Юрий Гаврюченков - Пожиратели гашиша Страница 51

Ее интерес меня очень неприятно удивил. Что я ношу - это дело моего вкуса, и совершенно незачем влезать в область моих пристрастий. Однако с мамой я постарался быть максимально вежливым.

- Раньше я много работал с землей, - ответил я, - ты же знаешь, раскопки, грязь часто под кольцо забивалась, да и пальцы распухали от возни с лопатой, а теперь я, как видишь, отдыхаю. Могу позволить себе поносить драгоценности. Будут мешать - сниму.

У меня, конечно, в мыслях не было снимать Перстень или Браслет - это все равно что отрезать, например, палец.

- Тебе это не пошло на пользу, сынок, - тихо заметила мама.

- Что не пошло?

- Твои украшения. Сразу, как ты их нашел, у тебя начались все несчастья. Василия Петровича убили, потом Георгия, ты сам с лица спал за последнее время. Не от хорошей ведь жизни.

- Ладно тебе, мамочка, - раздраженно ответил я. - Издержки профессии. Трудности у всех бывают, кому сейчас легко? А я все-таки разбогател. Нет, увидев, что мама покачала головой, я стал ее убеждать, - серьезно разбогател - так, что на всю жизнь хватит. И Марина об этом знает. На самом-то деле все хорошо!

- Вот только по правде бывает не все так гладко, как на самом деле.

Мамин скептицизм меня задел. Не верит, и не надо! В конце концов, она отчасти права. Пусть остается при своем мнении, пока реальные деньги не убедят ее в обратном, действительно крупные дейьги, а не то, что я время от времени подкидывал от щедрот.

- У меня действительно сейчас полный порядок, - заверил я.

- Мне ведь главное, чтобы ты был здоров, - вздохнула мама.

Она мне не верила. А я себе?

Я себе верил.

Тахоев победоносно улыбался. Убежденность в том, что ему по силам любая задача подтвердилась снова.

Наводка Касема Хашими навела на след убийц Файзуллы. Делец, укравший у него деньги, перед смертью рассказал о своих защитниках. Отыгрываясь на нем за сорвавшуюся сделку, Борз выместил накопившуюся лютую злобу, не обойдя стороной и домашних. Ладыгин в настоящий момент висел ногами вверх, привязанный к консоли душа, а тоненькая струйка горячей воды, текущая на перерезанную артерию, вымывала из его шеи кровь, унося ее всю до последней капли в сливное отверстие ванны. Дочь Альберта Николаевича также была мертва - Руслан насытился ее кровью, а жена, которую он жестоко изнасиловал, ощутив прилив демонической энергии, лежала без сознания, связанная по рукам и ногам.

Удовлетворенный разносторонним использованием возможностей человеческого тела и проявленной при этом изобретательностью, Борз направлялся к ближайшему кафе, где бы он мог посидеть и неторопливо обдумать выжатую из барышника информацию. Ладыгин поведал ему о странной организации, которую назвал "Орден Новых Тамплиеров".

Слово -"тамплиеры" Тахоев слышал и раньше где-то читал, оно ассоциировалось у него с рыцарями. Что могло означать понятие "новые тамплиеры" - какая-нибудь малоизвестная организация, политическая партия, имеющая своих боевиков, типа Русского национального единства? Выяснить это подробно Руслану, не имеющему навыков ведения допросов, не удалось. Он поспешил, убив Ладыгина раньше, чем осознал неполноту полученных сведений. Впрочем, он получил адрес так называемого пресвитера - Фридриха Готтенскнехта, настоящего немца из ФРГ. Организация была явно заграничного происхождения, впрочем, мало ли теперь в России иностранных образований, а вот боевики были исключительно русские. Слово "орден" наводило Тахоева на мысль о религиозных корнях, и он был заинтригован тем, что какой-то христианский союз задался целью навести порядок методами крестоносцев двенадцатого века. Борз еще не решил, какую выгоду он может из этого извлечь, но стал подумывать просто разделаться с ними, натравив исмаилитов "Хиджры". Быстрым пружинистым шагом он мчался по улицам, переполняемый жаждой разрушения, грозившей вырваться наружу. Как всегда, напившись свежей крови, он хотел ощутить ее вкус снова и снова, круша и калеча все попадающееся на его пути.

Два милиционера патрульно-постовой службы заприметили резвого джигита с откровенно вайнахской харей.

- Ты глянь, как скачет, - заметил ефрейтор.

- Тормози его, - приказал сержант.

Когда Тахоев поравнялся с патрулем, ефрейтор заступил ему дорогу.

- Ваши документы, - вежливо сказал сержант.

- Забыл, нет с собой, - всплеснул руками Тахоев. Уходя из дому, он действительно не взял документов.

- Оружие холодное, газовое... - начал было серЬкант и тут заметил кровавую полоску на манжете, выбившемся из рукава куртки. - Кровь у вас откуда?

- Какая кровь? - вскинулся Руслан.

Ефрейтор напрягся.

