Дик Фрэнсис - Игра без козырей Страница 51

— Теперь будет заниматься, если я останусь в нем. Жулики приносят слишком много бед. — Я вспомнил о несчастном Бринтоне из Данстейбла. — И представляете, продается соседний с агентством дом. Мы можем купить его и расширить помещение. Прежнее уже трещало по швам. Даже за те два года, что я был там, агентство сильно разрослось. Такое впечатление, что с каждым днем такого рода услуги требуются все больше и больше. Руководитель Bona fides — это один из отделов — станет менеджером по найму, у него нюх на такие дела. Потом страхование. Рэднор всегда пренебрегал этим. У нас нет отдела, занимающегося расследованием страховых случаев. Я бы хотел начать эту работу. Вы же знаете, как часто встречаются подозрительные иски на выплату страховой премии. Тут есть чем заняться.

— Вы уверены, что Рэднор согласится, если вы предложите ему партнерство?

— Он может вышвырнуть меня вон, но я рискну. А вы как думаете?

— Я думаю, что вы снова стали таким, каким были два года назад, — задумчиво проговорил Ноэль. — И это хорошо. Но... скажите, что вы на самом деле думаете об этом? — он кивнул на мою забинтованную руку. — Мне не надо вашего бодрого вранья. Только правду.

Я взглянул на него и ничего не ответил.

— Прошла всего неделя после того, как это случилось, — продолжал он. — Наверное, еще рано задавать такой вопрос. Но я хочу знать.

Бывает такая правда, которую немыслимо выговорить. Я сглотнул и сказал:

— Я ее потерял. Потерял, как и многое другое, что привык иметь. Придется жить без нее.

— Жить или существовать?

— Жить. Совершенно определенно, жить. — Я достал брошюру, которую принес Чико, и помахал у него перед носом: — Смотрите.

Он взглянул на обложку и слегка отпрянул, словно от удара. Ноэль не обладал здоровой жестокостью Чико. Он поднял на меня глаза и увидел, что я улыбаюсь.

— Хорошо, — угрюмо произнес он. — Вложите деньги в себя.

Ноэль объяснил, что ему надо посмотреть финансовые отчеты агентства, чтобы определить, какую сумму можно в него вложить. Еще час мы провели, обсуждая максимум, который я могу предложить Рэднору, на какое возмещение этих денег через жалованье и дивиденды можно рассчитывать и какие акции лучше всего продать, чтобы получить нужную сумму.

Когда мы покончили с финансовыми делами, я в который раз достал доводившие меня до бешенства фотографии.

— Посмотрите, — попросил я Ноэля, — я показывал их каждому, кто приходил ко мне. Никакого результата. Но эти снимки — прямая причина взрывов у меня в квартире и в агентстве, из-за них я потерял руку. И я не понимаю почему. Они сводят меня с ума.

— Полиция... — начал Ноэль.

— Полицию интересует только одна фотография — десятифунтовой купюры. Они посмотрели другие, не нашли в них ничего заслуживающего внимания и вернули Чико. Но не из-за купюры же Крей так волновался. И десять тысяч к одному, что мы снова с этим столкнемся. Нет, здесь что-то другое. Не явно преступное, но такое, ради чего Крей мог пойти на что угодно, лишь бы уничтожить это немедленно. Обратите внимание на фактор времени... Оксон в Сибери украл фотографии перед ленчем. Крей живет в Лондоне. Допустим, Оксон позвонил и предложил ему приехать посмотреть на снимки. Сам Оксон не мог уехать: на ипподроме в тот день проходили скачки. Крей приехал, посмотрел снимки и увидел... что? Моя квартира была перевернута вверх дном в пять часов.

Ноэль задумчиво кивнул.

— Крей просто обезумел, — продолжал я. — Что на этих снимках могло свести его с ума?

Ноэль взял фотографии и принялся изучать их одну за другой. Через полчаса он поднял голову и невидящими глазами уставился в окно на мелкий серенький дождик. Несколько минут он оставался совершенно неподвижным, будто в остановленном кадре мультипликации. Я знал эту его манеру сосредоточенно думать. Наконец он пошевелился и вздохнул. Потом несколько раз дернул короткой шеей, словно ему давил воротничок, и взял одну фотографию, лежавшую сверху.

— Должно быть, это, — сказал он.

Я чуть не вырвал ее у него из руки.

— Но это же только отчет о движении акций! — разочарованно воскликнул я.

Это был один из листов, на котором сверху стояли две буквы: И.С. — ипподром Сибери. На нем перечислялись все суммы, потраченные Креем на покупку акций ипподрома. Для меня единственная любопытная деталь заключалась в том, что этот лист был напечатан не Занной Мартин — здесь явно использовалась другая пишущая машинка. На мой взгляд, документ всего лишь давал полезную информацию о том, как идет скупка акций. Вряд ли это могло послужить достаточной причиной для истерики, устроенной Креем.

