Маленькие шалости примадонны - Дарья Александровна Калинина Страница 52

Но убийцей оказался другой человек. С ужасом Фима в прямом эфире наблюдала за тем, как наручники защелкиваются на руках у Оливии.

Фима взглянула на Арсения.

– Убийца – это Оливия?

– Ага! Прикончила сначала свою тетю, а потом вслед за ней отправила на тот свет и дядю.

– А Чинарев?

– Он ни при чем.

– Зачем же ты мне сказал, что убийца – это он?

– Не хотел портить интригу. Ну как? Тебе понравилось?

Фима кивнула.

Говорить она толком не могла и лишь выдавила из себя:

– Но зачем же Оливия их убила?

– А это вскоре сама сможешь у нее спросить.

Доставленная к следователю Оливия даже не стала запираться. Она сразу же заявила о своем чистосердечном желании признаться в содеянном. Впрочем, раскаяния она не проявляла.

– Нет, а как бы вы сами поступили на моем месте? – произнесла убийца. – Долгие годы я обхаживала эту старую корову, терпела все ее выходки, дурной нрав и подколки. Была уверена, что являюсь ее единственной наследницей и хотя бы после ее смерти буду вознаграждена за те мучения, что мне пришлось от нее перенести. Никогда не получала от нее не то чтобы денежного вознаграждения, но даже простой похвалы. Думала, после ее смерти возьму свое. И что? Разве она чувствовала ко мне хоть какую-то благодарность? Разве она считала меня родной? Нет! Она как была гадиной без всякой чести и совести, такой и осталась. Она все эти годы просто использовала меня. А потом вдруг решила оставить наследство своей дочурке, о которой даже никто и не знал!

– Вы не могли этого допустить?

– Конечно, нет!

– Но почему вы убили Евдокию, а не Алечку? Логичней было бы избавиться от соперницы. Нет наследницы, нет и проблемы.

– У меня от злости в голове сначала вообще все помутилось. Я ведь случайно услышала разговор Евдокии с нотариусом. Могла и не услышать. Вот бы мне тогда сюрприз был. Но так уж случилось, что Евдокия зашла домой, даже не подозревая, что я тоже нахожусь в квартире. И спокойно продолжила разговор с нотариусом. Я хотела дать знать, что я дома, да язык отнялся после того, как поняла, что эта тварь собирается написать завещание на Алечку.

– И как вы отреагировали?

– Сначала я ушам своим не поверила, они же с Алечкой все время цапались. С чего вдруг такая милость? А потом поняла. Как ни скрытна была моя тетка, а все-таки несколько раз что-то такое промелькнуло. Один раз у гинеколога с ней были, я в коридоре ждала, но мне каждое их слово слышно было. Гинеколог не та, которая тетку лечила, а новый врач, какое-то светило в науке, ее тетке посоветовали по знакомству. Она и сказала тетке, что как минимум один ребенок у вас должен быть. Что женщину рожавшую от нерожавшей она уж как-нибудь отличит. Я думала, что тетка скандал устроит или врачиху на смех поднимет, но она лишь промолчала. И ходить к ней больше не захотела. Потом еще как-то раз зашел разговор про детей, и тетка сказала, что дочь – это прекрасно, дочь – это продолжение матери, какими бы плохими отношения между ними не случились и какое бы расстояние их не разделяло, они всегда останутся самыми родными душами на всей планете. Да и люди в театре шептались, будто бы ходят слухи, что есть у Евдокии ребенок. Даже думали, что это Никита. Но это был не он. И когда я догадалась, кем Алечка приходится моей тетке, то поняла – мне тут наследства не видать. Все богатство уплывет к Алечке. Я не могла этого допустить. Я только не ожидала, что тетка накатает завещание на Алечку так быстро. Рассчитывала, что она еще денек-другой потянет, а за это время дорожку ей и перебегу.

– Поэтому вы и прикончили сперва Евдокию?

– Я ее ненавидела после того, что узнала. А к Алечке у меня злости не было. Но убить-то тетку я убила, а толку мне от этого никакого не было. Да еще дядя Гена под ногами путался. Он ведь тоже наследник. Мало Алечка на голову свалилась, еще и от этого надо было избавиться.

– Вы и его убили?

– Случайно нашла флакон со «Спокоином», который выронила эта клуша Алечка, и сразу поняла, что есть шанс, как избавиться и от Геннадия, и от гнусной Алечки. Гену убить, а вину за его смерть и смерть Евдокии свалить на Алечку. Если Алечку обвинят в этих двух убийствах, то она никогда не сможет наследовать за Евдокией. Убийца за жертвой не наследует! И тогда все получу я!

– И как поступили?

– Евдокии я в капельницу добавила лекарство, от которого у нее все сосуды слиплись. Я же с Евдокией всюду ходила и по врачам тоже с ней моталась. Вот и запомнила название лекарства, которое ей ни в коем случае нельзя было принимать. А я ей сразу всю упаковку влила. Тут бы любой загнулся. Плохо, что с алиби меня мать с отчимом подвели. Не ожидала я, что они среди ночи на дачу попрутся. Но обошлось ведь.

– А Геннадий? С ним как?

– Геннадию я чай со «Спокоином» дала, который Алечка потеряла. Напоила его чаем, он уснул, а я села и стала ждать. Когда поняла, что его уже вряд ли откачают, врачей вызвала. Он еще жив был, но спасти им его не удалось. А я вроде как и не виновата. Врачей вызвала, а что приехали поздно, тут уж моей вины нет.

Фиме даже дурно сделалось, когда она представила, как Оливия сидит возле живого еще Геннадия и считает минуты до его смерти.

Но следователь держался лучше, он лишь спросил у задержанной:

– И вас даже не смутил тот факт, что пришлось убить Геннадия, который вам ничего плохого в жизни не делал, и даже напротив, всегда как мог защищал и помогал?

– Нет, вы интересно рассуждаете, а что мне еще оставалось? Не для того я столько лет перед этими двумя пресмыкалась, чтобы остаться с носом. Нет уж! Не на ту напали! Я так решила, сначала избавлюсь от этих самовлюбленных болванов, а потом решу, как быть с Алечкой. Если бы ее арестовали за убийства Евдокии и Гены, то я бы оставила ей жизнь. Но раз в полиции оказались такие кретины, что оставили Алечку на свободе, пришлось мне действовать самой. А ведь так хорошо все складывалось. Алечку один раз задержали,