Данил Корецкий - Рок-н-ролл под Кремлем. Книга 4. Еще один шпион Страница 54

— Его это костюм, точно. Инга говорила о каком-то костюме с блестками, — сказал Леший. — Что-нибудь еще было?

— Пока ничего. Оперативники опрашивают соседей. Может, выведут на другой адрес, не знаю.

— Ушел он вместе с Амиром, ушел… Черт!

Леший обжегся кофе, со злостью швырнул стаканчик в урну.

— Нутром чувствую! — прорычал он. — В «минусе» они. Вот будто по печени у меня мурашки какие-то ползают, точно говорю…

— И что предлагаешь? — спокойно поинтересовался Евсеев. — Объявить по городу желтый сигнал террористической угрозы?

— А толку? Ну? Опять монтеров и сантехников дергать из канализации, как морковку? Да ты вспомни только, как всем городом Мигунова с Керченцем ловили! И ничего! Только случайность! Невероятное совпадение!

— Ты подвернулся вовремя. Вот и все совпадение, — сказал Евсеев.

— Точно, — Леший облизнул пересохшие губы. — И сейчас тоже совпадение. Все совпало, лучше некуда. Амир этот… У-у-х, скотина!

Он рассеянно похлопал себя по карманам, будто сигареты искал, потом резко вскинул голову.

— Если это в самом деле тот Амир, то дело плохо… Это зверь, а не человек, он один стоит взвода отпетых отморозков! И вообще… Если он пришел сюда, в мой город, то это запредельная наглость! Я должен его выследить и убить!

— Ничего себе, у тебя настрой! — удивился Евсеев. — Ты его лично знаешь или слышал?

Лицо Лешего превратилось в камень.

— Это мой кровный враг! Из-за него я под землю залез, чтобы от прошлого спрятаться…

Закончить фразу он не успел — у майора опять зазвонил телефон. Что-то там ему сообщили такое, отчего Евсеев сперва лишился голоса, потом посмотрел на часы, сказал громко: «Сколько? Не может быть!», — а потом вдруг рассмеялся и отошел в дальний конец вестибюля, чтобы поговорить наедине. Похоже, звонила жена. Жену свою Евсеев любил. По мнению Лешего, так даже как-то слишком любил. В мире, где обитают чудовища, подобные Амиру Железному, лучше не иметь крепких привязанностей, лучше быть одному. Как волку-одиночке. Волку нечего терять.

Леший еще постоял. Посмотрел на Евсеева, болтающего по телефону с женой. Махнул ему рукой. Когда майор поднял на него глаза, сперва постучал себя по груди, потом показал большим пальцем в пол: буду внизу.

И ушел.

Евсеев понял так, что он направился в цокольный этаж.

С Сашкой Оголевым из соседнего подъезда они решили поступать в воздушно-десантное училище. Подали документы, Леха Синцов поступил, а Оголев не прошел медкомиссию. Леха пошел провожать друга, пока ждали автобус, Синцов познакомился с симпатичной студенткой пединститута в ярко-рыжем, с черными полосками, тренировочном костюме. Костюм настолько здорово сидел на Лизе, что уже 30-го декабря новая молодая семья (у невесты едва наметился животик) зарегистрировала законный брак. Все удивлялись: зачем? А учеба? А жилье? А деньги? А пятое-десятое? Ничего, как-нибудь выкрутимся. По большому счету им обоим было плевать. Сняли квартиру, по выходным курсант Синцов прибегал туда в увольнение. На двадцатый день после свадьбы спокойная и ничем не выдающаяся беременность неожиданно закончилась выкидышем, по мнению врачей, спровоцированным обычным противогриппозным препаратом.

Ничего, как-нибудь проживем дальше. Жили фактически порознь — на четвертом курсе Леху обещали перевести на проживание вне казармы. Потом Лиза институт бросила, а тут у Лехи умерла мать, и Лиза переехала в ее московскую квартиру: все равно живут порознь, зато за жилплощадь платить не надо.

За месяц до выпускного вечера Лиза прислала письмо, где изложила свою новую точку зрения на их совместную жизнь, а также приложила ключ от квартиры. Она сошлась с молодым то ли криминалом, то ли бизнесменом, который гонял по Москве на четырехлитровой «ауди» А8, версия «лонг», цвет, естественно, черный. Насколько все это у них было серьезно, Леха Синцов так и не узнал. Поздним августовским вечером года черная «ауди» представительского класса с двумя пассажирами на борту вылетела на встречку на Ярославском шоссе и протаранила рефрижератор «MAN». Водитель и пассажирка легковой машины погибли на месте.

А лейтенант Синцов, получив квалификацию командира взвода и востребованные специальности снайпер и сапер-подрывник, отправился по «горячим точкам», заработал орден Мужества и две медали, досрочно получил звание капитана и, наконец, оказался на чеченской войне, которая и перепахала его жизнь пополам. В те дни как раз случился неудачный захват Аргуна войсками Алауди Хамзатова, батальон Синцова оттеснил «духов» и вбил их по самую маковку в землю. В газетах и по ТВ прошли несколько интервью Синцова, который, в соответствии с повседневными инструкциями замполитов, объяснял, что воюет не для того, чтобы мстить, а для наведения конституционного порядка…

Он прошел дополнительную двухмесячную подготовку в секретном лагере под Ставрополем. Ножи, взрывчатка, глушители, ПТУРСы, спецоружие… Командиры говорили, что выйдут они оттуда другими людьми, настоящими головорезами. Так и получилось.

Прилетели они оттуда в Моздок. Там шум, гам, неразбериха: кто-то из госпиталя вернулся, свою часть разыскивает, кто-то по новому назначению прибыл, пытается сориентироваться — куда лучше определиться, «купцы» контрактников и офицеров сватают в свои части тут же на аэродроме — суетятся, клятвы какие-то дают, расписывают своих комполканов, как первых героев на последней войне. Треск стоит, крик. А потом вдруг затихло все разом. Тридцать парней в новеньком натовском камуфляже, с диковинным оружием: бесшумные «винторезы» за спиной, стреляющие НРСы[36] на поясе, бесшумные «макары» в диковинных кобурах, «Фаготы»[37]… Их обступили любопытные, спрашивают:

— Вы чьи, ребята?

— Отдельный взвод шестого мотострелкового полка, — отвечают.

— С таким оружием? Ну, ясно…

И действительно ясно: это какая-то специальная разведка пришла — посторонись. Сейчас начнут чистить, только перья полетят!

Спецвзвод был придан третьей роте, которой командовал Томилин, «Том», тогда еще капитан….

И пошла боевая работа.

Синцов со своим взводом прикрывал группу наведения под селом Рошни-Чу, где сидел дудаевский штаб. Минировал горные дороги, мосты, изготовил пару «сюрпризов» для высокопоставленных боевиков: одному оторвало руку, второму — голову.

Прорывался в Гудермес, занятый Радуевым, Железным Амиром и бойцами «Джихада», которых в российской группировке прозвали «эсэсовцами».

В начале марта 96-го часть перебросили в Грозный, на зачистку Старопромысловского района. Зачистили, не хуже других.

Слухи о спецвзводе и его командире быстро распространились среди боевиков, за голову Синцова те обещали сто тысяч долларов.

Потом был трудный и неравный бой под Ярышмарды, когда Том, послав к х…м пьяного комбата, вывел четыре БТРа из колонны и бросился на помощь заблокированной в ущелье части 245-го полка. Леха был там. Как остался жив, не знает.

Был штурм Гойского, при котором Лехин взвод потерял двух бойцов, сам он был контужен и ранен в руку.

И снова Грозный. И снова Гудермес. И Аргун. В Аргуне лютовали Коптоевцы, войска группировки с большими потерями постепенно, постепенно выдавливались из города, отходили. В конце концов осталось только здание военной комендатуры, где сидели два томилинских и синцовский взводы. Это здание они удерживали полтора суток, пока не подошли танки 324-го полка и Амира не вышибли оттуда. Выжило их там, в комендатуре, девять человек всего. Включая самого Томилина и Леху Синцова.

На этом могло все и закончиться. Через двадцать дней были подписаны Хасавюртовские соглашения. Спешно выводились войска. На двадцать восьмой день он простился с Томилиным и третьей ротой, которая походной колонной ушла на Моздок, а оттуда — на Ставрополь. Его взвод остался на какое-то время в Грозном, Синцов встретил там бывшего коллегу — взводного по кличке Кадавр. Тот сказал, что сейчас формируются временные части поддержки чеченской милиции — зарплата, как на Уолл-стрит, кормежка бесплатная, и главное: части эти участвуют в сопровождении железнодорожных составов с нефтью и им какая-то доля от стоимости груза тоже капает. Пригласил принять участие по совместительству. По боевой работе заданий практически не было, Леха согласился, сформировал группы сопровождения.

Пару месяцев болтались они между Шамхалом и Моздоком, заработали неплохо, в разы больше, чем по военному содержанию. Кадавр этот, взводный, раньше вредный был, как целый уксусный завод. А сейчас присмотрелся — ничего парень, сдвинутый только немного, как все, кто здесь войну воевал. Короче, поболтались они так, а тут приказ — готовиться к передислокации в постоянное место службы.

Стали готовиться. Кадавр тоже москвич, ехать им вместе. Собирались было на поезде, хотя на пассажирские постоянно нападали. Да доехали бы, конечно, это ведь не Ярышмарды, в конце концов. Но тут Леха узнал, что в Армавир направляется одна из последних колонн, мотострелковый полк и собровцы ростовские. Решили ехать с ними, так веселее. Ну и безопаснее, коль на то пошло. Договорились, подсели в «Урал» к дембелям-срочникам, поехали. В Гунюшках надо было еще пару-тройку выздоравливающих забрать из МСБ и пристегнуть к колонне две машины с продовольствием из эвакуируемого военного склада. А там — пиво и спирт в основном, ну и тушенки ящиков восемь на закуску.