Нина Васина - Падчерица Синей Бороды Страница 53

Заткнув уши пальцами и зажмурив глаза, Алиса придумывает первую фразу. Шепотом репетирует, чтобы потом по телефону проговорить ее быстро, но внятно.

«Саквояж Козлова со всеми документами находится в камере хранения номер пять Казанского вокзала…»

Саквояж юриста Козлова! Да, юриста.

«Саквояж юриста Козлова со всеми документами находится в камере хранения номер пять Казанского вокзала».

Так, а потом… «Стойте под табличкой в десять вечера».

Первый номер она набирала дрожащими пальцами, а после третьего успокоилась и даже стала слегка гундосить, придавая голосу неживой оттенок записывающей пленки.

Три раза трубку взяли женщины. Ответы были такие:

– Кто это – Козлов?

– Вы не туда попали.

– А пи-пи не хо-хо?

Три раза – мужчины. Соответственно:

– Документы? Не знаю никаких документов.

– Когда будет пицца?! Забодали, два часа жду!

– Мальчик, не балуйся, положи трубку.

Два раза она зачитала сообщение на автоответчик.

Один раз трубку взял ребенок, и Алиса, тряся коленкой от нетерпения, ждала, пока он найдет бумагу и ручку, чтобы записать сообщение для родителей, а потом громко читала это сообщение по слогам и, чтобы не вступать в длительные объяснения, слово «саквояж» заменила на «чемодан».

– Алиска? Ты чего там притихла? – в кабинет заглянула Чучуня.

– Звонила подружке, а ее дома нет. Пойду прогуляюсь!

– А Пенелопа сказала…

Я крикнула, что вернусь через полчаса, и выбежала на улицу.

У метро поменяла заработанные художественной штопкой деньги.

Из всех Коржаков остались двое жителей сельской местности, которые скорее всего ни сном ни духом о заветном саквояже юриста Козлова. Ладно, разберемся. С ближайшей почты были отправлены две телеграммы, в тексте после слова «стойте» добавился день недели. Оказалось, что я совершенно не знаю, в каком дне недели сейчас нахожусь, пришлось спрашивать у работников почты. Потом оказалось, что в некоторые отдаленные населенные пункты телеграмма может идти два дня, я посчитала и написала: «Стойте в пятницу под табличкой в десять вечера».

Если сегодня на вокзал никто не придет, так и быть, постою у камеры хранения еще в пятницу.

Купила печенье и апельсины, осмотрелась, глубоко вздохнула и с чувством выполненного долга побежала в прачечную.

– Ты где была? – набросилась на меня у дверей Пенелопа.

– Вот. Купила на первую зарплату! Можешь добавить к своему объявлению «художественная штопка, изготовление пугалочек из ваших волос».

– Тебе придется завтра поехать на опознание. В озере обнаружили тело в пальто, в кармане была дорогая авторучка с надписью.

– Хорошо. А Рита Мазарина там будет?

– Она предпочла провести опознание на свежем воздухе. Ты часто приезжала в этот дом? – мнется Пенелопа.

– Один раз всего, а что?

– В озере выловили сразу несколько утопленников. То есть даже не несколько, а довольно-таки много для одного озера.

– Больше двух? – изумилась я и тут же под внимательным взглядом Пенелопы спрятала глаза.

– Шестерых. А почему ты сказала – двух?

– Я очень умная и умею анализировать.

– Да что ты?! – всплеснула руками Пенелопа. – Анализировать! Скажите, пожалуйста! А почему тогда мне кажется, что у тебя рыльце в пушку?

– Идите за стол, – зовет Чучуня.

– У меня не рыльце. У меня вполне привлекательное лицо. Коротко объясняю схему анализа. Братья Мазарины утопили корейца в озере. Так? Так, – киваю я сама себе. – Сошло им это с рук? Сошло. Куда они после этого повезут тело юриста Козлова, угадай?

Застыв, Пенелопа смотрит с недоверием, явно замешанном на восхищении.

– А ты зачем туда ездила? – спрашиваю я за столом.

– Поступил заказ. Неугомонный Лотаров, вероятно, считает, что я подыхаю от безделья и скуки. Поэтому развлекает меня экзотическими ужинами и снабжает заработком каждый раз, как только ему подвернется что-либо совсем гиблое.

– Гиблое?

– Посудите сами. В Сюсюки приехала вторая по счету жена Гадамера.

– Она жива-здорова? – задержала я чашку у рта.

– Не перебивай. Она жива, о здоровье ее делать какие-либо выводы затрудняюсь, поскольку спиртное потребляется этой дамой ведрами, но внешность она имеет весьма породистую. И эта самая вторая жена приехала в свой бывший дом, оставленный после развода Гадамеру, за какими-то письмами.

– Они с Ритой виделись? – не утерпела я.

– Не перебивай, а то замолчу!

– Виделись или нет?! – я не могу удержаться.