- Это у вас что? - потянул за рукав сержант. - В чем у вас рубашка?

- Клюквенный сок, - огрызнулся Тахоев. - Отцепитесь от меня!

- Слушай, ты не шуми, мужик, - завелся ефрейтор, вытаскивая из петли дубинку.

- Сейчас выясним, что за сок, - решил сержант. - Пройдемте-ка с нами, тут недалека.

Но идти с ними Борз не был намерен. "Черный", без документов, да еще одежда в крови - свою плачевную участь он хорошо представлял. Любая экспертиза мгновенно определит, что это свежая кровь, достаточно капнуть перекисью водорода. Сержант доставал из кармашка на ремне браслеты.

- Давайте договоримся, - предложил Тахоев. - Я вам штраф заплачу. Сколько?

- Он откупиться хочет, сука, - взвизгнул ефрейтор. - Все, Димыч, давай "баранки".

Сержант вцепился в рукав и стал тыкать в него наручником, одновременно пытаясь лягнуть Тахоева в пах. Руслан успел закрыться бедром и без замаха резко ввинтил кулак левой снизу-вверх в подвздошную впадину, ударив по сердцу. Борз был слишком хорошим врачом, чтобы не представлять расположения внутренних органов, и знал, куда бить насмерть.

Ефрейтор изо всей силы перетянул Тахоева РП73[РП-73 - резиновая палка длиной 73 см (Прим. автора.] поперек спины. Борз взвыл, его куртка лопнула от удара с потягом, он выгнулся и протяжно застонал.

Тут же на его локоть обрушился следующий удар, отключив левую руку, но Руслан нашел в себе силы отпрыгнуть и встретить нападающего лицом к лицу.

- У, абанамат! - выцедил он сквозь зубы - удар сбил дыхание.

Он встретил ефрейтора пинком ноги в грудь.

Борз был тяжелее, и милиционера отбросило назад.

Он упал на спину, резиновая палка вылетела из руки и запрыгала по асфальту.

Путаясь в плаще, мент попытался вскочить, но Тахоев вздернул его за лацканы и ударил кулаком в живот, угадав нужную точку, отвечающую за работу перистальтики. Мента прослабило в тот же миг, и теплое говно потекло по ногам.

- Что, мусор, - просипел Руслан, придерживая ефрейтора, чтобы тот не упал обратно наземь, - давно в чужих руках не обсирался?!

Пэпээсник едва стоял, испытывая вполне понятный в такой ситуации упадок сил. Правой рукой он судорожно пытался расстегнуть кобуру.

- Я весь твой род и рот ебал! - зарычал Борз, немного отдышавшись.

Ефрейтор наконец вытянул "Макарова". Его глаза еще сохраняли испуг, когда Тахоев отпустил плащ и врезал кулаком по шее, сломав щитовидный хрящ и порвав стенку каротидной артерии. Последний удар дался ему с трудом: Руслан был измотан. Ноги милиционера заплелись, и он кулем повалился в дерьмо, кончаясь от кровоизлияния. Борз нагнулся и вывернул из его пальцев ПМ.

Он сунул пистолет в карман и шатаясь побрел прочь. Народу поблизости не было, драку старательно обходили стороной, чтобы не встрять между молотом и наковальней. Обитатели города были к этому приучены.

Борз. завернул за угол и ощупал спину. Края разрыва куртки цеплялись за пальцы. Было больно, но ничего не сломалось, просто сильный ушиб.

Яахоев грязно выругался. Что за порядки! Почему его остановили только за то, что он "черный"? А если бы он был в форме офицера Российской армии? Тогда наверняка стали бы относиться по-иному. Здесь любой человек считается бандитом, если он с Кавказа. Об этих установках Руслан слышал еще на войне, но только теперь испытал милицейский произвол на собственной шкуре. Какой может быть порядок, если в стране царит едва ли не узаконенная сегрегация! Он помассировал ноющую руку. Хорошо, что сустав не повредили, сволочи.

Тахоев поймал тачку и велел ехать в Купчино, где снимал квартиру. Злости майор медицинской службы не испытывал, только досаду, что страна, претендующая на роль лидера по части духовности, погружается в пучину национальных распрей.

Несмотря на прохладную погоду, Фридрих Готтенскнехт сильно потел. От того, что он услышал, ему было не по себе, а уж под взглядом представителя Моссада становилось вовсе тошно.

Тошнило его от страха. Готтенскнехт приехал в Россию совсем не для того, чтобы отправиться в тюрьму как уголовный преступник, а именно эта участь была уготована ему в случае отказа.

Этого безобидного на первый взгляд, сухонького старичка профессорской внешности, не расстающегося с коричневым кожаным портфелем, привел к нему Зоровавель, которого пресвитер никак не мог заподозрить в сотрудничестве с израильской внешней разведкой. Однако он сильно просчитался, и евреи быстро загнали его в угол. Лазарь Вайзберг был свидетелем убийства туркменов, коим, по сути, руководил глава Петербургского филиала ОНТ.