Светлана Алешина - Моя опасная леди (сборник) Страница 50

— Буду, и не надейся, ты ведь и меня во все это втравила своей бьющей через край энергией, так что терпи.

— Лера, хоть ты за меня заступись, — я жалобно посмотрела на нашу помощницу.

— Не могу, — развела она руками. — Галина Сергеевна права, хотя, Ирина, я и на вашей стороне. Так любить свою работу, как это делаете вы, не каждому дано.

— Ехидна ты, Валерия, — вздохнула я, уловив насмешку в Лериной тираде.

— У меня учителя хорошие, — парировала она беззлобно и рассмеялась.

Мне ничего не оставалось, как присоединиться к ней. Галина Сергеевна посмотрела на нас подозрительно, ища оскорбительный намек в свой адрес, ничего не углядела и тоже улыбнулась. Таким вот улыбчивым трио мы и покинули свои рабочие места.

Сегодня вечером Володя был дома и жарил картошку. Мои вчерашние порывы готовить ужин показались мне сегодня дикими и неуместными, так гудела голова, а еще требовалось использовать ее по прямому назначению, то есть подумать.

— Ирина, что с тобой? — заботливо поинтересовался муж, глядя на мою страдальческую физиономию.

— Устала я, родной, очень устала.

— У тебя неприятности? — обеспокоился муж.

— Нет, все нормально, просто я устала.

— Бывает, — философски заметил Володя, переворачивая картошку. — Ты пойди посиди в креслице, послушай музыку, на орхидею полюбуйся… Авось полегчает. Все равно картошке еще минут десять жариться.

Предложение мужа показалось мне настолько заманчивым, что я цыкнула на поднявшую вдруг голову совесть и отправилась в комнату. Взявшись за пульт и уже почти нажав на клавишу воспроизведения, я резко отдернула палец, вспомнив вчерашнее звуковое безобразие. Но тут же успокоила себя, так как нагрянули более свежие воспоминания: утром-то меня разбудил Вагнер, а не хеви-метал. Однако Вагнера мне сейчас слушать не хотелось, пусть уж будет Вивальди. Я поменяла диск, включила музыкальный центр, вернулась в кресло, взяла в руки коробочку с цветком и блаженно расслабилась, стараясь отогнать противно сверлящую виски боль.

У меня это почти получилось, особенно приятно было смотреть на цветок, который мне снова захотелось понюхать. Я поднесла коробочку к лицу и постаралась уловить аромат орхидеи сквозь неплотно прилегающую крышку. Мне показалось, что я опять ощущаю какой-то очень знакомый запах, кажется, горького миндаля… Однако приступ головокружения и дурноты не дал мне разобраться с воспоминанием аромата. Пришлось ткнуть коробочку на столик и нестись в ванную, где меня вывернуло наизнанку.

Отвратительные ощущения, терпеть не могу, когда это со мной случается. Я полоскала рот, стараясь избавиться от кислого привкуса рвоты, а в дверь уже рвался встревоженный Володя:

— Ирина, что с тобой?

— Не беспокойся, все в порядке, — слабо отмахнулась я.

— А что было? — продолжал допытываться муж.

— Голова закружилась, — нехотя призналась я. — И вырвало.

— Ира, тебе надо срочно к врачу.

— Не говори глупостей! — рассердилась я. — Некогда мне по врачам ходить, работы полно!

— А если ты все-таки беременна?

— Да не может этого быть, понимаешь, не мо-жет! И никаких «если».

— Значит, ты нездорова, и все равно нужно провериться, — упорствовал Володя.

— Хорошо-хорошо, — согласилась я, — как только станет посвободнее, так сразу же покажусь нашему терапевту. А ты лучше на кухню вернись, а то картошка сгорит.

— Ой! — Володя мигом исчез из ванной и через пару секунд вернулся. — Ух, слава богу, не сгорела. Идем есть, я еще молока купил.

Мы поужинали в молчании, Володя сверлил меня пристальным взглядом, стараясь отыскать следы скрытого недуга, исподтишка глодавшего любимую жену, а я думала обо всем понемногу, лениво растекаясь мыслью по древу. Как-то так само собой, совместно с перевариванием картошки, утряслись и переварились рабочие вопросы, поэтому после еды осталось только записать свои соображения на завтра.

Глава 4

Среда вышла совершенно безумной. Утром я встретилась с продолжающим пребывать в хмуром состоянии Павлом и поехала снимать юных влюбленных. С нами отправилась Лера, так как именно она окончательно договаривалась со всеми расплодившимися из-за моего дурацкого энтузиазма героями передачи и знала в лицо Светлану Перову.

