Бунт османской Золушки - Наталья Вячеславовна Андреева Страница 52

– Уже, – коротко сказал Исмаил. – Этот перстень теперь на дне Босфора вместе с той, которая его надела.

– Но как?!

– Это мое дело. Успокойся, ее больше нет.

– Но появится другая! Что нам делать?

– Валиде меня подозревает, надо что-нибудь придумать. – Исмаил обернулся: кажется, одна из девушек прислушивается. Шекер Пара тоже это заметила и торопливо сказала:

– Отвлеки султана. Пусть займется перестройкой гарема, пока зима. Он хотел киоск для разговения и бассейн в саду… Девушки! – крикнула она. – Сколько можно играть, бездельницы? Живо сюда! Помогите мне!

«Умна, – удивленно подумал Исмаил, глядя, как рабыни под руки уводят Шекер Пара во внутренние покои. – А ведь и верно. Каждый султан что-то строил, а Ибрагиму так хочется быть великим. Таким же великим, как и его предки, несмотря на то что он саблю в руках не в силах удержать. Что это за падишах, который сам не срубил ни одной головы? Но он может заняться строительством».

…Великий визирь Султанзаде Мехмед-паша низко нагнул голову, чтобы султан не видел выражение ярости на его лице. Он, Султанзаде, потомок Сулеймана Великолепного, должен подчиняться этому безумцу и глупцу! Только потому, что Ибрагим – потомок сына Сулеймана, Селима, ставшего падишахом. В то время как Мехмед-паша продолжил османскую династию по женской линии, его бабушкой была Михримах-султан. Всесильная Михримах, которую слушал и султан Селим, и его жена, будущая валиде Нурбану. Именно Михримах правила гаремом, пока была жива. И он, Султанзаде, унаследовал не только богатства своей бабушки, но и ее ум.

А на троне Османов сидит сумасшедший! Это ли не позор? Ибрагим ничего не понимает ни в государственных делах, ни в военном деле, он даже ни разу не был на войне. Все его войны не выходят за пределы гарема, а победы только над женщинами, которых султан лихо опрокидывает на спину.

«Не смирюсь», – думал Мехмед-паша, слушая, как, выпучив от бешенства глаза, кричит падишах:

– Война!!! Я требую, чтобы наш флот немедленно отправился в Кандию! Султанзаде Мехмед больше не главный визирь! Ты лично отправишься во главе нашего войска, Мехмед-паша, и будешь осаждать венецианцев, пока они не сдадутся!

Визири молчали, склонив головы, но Мехмед-паша чувствовал, что все они не одобряют падишаха. Эта глупая война никому не нужна, в ней не снискать ни славы, ни богатства. Венецианцы упрямы, их поддерживает вся Европа и сам Папа. А дела османов сейчас расстроены. Султан все деньги спускает на свой гарем, он положил своим хасеки немыслимое жалованье! За чей счет будет эта война? Когда казна пуста.

Мехмед-паша встал на колени и молча протянул султану печать великого визиря.

– Отправишься в поход вместе с Юсуф-пашой, которого я назначаю сердаром моего флота, – бросил ему Ибрагим.

– На сборы мне потребуется месяц, повелитель, – осмелился возразить Султанзаде, рассчитывая на помощь валиде.

– Неделя! – падишах резко встал. – Мы, Ибрагим первый хазретлири, подумаем, кого назначить великим визирем вместо Мехмед-паши. А сейчас, визири, слушайте мой указ. Повелеваю моему флоту немедленно отправиться в Салоники. Бейлербеям и санджакбеям Румелии, Анатолии, Туниса, Алжира, Триполи готовиться к выступлению. И со своими кораблями присоединиться в Салониках к флоту сердара Юсуф-паши. Юсуф, подойди.

Бледный от волнения паша приблизился к ступеням султанского трона.

– Объявляю о помолвке сердара Юсуф-паши с моей дочерью Бейхан. По достижении ею брачного возраста ваш брак вступит в силу с благословения Аллаха.

Только что назначенный сердаром и зятем падишаха Юсуф упал на колени и поднес к губам полу султанского кафтана. Визири переглянулись: войне все-таки быть. Мехмед-паша, которого публично унизили, угрюмо молчал.

Диван проводил правителя молчаливым неодобрением. Все уже успели привыкнуть, что султан Ибрагим не вмешивается в государственные дела. Для чего и свозят в гарем отовсюду самых красивых девушек. Великий визирь всегда был ставленником Кёсем-султан и Джинджи-ходжи, двух самых влиятельных людей в османской империи. Джинджи теперь в немилости, а вместо его снадобий султан, как поговаривают, теперь использует искусные руки своей новой хасеки Шекер Пара, которая делает ему массаж. Но фаворитка беременна, из своих покоев не выходит, и падишах совсем потерял рассудок.

Визири невольно переглянулись: что же теперь делать? Султана надо чем-то отвлечь.

… – Исмаил!

Он ждал за дверью. Зная: вечером падишах вспомнит о наложнице, которая была у него в покоях этой ночью. И которой он подарил рубиновый перстень, знак небывалого внимания. Но Исмаил был готов. Он успел зайти в библиотеку, пока шел совет, и провел там пару часов. Но зато у Исмаила появился план.

– Я хочу послать щедрые подарки той девушке. Э-э-э… Мне надо придумать ей новое имя, – с досадой сказал султан. – Та, что была у меня ночью. И у которой теперь мое кольцо. Хатидже подойдет. Пусть Хатидже получит не менее щедрые подарки, чем получила хасеки Шекер Пара.

– Повелитель запамятовал: наложница его оскорбила, и она наказана, – вкрадчиво сказал Исмаил.

– Наказана? Ну, так отмени наказание!

– Я подумал, что у моего повелителя много и других желаний, которые требуют от меня усилий, и не стоит думать о какой-то наложнице. У вас в гареме их сотни. Красавицы только и ждут, чтобы вы на них взглянули. Но другие ваши желания…

– Желания? – резко обернулся Ибрагим. – Какие еще желания? У меня только одно желание: я хочу немедленно видеть Хатидже!

– Помнится, вы говорили о том, что хотели бы перестроить гарем. Речь шла о внутреннем дворе. Там сейчас запустение, но к весне, стоит вам только пожелать, и он превратится в райское место. У меня есть проект, который я хотел бы предложить вам на рассмотрение, повелитель. Я был в библиотеке и нашел кое-что интересное. Вы позволите? – Исмаил показал султану свиток.

– Перестроить гарем? Я так говорил? – Ибрагим с удивлением взял план, который начертил хранитель его покоев.

– Вы как-то обмолвились, что скоро придет время делать вашим шехзаде обрезание. Мехмед уже подрос. И что эта крайне важная церемония до конца не продумана. Она проходит неподобающе и не обставлена с должной пышностью.

– И что ты предлагаешь? – Ибрагим с интересом смотрел на план.

– Построить павильон для обрезаний. По-моему, есть прекрасное место для него на галерее, возвышающейся над садом, между вашими покоями и Багдадским павильоном. Оттуда великолепный вид, пожалуй, лучший во всем дворце. Кроме павильона для обрезаний, шехзаде можно построить еще и Ифтарийе. Вы будете трапезничать во время рамадана, после захода солнца, глядя на бухту Золотой Рог. И на Стамбул. У меня есть еще кое-какие мысли. Касаемо внутреннего двора…

– Ну-ка, ну-ка, – Ибрагим всерьез заинтересовался. – Павильон