Наталья Борохова - Адвокат Казановы Страница 53

– Но позвольте, тут речь идет о человеческих жертвах! – возразила Лиза. – Инга Сереброва не соблюдала правила производства строительных работ, и по ее вине гибли люди! Это уголовное преступление, между прочим!

– Тпру! – остановил ее толстяк, словно норовистую лошадь. – Эк вас занесло! Мало ли что пишут в желтой прессе. Между прочим, есть неотмененные постановления следователя об отказе в возбуждении уголовных дел. Проверкой было установлено, что в каждом таком случае работники сами грубо нарушали технику безопасности и последствия оказывались более чем печальными. Конечно, нам крайне неприятно, что честное имя нашей строительной компании было поставлено под сомнение, но правда все равно восторжествовала!

– А что думают члены семей тех работников? Они тоже рады торжеству справедливости или у них на сей счет другое мнение?

Толстяк пожал плечами:

– Они получили достойную компенсацию и не имеют к нам никаких претензий. Трудно упрекать крупного руководителя в его профессиональной несостоятельности, если рабочий сам забрался на леса в нетрезвом состоянии.

– А как же обманутые дольщики? Они тоже в чем-то провинились?

Толстяк почесал живот.

– Здесь очень непростая история. Разумеется, их никто не обманывал и не имел намерения прокручивать их деньги. Мы не занимались строительными пирамидами. Просто произошла целая цепь непредвиденных обстоятельств. Можно сказать, мы сами стали потерпевшими…

– Вы знаете, меня интересует совсем не это, – прервала его Дубровская. – Даже если поверить вам на слово и предположить, что честнее Инги Серебровой никого на белом свете не было, неужели вы будете отрицать, что не найдутся люди, которые представят все иначе? Например, упала люлька с рабочими. Никому нет дела до того, что какой-нибудь Иван Петрович сам не выполнил то, что написано в инструкции. Погибли люди, а их директор, кинув семьям смешные компенсации, продолжает кататься на «Мерседесе»… Или возьмем человека, по крохам собиравшего средства на отдельную жилплощадь. Что ему ваши «строительные войны» с мэрией и проигранные арбитражные дела? Он лишился денег и лишился надежды… Чем не повод для мести?

– Маловероятно, что бедный дольщик или родственники того Ивана Петровича, о котором вы говорите, претворят в жизнь дьявольскую комбинацию с исчезновением Серебровой. Все они люди преимущественно простые, способные разве устроить шум в приемной у директора и писать жалобы в прокуратуру, – отмахнулся толстяк. – Я вам говорю точно: не там ищете.

Дубровская и сама понимала, что скорее всего ее собеседник прав. Если бы среди родственников жертв нашлись любители вендетты, то сюжет их преступления был бы банален до безобразия – подкараулить, выскочить из-за угла и пристукнуть чем-нибудь тяжелым. Но угонять джип, изолировать на время бестолкового мужа Серебровой, подставлять все улики под него… – для них слишком сложно!

– А как же конкуренты? – не сдавалась Дубровская, предлагая другую версию развития событий. – Неужели Инга Петровна за всю свою долгую профессиональную жизнь никому не перешла дорогу? Может, стоит поискать среди них? Согласитесь, тут же совсем другой контингент – с хорошими материальными возможностями и неплохой смекалкой.

– Конкуренты, конечно, были, как же без них, – согласился толстяк, в очередной раз закидывая на плечо галстук. – Но все споры мы по обыкновению решали в арбитражном суде.

– И что, Инга Петровна никогда не получала угроз, записок с соответствующим содержанием, анонимных звонков?

– Это вы фильмов наверняка насмотрелись, – хихикнул толстяк. – Не забывайте, Сереброва была сильным игроком, с ней не хотели связываться. Да, впрочем, и смысла не было.

– Так что? Значит, совсем никого? – огорчилась Лиза.

– Вы разочарованы, да? – усмехнулся мужчина. – Я вас понимаю. Вы стараетесь найти подводные камни, но их нет. Поверьте, всем была нужна живая Сереброва. Она хотя бы могла отдавать долги, раздавать компенсации. А что можно взять с мертвеца? Моральное удовлетворение? Ерунда! Людям нужны материальные радости. Кстати, не хотите ли чаю?

Дубровская покосилась на пачку дешевой заварки на подоконнике. Разумеется, если бы у нее еще оставалась надежда выведать у толстого дядечки интересные факты, она не преминула бы воспользоваться его предложением. Но начальник сразил ее своей логикой. Ей нужно было взять тайм-аут и как следует обдумать дальнейшие шаги. Пока она билась в закрытую дверь.

