Окна в облаках - Евгения Михайлова Страница 50

Леонид был противоположностью Константина. Невысокий, склонный к полноте, с редкими волосами никакого цвета, сквозь которые смолоду просвечивалась лысина. У него всегда был очень спокойный, доброжелательный характер. Он был домосед, терпеть не мог компании и почти не пил. Так, по особому случаю и больше для вида. Поговорить он всегда любил, но, конечно, ничего особенно яркого, сравнимого с совершенными афоризмами Константина. Просто… И в этом все дело… Леонид не говорил ничего случайного. И в каждом его слове было столько прочувствованного, выстраданного разума, гуманизма и понимания, что людей просто тащила к нему магнитом потребность быть понятыми. Его осаждали, как мудреца, который открыл какие-то самые важные секреты. Леонида это даже приводило в смятение. Он был до своего несчастья физиком-океанологом. Часть года – обязательно в исследовательском плавании.

Во время отсутствия Леонида Неля постоянно звала Полину к себе – кофе попить. Но варила она его плохо, да и выпечка ей не давалась. Поэтому Полина нашла недалеко от дома крошечное заведение, где варили божественный кофе и пекли необыкновенные пирожные. Они познакомились с владелицей – Ани из Армении, и она специально к их приходу стала готовить что-то совсем особенное. Дополнительных денег за это не брала:

– Вы меня не уважаете? Это подарок.

Во время кофепитий Неля, которая знала и любила способность Полины видеть смешное, рассказывала кучу забавных историй, анекдотов. А глаза у нее самой всегда были тревожными, настороженными, взгляд иногда совсем отсутствующий. Но Поля уже знала от Леонида, что Неля во время ДТП, в которое попала беременной, потеряла ребенка. Видимо, так и не пережила. Но сама она ничего Полине не рассказывала, а та не спрашивала, само собой.

Леонид возвращался из экспедиций похудевшим, очень загорелым. Только на фоне такого загара и было видно, какие у него голубые глаза. Неля к его приезду готовила еду, как для полка солдат. В основном это были мясные, острые блюда, какие Леонид любил. Гостей они никогда не приглашали.

В те спокойные времена был жив Костя, и они держали собаку. Та очень любила взбираться на высокий холм во дворе, а потом сбегать с него. И так много раз. С вершины этого холма Полина и увидела, что Леонид с Нелей в своей квартире на третьем этаже никогда не задергивают шторы, хотя те и были на окнах. Даже ночью. Полина смотрела, не видя в том ничего постыдного, как Леонид лежал в постели и читал газеты. Неля в халате уходила в ванную, возвращалась уже в нарядной ночной рубашке, устраивалась рядом с мужем и брала с тумбочки книжку. Так они и лежали, почти никогда не разговаривая, пока не выключали свет. Странное и в то же время как будто прозрачное, безмятежное, умело упорядоченное существование, из которого исключено все, что может взорвать покой. Секс в том числе.

Известие о гибели Константина Леонида потрясло. Реакция была трагической. Во время похорон Полина видела просто массу людей, никого не узнавая. И четко – одно лицо. Леонида. Оно было потрясенным, убитым, залитым слезами. Так могло выглядеть лишь самое родное лицо в общем горе. Нели рядом с Леонидом не было. Она вообще не пришла на похороны, даже не позвонила. Полина не удивилась. С Нелей уже происходило что-то страшное и плохое. Она похудела до состояния скелета и не могла зафиксироваться на месте. Дома вообще не сидела. Металась по району. Леонид отпрашивался с работы, звонил Полине, и они искали Нелю с разных сторон. Чаще всего Полина находила Нелю в кафешке Ани, но теперь все было по-другому. Ани пыталась удержать Нелю на стуле или в своем кабинете, чтобы она не приставала к посетителям. Неля их просто пугала: подсаживалась за чужие столики, окутывала незнакомых людей облаком дыма своей сигареты (курить стала без пауз) и требовала выслушать ее страшные тайны. Никто ее слушать не хотел. Принимали за сумасшедшую или пьяную и то звали охрану, то уходили сами. Пьяной Неля точно не была. Она вообще не пила. А у Ани – только черный кофе. Пирожные есть перестала.

– Поля, ее как будто кто-то ест, – сказала однажды Ани.

Этот диагноз оказался очень точным. Но тогда ни Полина, ни Леонид не знали о муках Нели. Когда Леонид в очередной раз уговаривал ее сходить к врачу, она отвечала:

– Леня, что за глупости ты говоришь. В нашем институте работают лучшие медики, эксперты, они расследуют причины самых редких заболеваний. И, разумеется, мы все у них проходим диспансеризацию.

Последнее утверждение было откровенной ложью, Леонид это понимал, но не мог оскорбить своим неверием жену. Больную и страдающую неизвестно от чего. Но по факту Неля на самом деле руководила медиками, экспертами, исследователями-химиками. Если бы она только захотела к ним обратиться за помощью… Но и муж, и подруга Нели понимали, чувствовали, что этого не будет, что Неля пришла к каким-то непоправимым решениям.

Полина написала большую часть рассказа и посмотрела на часы: то время, которое требовалось Леониду на подготовку к встрече с ней, прошло. Она вытащила из духовки все еще горячую кастрюлю с блюдом, которое Леониду точно покажется шедевром, завернула в большое махровое полотенце. Поставила в пакет бутылку вина и положила несколько больших яблок. Никто не готовил такого обеда Леониду с тех пор, как Неля сначала слетела с колеи их безупречного порядка, а потом умерла. Кто знает, какой сейчас может быть реакция Леонида. Он способен утешать огромное количество полузнакомых людей, давать им советы. Но сам он бесконечно одинок, в этом у Полины нет сомнения. Просто несчастливые люди так иногда защищают право на свою беду, что превращают одиночество в оружие и готовы стрелять на поражение. Еще и поэтому Полина никогда не позвонила бы в ту дверь без приглашения.

Она не вошла сразу в его подъезд, а обошла дом и взобралась на тот самый холм во внутреннем дворе, куда поднималась с собакой и откуда смотрела в окна, на которых никогда не сдвигали шторы. И сейчас тоже они не задернуты. В спальне Леонида горит настольная лампа у кровати. А он сам лежит совершенно неподвижно, но уже одетый к ее визиту. На нем черные офисные брюки и голубая рубашка. Полина смотрит, а он все лежит и не совершает ни единого движения. И это