со стеклянными бомбами?

— Ну, как же! — откликнулся Рогачев, проявляя несвойственную ему живость. — Этот человек ни на минуту не вынимал рук из карманов.

— Совершенно верно, — подхватил Матросов. — Там у него лежали гранаты. Даже войдя в дом, где у него была явка, он сел за стол, не вынимая рук из карманов. Жена хозяина кормила его с ложечки. А в заплечном мешке у него находились три стеклянные бомбы собственного производства. В случае задержания он должен был кинуться на пол, перевернуться на спину и разнести на куски и себя, и окружающих. Фанатик! Но мы не допустили до этого. Мы задержали его на железнодорожной станции, где он стоял в очереди за билетом. Для этого нам пришлось пуститься на хитрость. Замаскироваться под крестьян, якобы везущих на рынок бидоны с молоком.

— А Бугаев? — спросил комендант Рогачев. — Этого задержать было еще труднее.

— Да, и Бугаев! — кивнул Матросов. — Высоченный, плечи, как у борца. Попробуй вступи с таким в схватку! И тем не менее мы тоже задержали его. В вагоне поезда. При этом самое главное — не дать нарушителю возможности вытащить пистолеты. Когда мы обезоружили его, он схватился за голову и застонал: «Взяли! Взяли меня живьем, меня, Бугаева! Как это могло получиться?»

— Надо было ответить: «Очень просто! Шпион, как бы тщательно он ни готовился, всегда допускает просчеты. Если не один, то другой», — сказал Рогачев.

— Правильно! — промолвил Матросов. — Тот человек со стеклянными бомбами сразу же обратил на себя внимание, как только появился на нашей территории. Он решил изображать плотника. Нес топор и пилу. А на нем был охотничий пиджак с большими накладными карманами. На носу — пенсне. Не сообразил, что у нас плотники пенсне не носят.