– Благодарю за предложение, – ответила она, – но мне нужно идти.

Толстяк лихо закрутил галстук. По всей видимости, он был доволен. Пить чай с посетительницей ему тоже не хотелось.

– До свидания. Если хотите, можете забегать еще.

Лиза грустно улыбнулась. Она слишком хорошо знала, что у нее не возникнет такого желания.

Солнце нещадно топило последние островки снега. Воробьи плескались в грязной луже. А люди, заряжаясь весенним, струящимся с небес светом, двигались энергичнее, говорили громче и улыбались чаще. Вот только Елизавете Дубровской не было дела до сезонного сумасшествия. Покинув юридический отдел фирмы «Эдельвейс», она стояла на крыльце огромного офисного здания и мрачно размышляла о своих планах на будущее. Честное слово, если бы она курила, то в этот момент израсходовала бы половину пачки. Во всяком случае, занималась бы хоть каким-то делом. А чем заполнить паузу человеку, не выносящему табачный дым? Разве что засунуть за щеку жевательную резинку и стоять, задумчиво двигая челюстями, как сонная корова…

– Товарищ адвокат! – раздался вдруг пронзительный голос.

Дубровская вынырнула из задумчивости. Рядом с ней стоял паренек с васильковыми глазами, заместитель толстяка в галстуке. Кажется, его зовут Степан.

– В чем дело? – спросила Лиза.

Первым делом она, конечно, подумала, что забыла в офисе сумку или телефон. Такое с ней случалось не единожды, поэтому она взглянула на руки Степана. Они были пусты. Значит, причина появления парнишки в другом.

– Я хотел поговорить с вами, товарищ адвокат! – заявил голубоглазый юрист и посмотрел на Лизу с надеждой.

– О чем поговорить? – вяло откликнулась она.

– Видите ли… – Паренек засмущался. Наконец решился: – Я очень хочу стать адвокатом. Это, можно сказать, моя заветная мечта.

– Похвальное желание. Но я-то тут при чем? – удивилась Лиза. – Если у вас есть юридическое образование и пара лет стажа работы по специальности, ступайте в адвокатскую палату, там с вами разберутся.

– А вы не могли бы мне посодействовать?

– Я? – Дубровская решила, что ослышалась.

Паренек же принял ее возглас за отказ и очень огорчился. Сообразив, видимо, что нужно действовать решительнее, пока «товарищ адвокат» не отбыла в свою контору, Степан ухватил ее за руки и, глядя в глаза с умильностью щенка, затараторил без передышки:

– Помогите мне, или я свихнусь от тоски в этой богом забытой фирме! Я заплачу, если надо, отработаю как-нибудь, но не оставляйте меня без надежды! Я многое умею: составляю договоры, претензии, неплохо знаю гражданское право. Даже поднаторел в хозяйственных спорах.

Дубровской с трудом удалось освободить руки от цепкой хватки любителя гражданского права. Потерев онемевшие суставы, она недовольно заметила:

– Тем более не понимаю тогда, что вам еще нужно. Вы работаете в известной, преуспевающей строительной фирме на должности, как я поняла, заместителя юридического отдела. Вот и занимайтесь своими хозяйственными спорами. Чего вам не хватает?

Степан вытаращил глаза и бешено затряс головой:

– Это не так, понимаете? Все не так! Действительно, когда я устраивался в этот «Эдельвейс», мне можно было только позавидовать. У них был такой размах, такая слава! О госпоже Серебровой слагали легенды, и на нее трудился целый штат первоклассных юристов. Стать одним из них было мечтой любого выпускника юридического факультета. Вы не видели их офис!

– А что, вы разве сидели в другом месте? – удивилась Елизавета.

Паренек глянул на нее как на безумную.

– Ну конечно! У нас было огромное помещение с зеркальными лифтами, с бассейном для сотрудников и с морскими аквариумами. Юристов было не менее двадцати человек. А теперь… – Юноша горестно махнул в сторону заплеванного вестибюля. – Кроме меня и Павла Осиповича, никого не осталось!

– Но что же произошло? – спросила Дубровская, понимая, что разговор начинает интересовать ее все больше.

– Мы почти банкроты! – Паренек схватился за голову. – Фирма «Эдельвейс» разорена. У нас долгов выше крыши и никаких надежд возродиться к жизни! Сами подумайте, зачем мне здесь оставаться?

– Слушай-ка, Степан, – заговорила Елизавета голосом, полным сочувствия. – Я тебя понимаю, но такие вопросы так просто, на крылечке, не решаются. Может, мы найдем время и место поговорить обстоятельно? Тебе трудно будет удрать с работы?