– Да! – кричит Пенелопа.

Некоторое время мы смотрим друг другу в глаза и тяжело дышим.

– Девочки, а давайте по бокальчику красненького, – предлагает разрядить обстановку Чучуня.

– Ты будешь дальше слушать? – интересуется Пенелопа.

– А ты неправильно рассказываешь, самое интересное опускаешь!

– И что для тебя самое интересное? – прищуривается Пенелопа.

– Опознали они Гадамера или нет, – присмирела я.

– Частично, – злорадно сообщает Пенелопа, не сводя с меня глаз. – Следователь Лотаров сказал, что поскольку вторая жена сильно сомневается, что это тело Гадамера, но ее показания не могут считаться достоверными в силу длительной разлуки с бывшим мужем, а…

– Сколько они не виделись? – встреваю я и тут же съеживаюсь и закрываю рот ладонью.

– В силу двадцатидвухлетней разлуки с бывшим мужем! А Рита Мазарина, напротив, готова присягнуть, что утопленник без ботинок и есть ее муж – кореец. Теперь твое опознание будет иметь решающее значение.

Двадцатидвухлетней, значит, эта женщина еще не имела счастья увидеть татуировку на спине Гадамера…

– А что за работу нашел для тебя следователь? – Я удержалась из последних сил и не спросила, не поручил ли следователь Пенелопе, чего доброго, найти ботинки, в которых в тот день зацементировали корейца.

– Вторая жена Гадамера приехала в этот дом за письмами. Представь, ее прабабушка в девичестве переписывалась с прадедушкой, который впоследствии стал известным писателем…

– Я так и думала, – вырвалось у меня, и теперь уже я застыла, с удивлением прислушиваясь к своему организму. Что со мной происходит? Может быть, от волнения я заболела ужасной болезнью и теперь буду выбалтывать все подряд?

– Так, – Пенелопа наклоняется ко мне через стол, – немедленно объясни, что ты думала?!

Надо собраться. Залпом выпиваю бокал вина.

– Я подумала, что Рита опознает в утопленнике своего мужа. Я подумала, что вторая жена не поедет на опознание, если она приехала, значит, у нее в этом доме есть дело.

– Так вот, – откинулась на спинку стула Пенелопа, – теперь письма этого писателя продаются на аукционах, они стоят бешеных денег, вторая жена корейца приехала их искать.

– Можно я поищу эти письма, я весь дом облазила, обязательно найду?! – я подпрыгиваю на стуле, изображаю всплеск энтузиазма, улыбку и блеск в глазах.

– Пенелопа, пусть она поищет что-нибудь, разреши. Письма прадедушки – это же милое дело, а то я устала с нею нянчиться, честное слово! – просит Чучуня.

На часах – половина восьмого. До десяти – полтора часа, а я еще не начала подготовку к делу!..

– Хорошо, – пожимает плечами Пенелопа.

– Спасибо! – я вскакиваю, бросаюсь к Пенелопе, обнимаю ее, потом обнимаю Чучуню, потом спотыкаюсь в коридоре о присевшего Колобка и его обнимаю, хватаю свою куртку и открываю дверь.

– Ты куда? – выбежала Пенелопа.

– Искать, искать!..

Пока я ловила такси, ехала в «Кодлу», возилась в кладовке под полками в поисках саквояжа юриста Козлова, ругалась с Тихоней, Пенелопа задумчиво ходила туда-сюда по прачечной.

Чучуня уже собралась уходить, а Пенелопа все бродила неприкаянно.

– Чего ты маешься? – не выдержала Чучуня. – Она суматошная, себе на уме, но вообще хорошая девочка. Видела бы ты, как умело и тактично она расправилась с ведьмой!

– Нет, – качает головой Пенелопа, – здесь что-то не так…

– Ну сама посуди, она не учится, после смерти отчима еще не отошла, от безделья мается, поэтому и побежала как ошпаренная искать эти самые письма.

– Чучуня, какие письма?! Она даже не спросила фамилию писателя! Нет, наверняка ведь устроит какую-нибудь пакость. Компьютер трогала? Что?.. Смотри мне в глаза! Она трогала компьютер?!.

В кладовке саквояжа не оказалось. Тихоня угрожал съесть целую горсть земли, если я не поверю, что он не трогал проклятый саквояж, и даже стал показательно сгребать в ладонь пыль и мусор у двери. На шум пришел Сутяга и вспомнил, что Офелия после разборок в кладовке прятала в багажник машины Мазарини какую-то странную сумку.

– В джип?

– Нет. В «мерс». Они на нем уехали три дня назад! – схватил Сутяга меня за руку и не дал броситься к ангару.

– Ну почему она вечно везде сует свой нос! – топаю я ногой.

– Куда ей до тебя! – хмыкает Сутяга.

– Но я хотя бы понимаю, что делаю!

– Уверен, что и Офелия спрятала этот чемоданчик в полной сознанке.