Анна Литвиновы - Даже ведьмы умеют плакать Страница 54

Я расплатился с таксистом.

Мы вместе поднялись и вошли в квартиру. Лизу встретил кот – принялся тереться о ее ноги (на меня при этом взглядывая крайне подозрительно).

– Лизочка, это ты? – раздался из комнаты голос бабушки. Оттуда пробивалась полоска света. – А я уже легла.

– Я вместе с Женей! – крикнула Лиза.

Потом она сняла пальто и исчезла в бабушкиной комнате. Следом за ней повлачился Пират.

Я прошел на уже знакомую мне кухню. Вскоре сюда явилась Лиза. Кот сидел у нее на руках.

– Бабушка велела тебя кормить. Картошку с котлетами будешь?

– А ты?

– Я буду. И еще буду капусту, соленые огурчики и винегрет. Я голодна как волк.

– Я, честно говоря, тоже. В последний раз ел, пролетая над Польшей.

И мы на славу запировали – а Пират нам составил компанию с «Вискасом».

– Ох, смерть моей талии! – кокетливо воскликнула Лиза, раскладывая нам по тарелкам дымящуюся картошку с котлетками. – Три часа ночи.

– Ничего с твоей талией не случится. Вон она, какая тонкая.

Я обнял Лизу. Она поставила сковородку на плиту, нагнулась и нежно поцеловала меня. Это был наш первый поцелуй на московской земле. Мне он показался еще более сладким, чем в Вене.

Потом мы наелись до отвала и выпили чаю с тортом «Птичье молоко».

– Спасибо.

Я поцеловал Лизу. Она отстранилась от меня.

– Подожди. Мне тебе многое надо рассказать.

Я подумал, что речь пойдет о каком-нибудь ее женском пустяке – вроде того, что она обручена с другим, и попытался снова обнять ее, но она оттолкнула меня.

– Это важно. Сегодняшнее нападение на меня не случайность. Садись и слушай.

И она начала свой рассказ – с того момента, как по совету своей подружки Сашхен пришла в квартиру на Патриарших к колдуну Кириллу Мефодьевичу. История казалась поразительной, невероятной, но я почему-то верил ей.

…Когда она закончила, часы показывали уже половину шестого, и дворники начали шуршать метлами под окном.

– А почему ты решила, что сегодняшний бандит в подъезде имеет отношение к твоему колдуну? – спросил я.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Но очень уж все сходится. Ведь рисунок нападения на меня и на ученого Чернобривца совпадает!..

– Какие страсти тут у вас в Москве творятся! – иронически воскликнул я, но быстро стал серьезным: – А зачем колдуну убивать тебя? Или запугивать?

– Наверное, он узнал о тех письмах-предупреждениях, что я разослала по всему его списку. Или о том, что я олигарха Макеева предупредила…

– Ну и что?

– И он решил убрать меня с дороги. Или просто мне отомстить.

– Похоже на правду, – кивнул я.

– Значит, ты мне веришь? – спросила она.

– Конечно, – пожал я плечами. Я действительно верил ей. Выдумать такое невозможно, да и зачем! К тому же на человека с проблемами в психике Лиза совершенно не походила.

– И еще, знаешь… – добавила она. – Наверное, это тебе покажется самым невероятным… Помнишь, ты рассказывал о своих проблемах в Москве: как у тебя кредитную карточку заблокировали, права аннулировали…

– Конечно. Еще бы такое забыть.

– Может, к этому имею какое-то отношение я?

– Ты?! – поразился я.

– Ну да. Ведь это было как раз в те дни, когда у меня начали проявляться необыкновенные способности. Когда я хинди начала понимать. Мне платье в магазине подарили. Вот я и думаю: может, раз у меня что-то прибавлялось , у тебя – убавлялось ? В порядке компенсации?

Я сразу вспомнил сообщающиеся сосуды из своего самолетного сна и хмыкнул:

– Закон сохранения волшебства? Но мы ведь тогда даже не были знакомы.

– Ну и что? – пожала она плечами. – Какие-то высшие силы уже знали, что мы познакомимся, и…

Она не решилась договорить, но я ее понял и докончил за Лизу:

– …И – будем вместе?

Краска бросилась ей в лицо.

– Можешь считать меня дурой ненормальной… – заявила она. – Можешь – ведьмой… В общем, как хочешь, но знаешь, когда я с тобой, я никакой, даже малюсенькой, твоей мысли прочесть не могу.

– А что тут читать? – вздохнул я. – У меня, когда я с тобой, и мыслей-то никаких нет. Кроме одной: что я влюблен в тебя.

Она нежно поцеловала меня и сказала:

– Спасибо. Значит, ты мне веришь?

– От первого до последнего слова.

– Вот и ночь уже прошла…

– Дай бог, не последняя…

– Я надеюсь… – прошептала она.

