Аркадий Гендер - Траектория чуда Страница 52

— Послушай, Люся, — индифферентно начал я, — помнишь, я как-то заезжал к тебе на выставку в ЦДХ? За ключами от квартиры?

— Конечно, помню, — ответила Люся. — Ты забрал у меня ключи, и вы поехали с Жанкой трахаться. Давно хотела спросить — у нее что, тогда была ежемесячная краснознаменная забастовка трудящихся? После вас вся постель была в кровище. Или, может, ты лишил ее анальной девственности?

— Люся, ты вгоняешь меня в краску, — поперхнулся я, на самом деле чувствуя, что краснею.

— Да брось, дорогой, мы же взрослые люди, — опять, обозначая смех, закашляла в трубку Люся, явно довольная тем, что ее эпатаж достиг цели. — Слушай, а чего мы будем по телефону-то? Надо поговорить, приезжай ко мне, а? Далековато, конечно, ко мне сюда, ну да ничего, ты у нас быстрый. Сам-то где сейчас?

— Я, Люся, сейчас в дивной Швейцарщине, — ответил я, испытывая огромное облегчение от того, что у меня есть неубойная отмазка не ехать к вагинально озабоченной дамочке. — Любуюсь на красоты Женевского озера.

— Ах, да, ты говорил, а жа-а-ль, — тускло протянула Люся, а то у меня тут все условия для разговора имеются. Ну, тогда спрашивай, что хотел.

Господи, наконец-то удалось перевести разговор в нормальное русло!

— Так вот, когда я тогда заезжал к тебе, — начал я объяснять Люсе суть вопроса, — там у тебя в ЦДХ я видел одну женщину — высокую блондинку, всю в красном, очень красивую. Ее просто невозможно не заметить — вся в красном, просто Lady In Red из песни Де Бурга. Не помнишь, случайно такую?

"Нет, не помню", — сейчас ответит она, и — все", — подумал я, пока Люся выдерживала паузу перед ответом, но все получилось иначе.

— Меломан ты наш, — наконец, снова заговорила Люся. — Помну я твою Lady In Red. Как раз в тот день она была и у нашего стенда, спрашивала про Испанию, про Коста-Браву. А тебе-то в ней, позволь поинтересоваться, какой интерес, дорогой?

Так, что же придумать? А то еще приревнует информатор к красотке в красном, и — привет, не скажет больше ничего!

— Да ты понимаешь, случайно встретил ее здесь, в Женеве, — нашелся, что соврать я, — так она втирает, что сама американка, хоть и русского происхождения, что в России не была уже три года, и что встречать ее год назад на турвыставке в Москве я никак не мог. Ну, вот и хочу я вывести ее на чистую воду. Ты ничего больше не знаешь про нее?

— Нескладно врешь, дорогой, — умехнулась Люся. — Небось, замужем она, и просто у нее есть какая-то причина скрывать от своего америкоса, что год назад она была в Москве. А ты хочешь ее этим прижать, и трахнуть, верно?

Господи, да что же у нее все вокруг этого крутится-то?! Просто патология какая-то. Знать, не зря Роман, Жаннин муж, считает Люсю Зайцеву не только скрытой лесбиянкой, влюбленной в Жанну, но и тайной извращенкой. Так, может, подыграть ей?

— Ну, если честно, то — да, — со вздохом кающегося грешника, согласился я. — Ты, Люсь, чисто Зорге с Абелем, от тебя ничего не укроется.

— Грубая лесть не может быть признаком большого ума, — ответила неизвестно чьим афоризмом Люся, и неожиданно серьезно сказала: — Я знаю кое что про эту девицу в красном. Мне наплевать, зачем на самом деле тебе нужна информация о ней, но ты должен пообещать мне, что ничего не скажешь Жанке.

Я почувствовал себя охотничьей собакой, почувствовавшей след дичи, и оттого замершей. Только при чем тут Жанна?

— Конечно, обещаю, — фривольным тоном согласился я. — Ну и ты уж, пожалуйста, не рассказывай Жанке про этот наш разговор, ладно?

— Все мужики — кобели, — без обиняков ответила Люся. — Все бабы это знают, только красивые, как Жанка, считают, что их сия чаша ввиду их абсолютной неотразимости обязательно минует, а умные, как я, не испытывают на этот счет никаких иллюзий.

Вон какая, оказывается, какая у Люси самооценочка! Да и к лучшей и единственной подруге Жанне, видимо, она, относится в высшей степени неоднозначно. Может, прав Роман?

— Кто такая эта в красном, я не знаю, но в тот день на выставке она была не одна, — начала тем временем рассказывать Люся. — Отгадай с трех раз, с кем я ее видела?

— С президентом Путиным, — предположил я. — Не попал? С далай-ламой?

— Чем длиннее хрен, тем короче ум, — вздохнула в трубке Люся, — но Жанку всегда интересовало только первое. Твоя блондинка была на выставке с Романом.

— С каким Романом? — не понял я.

