Викас Сваруп - Шесть подозреваемых Страница 52

— Нет, сэр, — возразил я. — Меня зовут Ларри Пейдж, и я американец, в точности как и вы.

— Значит, правду говорить не собираемся, да? Думаешь, я такой дурак? Думаешь, не знаю про ваши жалкие индийские колл-центры? Я тебя быстро выведу на чистую воду. Ну-ка, ответь, какова численность населения Соединенных Штатов?

— Не знаю. Миллиард человек?

— Неправильно. Назови десять поправок к американской конституции.

— Ух, черт, это хуже китайской арифметики. Кстати, а что такое конституция?

— Ты никогда не слышал про Билль о правах? Думаю, бесполезно спрашивать у тебя, кто автор нашего национального гимна?

— Может, я попробую угадать?

— Валяй.

— Стиви Уандер?

— Опять неправильно. Процитируй хотя бы пару строчек из «Звездно-полосатого флага».

— Ой, мы учили в школе, но это было так давно. Помню только, там что-то про ракеты, бороздящие воздух, и еще про бомбы, которые входят в дома отважных.

— Довольно с меня. Это просто невыносимо. Ты позоришь американскую нацию.

— Простите, сэр. Не все же ходили в крутые университеты.

— Образование тебе не поможет, сынок. Тебя спасет одно — хорошая дырка в голове. А теперь признавайся, как твое настоящее имя?

— Я уже говорил, сэр. Ларри Пейдж.

— Ладно, теперь-то прикидываться без толку. Мы уже выяснили, что ты не американец. Ну так как же тебя зовут? Ситарам? Или Векатсвами?

— Знаете, сэр, можно и бутсы поставить в печку, но это не сделает их печенюшками. Говорю вам, я Ларри Пейдж, уроженец великого штата Техас.

— Последний раз спрашиваю, как твое настоящее имя? Индийское имя, чтоб ты сдох!

— А я вам в последний раз отвечаю — Ларри Пейдж и я чистокровный американец.

— Паршивые аборигены! Отнимаете у нас рабочие места да еще имеете наглость выдавать себя за граждан США? Постыдились бы!

— Сами бы постыдились, сэр, так некрасиво выражаться. Моя мама говорит, воспитание — это сила.

— Ну все, придурок, ползи обратно к своей неумытой индийской мамаше. Я не я буду, если ты останешься в своей дрянной конторе, чтобы и дальше тратить бесценное время американцев. Кто твой начальник? Мне нужно с ним перекинуться парой слов.

— А вот сейчас вы суете нос не в свою кастрюлю, — заметил я.

— Я тебе суну! Знаешь, кто с тобой говорит, придурок? Человек из «Тимстерз»,[133] и я тебе быстро кислород перекрою. А если твоя дерьмовая компания от тебя не избавится, то и ей перекрою. Быстро подавай сюда своего начальника. И еще я хочу…

Внезапно звонок оборвался. Наверное, у парня батарейка сдохла. Я провел рукой по лицу, радуясь избавлению от настырного клиента, но тут на экране компьютера вспыхнула надпись: «Пожалуйста, немедленно пройдите ко мне в кабинет. МК».

Мадхаван Кутти, очень суровый мужик, весь седой и с мерзким характером, был среди нас самым главным. Когда я вошел, он стоял у письменного стола, а в его кресле сидел безвкусно одетый человек в черной кожаной куртке и остроносых белых туфлях — возможно, слепой, потому что кто же наденет солнечные очки в час ночи? Его довольно симпатичное лицо уродовал длинный шрам, протянувшийся от щеки до левого уха. Судя по внешности, это был тот еще пройдоха, ему бы подержанными машинами торговать.

Зато Мадхаван выглядел так, словно бутерброд с колбасой уронил.

— Это господин Вики Рай, хозяин нашей компании. Он проезжал мимо и решил проверить, как идут дела. Выбрал один звонок наугад — и попал на вас, Ларри. Знаете, вы просто установили новый эталон ведения разговора.

— Слушайте, я могу объяснить. У парня явно не все дома, это заметил бы даже слепец на гарцующей лошади… — начал я.

Однако безвкусно одетый чужак оборвал мои излияния:

— Хватит нянчиться с этим недоделкой, МК. Ларри Пейдж, вы уволены, — обронил он и вышел, щелкая каблуками белых туфлей по плиткам пола.

Два дня спустя я бесцельно гонял железную банку по тротуару перед пансионом, когда ко мне подошел Билал.

— Эй, Ларри, ты ведь сейчас все равно не работаешь? Может, съездишь со мной в Кашмир на несколько дней? А то я сегодня туда возвращаюсь вместе с парочкой приятелей.

Заняться мне было решительно нечем. К тому же предстояло убить еще целых две недели.

— Ага, — отозвался я.