– Ладно, я, пожалуй, поеду.

– А я спать лягу. На работу не пойду. Имею право. Скажу, что гриппом заболела. У нас на фирме так можно – раз в год полентяйничать без больничного.

– Выспишься, приезжай ко мне.

– Угу, – кивнула Лиза.

Она сладко зевнула.

– Пока. Созвонимся.

– До свиданья, милый мой, сладкий Женечка!

Она проводила меня до порога. Казалось, Лиза засыпает на ходу. Видно было, что сегодняшний вечер потребовал от нее напряжения всех душевных сил. Мне стало жаль ее: поникшую, бледную, до сих пор слегка испуганную…

– Я всегда буду беречь тебя, Лиза, – тихо сказал я, когда мы прощались.

ГЛАВА 13

МАКЕЕВ

Нефтяной магнат Макеев прошелся по квартирке своей новой-старой возлюбленной Лены Головиной. Подошел к окну, хрустнул суставами пальцев. Из окна открывался ночной вид на Парк Победы.

– А у тебя здесь неплохо, – бросил, не оборачиваясь. Голос его звучал снисходительно. Человек, которому принадлежали особняк в Барвихе, дом в испанской Марбелье, квартиры в Лондоне и Флориде, имел право относиться свысока к двухкомнатной московской квартирке – пусть даже и расположенной на понтовом Кутузовском проспекте.

Лена Головина устроилась на диване в продуманно соблазнительной позе: нога на ногу, полусброшенная туфля покачивается на носке, губы призывно полуоткрыты.

– Я стараюсь, – отозвалась она низким, хрипловатым голосом. – Тебе налить чего-нибудь выпить?

Магнат резко обернулся от окна.

– Зачем ты это устроила? – прозвучал неожиданный вопрос. Глазки магната буравили Лену.

– Что устроила? – растерянно переспросила она. Все ее тело напряглось. От сексапильной расслабленности не осталось и следа. Плечи закаменели. Нога прекратила качание. Полусброшенная туфля застылая в воздухе.

– Ты знаешь что, – сухо проговорил Макеев.

– Не понимаю тебя. – Голос и тело бывшей макеевской возлюбленной застыли.

– Понимаешь. Я имею в виду нашу якобы случайную встречу на улице.

– Я ничего не подстраивала! – Голос прозвучал тоньше, чем обычно, и в конце фразы чуть сорвался. Да и сам ответ последовал поспешно. Слишком поспешно, чтобы быть правдой.

– Зачем ты вмешиваешь в свои и, главное, мои дела посторонних? – ледяным тоном проговорил магнат.

– Каких посторонних? Я не понимаю… – Женщина выглядела растерянной. Ее сексапильность словно испарилась сама собой.

Макеев, не отрывая от нее магнетизирующего взгляда, медленно отчеканил:

– Каких? Кирилла Мефодьевича Иванова. Тысяча девятьсот пятидесятого года рождения. Проживает в Козюлинском переулке, дом одиннадцать, квартира тринадцать. Доктор философских наук. Называет себя колдуном. Зарабатывает на жизнь тем, что выполняет двусмысленные, а порой и преступные заказы своих клиентов. В том числе – твой заказ.

Елена молчала. Она растерянно облизнула губы. На ее шее проступили красные пятна. Они стремительно поднимались все выше, к подбородку.

– Можешь не отвечать, – небрежно бросил олигарх, подходя ближе к дивану и нависая над женщиной. – Все равно он во всем признался.

Руки Елены впились в спинку дивана. Глаза она полузакрыла, не в силах выдержать острый взгляд магната.

– Да, я обращалась к колдуну, – наконец тихо призналась Елена, с усилием открыв глаза и поглядев в сторону – туда, где за окном текли бесчисленные огни ночного Кутузовского проспекта. И повторила с вызовом: – Да, обращалась к нему, потому что хотела снова увидеть тебя. Очень хотела. – И почти выкрикнула: – В чем я провинилась?!

Макеев усмехнулся, не сводя с нее ледяного взора:

– Ты могла бы просто позвонить мне.

Елена тоже усмехнулась – довольно горько. Она снова почти выкрикнула:

– А ты? Ты бы стал со мной встречаться? Если б я – просто позвонила?

– Не думаю. – Он холодно покачал головой.

– Вот видишь!

– Но в результате вышло еще хуже, – резюмировал олигарх. – Я узнал, что нашу встречу ты подстроила. И даже заплатила колдуну, чтобы он ее организовал.

– И что дальше? – с вызовом, почти отчаянно спросила она.

– Значит, я нужен тебе, – передернул плечами олигарх. И добавил: – Что ж, ты добилась своего. Я рад. – Облизнул тонкие губы и выдохнул: – Раздевайся.

На лице его отразилась радость. Он любил главенствовать – всегда и во всем. И ему нравилось унижать людей.