Девочка оказалась очень милой, как, впрочем, все члены этой семьи. Эдакая Мальвина с золотистыми локонами и голубыми глазами. И юноша был под стать: лубочный ангелочек, да и только! Вот грех мне будет за это, но я уже начинала тихо ненавидеть и саму себя, и семейство Перовых с их пасторальным счастьем. Слава богу, что юнцы были понятливыми, и мне не пришлось долго возиться со съемками — управились за полчаса.

Потом я проторчала в кабинете шефа почти полтора часа, потребовавшихся для отправления факса и телефонного утрясания всех нюансов и тонкостей. Евгений Иванович периодически недовольно взрыкивал, проявляя тем самым свое отношение к сотрудникам, так лихо транжирящим междугородный тариф. Я умоляюще на него смотрела, так как не решалась перебраться в свой кабинет и остаться без начальственной поддержки, которая могла потребоваться в любой момент. Но, по крайней мере, я добилась того, что мне клятвенно пообещали к пяти часам вечера скинуть все требуемое по Интернету. Можно было временно перестать дергаться хотя бы по этому поводу.

По дороге в кабинет меня перехватила Галина Сергеевна и потащила в операторскую, где мы в темпе марш-броска принялись просматривать отснятый материал под руководством хмурого Павлика. Осознав, что в оставшееся до поездки к Перовым время уложиться все равно не получится, я отправила Леру звонить и договариваться с машиной, зная, что девочка справится: был у нее дар с блеском выполнять самые заковыристые поручения. И она-таки справилась!

Увы и ах, но большая часть полученного материала оказалась непригодной: подвело освещение, понадобилось многое переснимать. В первом часу наша съемочная группа снова была в гостях у Людмилы Ивановны. Двадцать минут объяснений, что кому надо делать; затем последовали уговоры хозяйки покушать и наши вежливые отказы. Как ни странно, сегодня даже Павлик был с нами солидарен в нежелании тратить драгоценное рабочее время. Он вообще был сам на себя не похож: если не снимал, то смотрел в пол или отворачивался, тоскливо пялясь в пространство. А Лера вела себя подчеркнуто сухо и деловито. Только Галина Сергеевна была такой же непринужденной, внимательной, как, впрочем, и всегда.

За полтора часа мы все отсняли и засобирались, еще раз условившись, что в четверг вечером приедем снимать всю семью в сборе. Уже в машине Галина Сергеевна распотрошила каким-то чудом всученный ей сверток с пирожками и велела всем нам подкрепиться, заявив, что обеденный перерыв в разгаре и отвлекаться на него нам некогда. И тут меня словно ударило: господи! Ко мне же должна прийти Катя!..

На работе меня ждал приятный сюрприз: обещанные из Москвы файлы уже пришли, а Евгений Иванович успел отдать распоряжение одному из наших компьютерных графиков, который скоренько распаковал файлы и обнаружил письмо за подписью авторов съемок. Господа москвичи готовы были предоставить мне свои материалы безвозмездно, то есть даром, если мне удастся показать их хотя бы по Тарасовскому телевидению. Слово «даром» произвело на шефа неизгладимое впечатление, а слова «хотя бы» не насторожили. И на том спасибо!

Я тут же начала просматривать файлы, радуясь сердцем и отдыхая душой, измотанной трехдневным умилением. Катя в строю новобранцев. Катя на занятиях по стрельбе: четко палит в мишень и задорно улыбается в камеру. Катя в обнимку с кучей здоровенных крепких парней. Катя прыгает с парашютом. И жутковатые дергающиеся кадры взрывов сменяются изображением все той же Кати в полной боевой амуниции и с перепачканным лицом: она дает интервью сразу после боя, где погибли два солдата из ее роты…

— Привет, Ирина! — услышала я за своей спиной и дернулась от неожиданности, так как не заметила, сколько прошло времени, и совсем забыла про Катю. — О, можно я тоже посмотрю?

— Конечно, — кивнула я, — садись рядом. Вместе решим, что пойдет в передачу.

Мы просмотрели все по второму разу в ускоренном темпе, отобрав материалов на пятнадцать минут показа. Я отдала свои пометки монтажнику и с чувством выполненного долга пригласила Катю выпить кофе.

— Сначала покурить, — взмолилась она. — Я и так уже два часа терплю.

— Куда ж от тебя деваться! — со смехом согласилась я.

Мы прошли к лестнице, Катя закурила и с улыбкой посмотрела на меня:

— Знаешь, Ирина, я должна тебе сказать спасибо.

— За что? — изумилась я. — Ты же видишь меня второй раз в жизни!

— Это не имеет никакого значения, — покачала она головой. — Ты заставила меня задуматься о собственной судьбе. И знаешь, я поняла, что действительно счастлива в армии. Пожалуй, теперь я смогу простить Пашку.