Банка завертелась, как волчок, и улетела в канаву.

Назавтра мы прибыли в Шринагар. Здесь был настоящий колотун и вдобавок ветер свирепствовал, словно торнадо в трейлерном парке. Едва мы вышли из автобуса, как я чуть не окочурился от холода. Билал поспешил накрыть меня одеялом и бегом отвести к соседнему домику, где я моментально заснул.

На следующий день мы отправились осматривать окрестности. День выдался студеный, однако Билал раздобыл мне подходящий наряд — длинный свободный халат с подвернутыми рукавами под названием фиран, внутри которого я сжимал горшочек с углями, мою личную переносную печку. Мне было уютно, как у Христа за пазухой.

Шринагар оказался прелестным, точно картинка, и у людей здесь были очень приветливые лица. Ребятишки в пестрых шарфах при встрече махали мне руками, ясноглазые школьницы с покрытыми головками застенчиво хихикали, женщины, увешанные серебряными драгоценностями, выглядывали из окон, мужчины в халатах и черных шляпах бормотали приветствия. Все вокруг улыбались.

Местом нашей первой остановки стало озеро Дал, самое великолепное изо всех, что мне доводилось видеть. Темно-зеленое от густых водорослей, испещренное белыми лотосами, оно мирно покоилось в обрамлении высоких деревьев. Над водной гладью носились ослепительно красивые птицы. Между лотосами плавало несколько маленьких весельных лодок и странных плавучих домиков (они так и назывались — плавучие домики) с причудливыми резными перильцами. А когда туман рассеялся, я разглядел заснеженные горные пики, вздымавшиеся выше Мон-Ливермор.[134]

На том берегу стояла белокупольная мечеть Хазратбал, откуда людей через громкоговорители призывали на молитву. Билал рассказал, что это очень святое место, где хранится волос с головы пророка Магомета. Здесь даже нищие вели себя мило — сначала дарили цветок, а потом уже просили денег.

Нашей следующей целью стала мечеть Джама-Масджид в Новхатге, в сердце древнего города. Билал заглянул туда помолиться, а я пока прогулялся по шумному старому базару.

Настало время обеда. Мы пошли на рынок Лал-Чоук, что-то вроде нашей Мейн-стрит, и посидели в маленькой придорожной забегаловке. Я чуть язык не проглотил, наслаждаясь местными деликатесами.

Вечером на автобусном вокзале взорвали бомбу, и с одиннадцати часов объявили комендантский час. Правда, это мало что изменило: весь город и так засыпал чуть позже шести.

А в полночь меня неожиданно растолкал Билал:

— Ларри, вставай, скоро начнется облава. Уходим.

— В чем дело? — спросил я.

— Да кому-то из местных ты показался подозрительной личностью. Был донос, и теперь за тобой в любую минуту могут явиться военные. Я знаю безопасное место.

Потирая глаза, я с трудом поднялся и вышел из дому в халате. На улице было тихо как на кладбище. Кое-где горел мусор и лаяли бродячие собаки. На углу несколько мужчин грели руки возле угольной жаровни. Билал, похоже, знал этот город как свои пять пальцев. Мы долго шли запутанными закоулками, пересекли несколько улиц, обогнули мост с часовыми и наконец постучали в зеленую дверь обветшалого домика.

Внутри нас встретили трое самых странных типов, каких мне только доводилось видеть. Первый — крепкий старик с морщинистым грубым лицом, струящейся белой бородой и в черном тюрбане — явно был среди них за главного. На его лбу темнела непонятная отметина. Второй, помоложе, ростом с меня, носил шерстяную куртку поверх рубашки с брюками. Зубы у него так сильно торчали вперед, что парень мог бы грызть соседскую травку за частоколом. Рядом стоял высокий жилистый парень со светлой кожей, длинными волосами и приятным, хотя и грязным лицом. На нем были мешковатые кремовые штаны от пижамы и длинная черная рубашка.

Внезапно Билал заторопился.

— Бас, я свое дело сделал: теперь ты здесь. Вот это — мои друзья. Они тебя отведут в безопасное место. Ну, Ларри, я пошел. Всего наилучшего, — сказал он и, прежде чем я попытался его остановить, выскочил за дверь как ошпаренный.

Троица уставилась на меня, как Бешеный Пес Майк Бенсон, начальник охраны в «Уол-март», обычно смотрел на магазинных воришек. Билал назвал этих ребят своими друзьями. На мой взгляд, они были дружелюбны, как пираньи.

— Снимай свой фиран, — приказал старик в тюрбане.

— Зачем? — поинтересовался я.

— Нам нужно убедиться, что ты не принес оружия.

— Дело хозяйское, — согласился я и сделал, как мне велели.

Похлопав меня по джинсам и свитеру, зубастый объявил: