Анна и Сергей Литвиновы - Три последних дня Страница 54

Возле метро было три, а то и четыре кафе. Полковник в отставке зашел в то, где в витрине виднелись наиболее покойные кресла.

В кафе оказалось самообслуживание – и вид совершенно парижский: сидит молодежь, чахнет над своими капучино, курит и воображает друг перед другом. Ходасевич снял свое кепи, отряхнул его от ледяных брызг, повесил на плечики пальто, все в мелких каплях, и застыл перед зеркалом импозантным пожилым (чего уж там греха таить) джентльменом в костюме-тройке и щегольском шейном платке. На него, черт его дери, даже молоденькие девочки посматривали!

Полковник подошел к стойке и попросил у девушки двойной эспрессо. Юница за прилавком простосердечно посоветовала ему: возьмите пирожные, свежие, настоящие вкусняшки! Что ж! Человек слаб. И вдобавок к вредному кофеину Валерий Петрович взял себе дозу углеводов и холестерина – в виде корзиночки с клубникой со сливками.

А когда уничтожил за столиком у окна и пирожное, и кофе, достал сигарету. «Таким образом, – подумал усмешливо, – я окончательно низведу к нулю благотворное воздействие на мой организм длительной прогулки». И вдруг понял, что произнес эту фразу вслух. Негромко, но все-таки. Вот оно как, значит, бывает, когда жизнь в лице падчерицы и Конторы не слишком балует его своим вниманием.

Думать, однако, стало легче. Наверное, мозг незримо пришпорили кофеин, глюкоза и никотин. Полковник вдруг представил себе последний акт трагедии на Антигуа. Ясно, воочию.

Появление еще одной, третьей силы, тоже охотившейся за Глэдис, не странно. Она должна была появиться. Если наводчиком был человек из окружения бизнес-леди, он мог поведать всю ее подноготную не только Мирославу, но и другим лицам.

Да, третьей силой был тот человек, что организовывал побег Юлии Николаевны из-под стражи на Антигуа. Возможно, тот же самый, кто допрашивал Юлю с Таней на Гваделупе. Тот, кто инсценировал их расстрел, а на деле дал матери и дочери удрать.

Итак, ОН следил за Мирославом. Или за Глэдис? А может, одновременно и за тем, и за другой? Неважно. Во всяком случае, ОН видел, как в день ограбления Красс с Юлией Николаевной (которая точь-в-точь походила на Глэдис) приехали в дом-башню. Как их встретил немой слуга, как парочка скрылась в апартаментах…

Мы знаем, что было дальше. Мирослав оставил Юлю в гостиной, отправился вовнутрь дома, и… И – украл нечто весьма ценное. А так как его застиг на месте преступления слуга – убил его.

Затем они, Юля и Мирослав, вышли из башни. Вернее, Мирослав вышел, а Юля в панике выбежала. ОН (третья сила!) это видит. И следует за первым (или за второй).

А может, в роли соглядатаев были как раз двое: та самая парочка бандосов, что потом столь эффектно дала моим любимым женщинам убежать вместо расстрела?

Да, предположим, их двое. И они в день ограбления разделились. Один, скажем, следовал за Крассом, а второй – за Юлей. И тот, что шел за Мирославом, понял: убийца и грабитель возвращается не с пустыми руками. Он что-то вынес из дома-башни. Что-то украл.

И тогда ОН навещает Мирослава.

Может, ошибкой Миро в его последний день на земле было то, что он не закрыл за собой дверь в свой особняк? И не заметил, что его кто-то сопровождает от самого дома-башни Глэдис?

Во всяком случае, Майк вырос на пороге гостиной неожиданно: толстый, но двигающийся с необыкновенной грацией. И смертельно опасный, потому что в руке он держал пистолет.

Однако Мирослав попробовал блефовать. Тянуть время. Тем временем аккуратно продвигался в спальню, где в прикроватной тумбочке у него лежал пистолет.

– Давай, сваливай! – резко бросил он Майку. – Я нажал тревожную кнопку, полиция будет здесь через пять минут.

– Это вряд ли, – добродушно ухмыльнулся толстяк – пожилой, почти его ровесник. – Тот, кто сам не в ладах с законом, не вмешивает в свои дела полицию. Давай договоримся с тобой так: ты отдаешь мне все, что похитил в доме Глэдис. А за это получаешь остальное, но самое важное: всю свою оставшуюся жизнь.

– Пошел в жопу, жирный ублюдок.

Красс хотел вывести непрошеного гостя из себя. Тот, кто не владеет собой, совершает импульсивные, глупые поступки.

– Дядя, через двадцать секунд я прострелю тебе ногу. Это больно. Ты будешь корчиться и орать и тогда уж все точно мне скажешь. У тебя что, есть в запасе лишние конечности? Начался предстартовый отсчет. Девятнадцать, восемнадцать… Ну?

– О’кей, о’кей – ты доказал серьезность своих намерений. Пойдем. Я готов с тобой поделиться.

«Надо подобраться ближе к входной двери, – думал Мирослав. – Вряд ли жирдяй будет стрелять на поражение. Ему нужны ценности, а не мой труп… А потом я брошусь к машине. Жаль, староват я бегать. Но он ведь тоже не мальчик. Не знаю, где стоит его авто и какое оно, но почему-то мне кажется, что я на своей машине дам ему фору».

И под чутким дулом чужого пистолета он продвинулся по направлению к выходу из комнаты.

И тут затрещал мобильник у Майка. Он полез в карман, глянул на дисплей. Звонил Дэн. Майкл приложил телефон к уху, рявкнул: «Да!»

– Баба на такси возвращается домой, – проговорил в трубке голос Дэна.

И в этот момент Мирослав побежал – он подумал, что более благоприятного момента у него не будет. Он уверил себя, что Майк не станет стрелять. А тот – выстрелил.

Пуля попала русскому между лопаток. Он споткнулся на полушаге и стал неудержимо падать лицом вниз – лететь, лететь в последнем в жизни полете.

Майку далеко не впервой было убивать людей, однако, пожалуй, ни один выстрел до того не был столь эффективен. Первая же пуля вошла точно в сердце. Клок мышц, крови, кожи, ребер вырвался вместе с пулей из груди Мирослава. Выплеснулся на обшивку двери. А тело, совершив по инерции еще один шажок, стало бессильно валиться на пол.

В первый момент Майк даже не понял, что убил славянина. Тот лежал на полу лицом вниз. Из-под тела расплывалась на плитке алая кровь. Майк подошел, аккуратно взялся за запястье Миро. Пульс не прощупывался. Отпустил – рука бессильно упала.

Бандит считал себя фартовым парнем. Однако во всем, что касалось тех картин, ему явно не везло.

Тридцать лет назад они с Глэдис (которая тогда звалась мисс Джулия Робинсон) были любовниками и мечтали о богатстве. И на пару грабанули бостонский музей.

Форма полисменов, в которую они нарядились, была его идеей. Как и рации, настроенные на полицейскую волну.

А вот какие картины брать, выбирала Джулия. Она училась в колледже на искусствоведа и знала, блин, толк в прекрасном.

Новичкам и дурачкам везет. Ограбление бостонской картинной галереи до сих пор оставалось нераскрытым.

А Майк, когда они с Робинсон-Глэдис шли на дело, даже сам не представлял, сколь ценно оказалось то, что они украли. О сумме похищенного он узнал позже из газет: почти двести миллионов. Американских долларов, разумеется.

А потом Джулия-Глэдис просто кинула его. Она исчезла. Сделала пластическую операцию, выправила документы на другое имя.

Нет, Майк не то чтобы ее все время искал. Было у него в последующие годы и врагов много, и женщин, и дел. Но тот случай он помнил. И возблагодарил судьбу, когда совсем недавно его босса, Трэвиса, навели на госпожу Хэйл. У которой якобы в сейфе хранится уникальная коллекция живописи.

Да, то была она. Несмотря на операцию и прошедшие годы, Майк узнал ее. Он узнал бы ее из миллиона. И хотел самолично отомстить ей. Мечтал, чтобы возмездие настигло предательницу.

Однако Мирослав опередил его. Замочил Глэдис сам. И украл картины, до сих пор хранившиеся в ее особняке.

Нет, поистине непруха сопутствовала Майку, когда он связывался с Глэдис. Она стала кем-то вроде черной кошки, приносящей ему несчастье. Майку так и не удалось до нее добраться.

А теперь… Теперь ерунда с Крассом получилась. Он на него зла не держал. Даже нечто вроде симпатии испытывал. Все ж таки они, считай, товарищи по несчастью. Проклятая баба и его, видать, кинула. Во всяком случае, убивать Мирослава он не собирался. Само так вышло.

Теперь и до сокровищ не добраться. Не успеет он как следует обыскать дом. Баба Красса, русская Юлия, возвращается сюда, счет идет на минуты.

А единственный, кто мог рассказать, где находятся картины, мертв. Неужели Глэдис за все прошедшие годы не продала их? И они до сих пор хранились у нее?

Если уж суждено Майку найти ответ на этот вопрос, то не в этот день. Сейчас надо бежать. Вот-вот здесь будет русская. Может, хотя бы удастся на нее списать убийство Мирослава?

Майк был невысокого мнения о полиции на Антигуа. У местных копов и без того мозгов немного, а под тропическим солнцем они и вовсе расплавились.

Майкл тщательно протер пистолет от отпечатков и бросил оружие на труп Красса. Орудие убийства было чистым, не числилось в полицейских картотеках.

Когда русская бабенка кинется к убитому – а она кинется! – волей-неволей схватится за рукоять или дуло. А даже если женщина не оставит отпечатков, все равно на ней все сойдется: и мотив, и орудие, и время, и место.