— Посмотрите внимательней, — сказал Ноэль. — На три левые колонки можете не обращать внимания, это просто таблица покупки и продажи акций, и я не вижу в них никаких противоречий.

— Их нет, я проверял, — подтвердил я.

— А последняя колонка, самая маленькая, справа?

— Банки?

— Банки.

— И что в ней незаконного?

— Сколько банков там перечислено?

Я посмотрел на список и сосчитал:

— Пять. «Бэрклэйз», Пиккадилли. «Вестминстер», Бирмингем. «Бритиш лайнен банк», Глазго. «Ллойд», Донкастер. «Нэйшнл провиншл», Ливерпуль.

— Пять банковских счетов в пяти городах. Вполне респектабельно. И во всех смыслах очень разумно. Разъезжая по стране, он всегда может получить деньги. У меня у самого счета в трех различных банках, и это помогает не путать дела моих клиентов со своими.

— Все это я знаю. Но не вижу ничего криминального в том факте, что у него счета в пяти банках. Я все еще не понимаю...

— Хм... По-моему, очень похоже, что он уклонялся от уплаты подоходного налога.

— И это все? — От негодования я чуть не задохнулся.

Ноэль, явно забавляясь, посмотрел на меня и пожевал губами.

— Да, вижу, вы все еще не понимаете.

— Боже мой, ну кто же будет ожидать от человека, подобного Крею, что он заплатит каждый пенс налога как добропорядочный гражданин?

— Никто не будет ожидать. — Ноэль довольно улыбался.

— Согласен, что это могло его беспокоить. В конце концов, в Штатах такого гангстера, как Аль Капоне, отправили в тюрьму всего лишь за неуплату налога. Однако каково максимальное наказание в Британии?

— Он мог бы получить самое большее год. Но...

— И он знал, что сумеет как-нибудь выкрутиться. А теперь, напав на меня, он не выкрутится. Теперь ему грозит три-четыре года, даже если мы не докажем, что он причинил Сибери злонамеренный ущерб. Ужасно, что он отсидит и снова начнет свои махинации. Болта, наверное, выгонят с биржи. Вы знаете, как поступают с нашкодившими биржевыми маклерами?

— Перестаньте болтать и слушайте, — перебил меня Ноэль. — Безусловно, совершенно нормально иметь больше одного банковского счета, но налоговый инспектор, принимая декларацию, может попросить подписать документ, утверждающий, что вы сообщили ему обо всех банковских счетах. Если вы умолчали об одном или двух, это классифицируется как мошенничество, и в случае, если оно будет обнаружено, вас могут судить. Предположим, Крей подписал такой документ, опустив два, а может, и три счета из пяти. И вдруг он видит фотографию одной из своих личных бумаг, где перечисляются пять банковских счетов. Как он может отрицать их существование?

Но никто бы и не заметил, — возразил я.

— Правильно. Вероятно, не заметили бы. Но ему это должно казаться чрезвычайно опасным. Преступившие закон живут в постоянном страхе, что их вина всплывет.

Они крайне чувствительны ко всему, что может их выдать. По роду своей работы я видел много таких людей.

— Даже если так... Но подкладывать бомбы... По-моему, это чересчур.

— Это полностью зависит от суммы, о которой идет речь, — отрезал Ноэль.

— То есть?

— Максимальное наказание за уклонение от уплаты налога — удвоенный налог. К примеру, у клиента сумма в десять тысяч фунтов стерлингов, а он заявил в декларации только две тысячи. Ему придется уплатить двойной налог на восемь тысяч. С учетом добавочного подоходного налога и тому подобного, расплатившись, он может остаться практически ни с чем. Очень неприятный результат.

— Это еще мягко сказано, — пораженно проговорил я.

— Хотел бы я знать, — Ноэль постукивал пальцами по столу, — какая не заявленная в декларации сумма хранится у Крея на счетах в пяти банках?

— Если судить по бомбам, огромная, — сказал я.

— Вот именно.

Наступило долгое молчание. Наконец я спросил:

— Но ведь ни мораль, ни закон не требуют, чтобы мы сообщили о своем открытии в налоговое управление?

Ноэль покачал головой.

— Но мы можем составить перечень этих пяти банков на всякий случай.

— Если хотите, — согласился он.

— А затем, я думаю, можно будет отдать Крею негативы и отпечатанные фотографии, — сказал я. — Конечно, не открывая, что я знаю, почему они ему так нужны.

Ноэль вопросительно смотрел на меня, но ничего не говорил.