Во мне жуткое желание немедленно самым желчным образом отомстить этому ничтожеству Люсе за неприкрытое оскорбление моих умственных способностей боролось с самодовольством по поводу признания ею моих физических достоинств. Но Жанка-то какова, — рассказывать подруге такие подробности! Интеллигентка хренова!

— Повторяю для тупых: рация на бронепоезде, — словами из анекдота про Василия Ивановича ответила Люся. — С тем Романом, который Жанкин муж, она была.

Что-то оборвалось у меня внутри. Господи, неужели все-таки Романом? Но, может быть, Люся ошибается?

— И что же, они так вместе с Романом под ручку и ходили, рискуя, что их кто-нибудь увидит? — с надеждой спросил я. — Ты, например? Роман же не мог не знать от Жанки, что ты работаешь от своей конторы на этой выставке? И почему же тогда я не встретил там Романа, а видел ее одну?

— Ну, во-первых, Роман от Жанки этого мог и не знать, поскольку вряд ли в семейном кругу моя персона является такой уж частой темой для разговоров, — рассудительно ответила Люся, — другое дело, что он обязан был предположить, что я там буду по роду своей деятельности, и что не встретить меня на выставке очень трудно. И я думаю, что именно так умненький Рома и предположил, потому, что видела я их совершенно случайно, и не в здании. Как только ты тогда ушел, я вышла на улицу покурить, и видела, как эта фифа садится в машину Романа, который ее явно ждал.

— Какая была машина, какие номера? — в отчаянии чуть не закричал я.

— Черт его знает, что за машина, я в них не разбираюсь, — ответила Люся. — Цвет зеленый металлик. Да и какая разница, какие там были номера, если за рулем сидел Роман собственной персоной. Я, знаешь ли, хорошо помню, как он выглядит.

Да, точно, "девятка" Романа выкрашена в тошный зеленый цвет, — похоже, Люся ничего не путает. Особенно, если вспомнить, что в сентябре прошлого года Роман ездил один отдыхать в Испанию. Почему знаю, потому, что Жанка тогда вся изошла по поводу того, что денег на ремонт у него нет, а на Испанию — есть, и что как тонко рассчитал иезуит-муженек, что жена, только что устроившаяся на довольно выгодную работу в компанию по торговле канцтоварами, не захочет у руководства отпрашиваться, и не увяжется за мужем. Не в Коста-Браву ли он ездил?

— Спасибо тебе большое, Люся, за важную информацию, — автоматически, думая о другом, начал заканчивать разговор я.

— Не за что, дорогой, — своим обычным совершенно черно-белым тоном ответила она, и добавила: — Вернешься в Москву, если еще какие вопросы появятся, не стесняйся, звони, заходи. Кстати, простыню я постирала.

И повесила трубку, но меня этот уже совсем явно сексуальный подтекст ее последних слов больше не заботил. Я думал о Романе. Что же это получается? Как минимум, что Роман знает Талию гораздо раньше, чем я. А если предположить, что год назад они вместе отдыхали в Испании, то как максимум, что они были тогда любовниками. "Сукин сын! Сначала ты деньги у меня украл, потом — бабу мою трахал. Интересно, может, это ты додумался похитить мою семью?" — так думал я о Романе, напрочь забыв о том, что я тогда о Талии и знать не знал, а последнее время кто с чьими бабами вожгался, надо еще разобраться. Но дело тут было совсем не в бабах.

Дело было в том, что Роман не просто подходил на роль Голоса по двум основным параметрам, — он был прекрасно осведомлен о теткиных генеалогических амбициях, иногда в шутку, словно забывшись, даже называя меня Нарышкиным, и не только принимал участие в составлении моего послания, но и надоумил меня подписаться дурацким псевдонимом. Главное — у него был мотив! Вернее — выше крыши мотивов. Когда я выгнал его из бизнеса, многие передавали потом мне, что Роман прилюдно говорил, что, мол, припомнит. Да и про меня и жену свою Жанну он запросто мог догадываться. А, догадавшись, удостовериться в этом проблемы не было. Ну, а знакомство с Ташей, то есть с "игроком команды наследства", случайно установленная мною, это та самая недостающая связь между теми, кто знал обо мне, и теми, кто знал о наследстве, без которой все мое "расследование" не стоило бы и луковой шелухи. Конечно, похищал мою семью не Роман, которого Галина прекрасно знает, но это лишь говорит о том, что у Голоса кроме Лорика есть еще сообщник. "Не у Голоса, — поправил сам себя я. — У Романа".

Возбужденный найденной разгадкой, я вскочил и заметался по номеру. Но тут же замер, как вкопанный. В своих умозаключениях я внезапно обнаружил дыру. Ведь Таша была вовлечена в команду злоумышленников насильно, в результате чудовищной по своей жестокости операции по вербовке, проведенной Лориком. Причем на вопрос: "А как сам-то Лорик вышел на Талию" напрашивался ответ, что Талию Лорику сдал Роман, который знал ее раньше. Таким образом, сочтя связь Роман — Талия недостающим звеном если на для идентификации Романа, как Голоса, то для доказательства злого умысла Романа против меня, я явно перепутал причину и следствие. Цепочка порвалась, паззл перестал складываться.