Елена Басманова - Тайна черной жемчужины Страница 54

– А надо бы. Идея хорошая. Непременно поделюсь ею с Карлом Ивановичем А если шантажист позвонит, я сама с ним поговорю, – пообещала она несчастной матери. – Я не боюсь. Тем более, скажу вам по секрету, я догадываюсь, кто это.

– Вы? Догадываетесь? – Елизавета Викентьевна побледнела и прервала свое хождение по гостиной. – Но вы не говорили о похитителях с Виржовым?

– Да нет же, нет. Мы вообще не говорили с ним об исчезновении Брунгильды, – старалась успокоить бедную женщину тетушка доктора Коровкина. – Да я и догадалась только после ухода Вирхова. Сегодня шантажист, если я сделала правильные выводы, должен объявиться. Потому что завтра он уезжает.

– Боже! Откуда вы знаете? – Изумлению Елизаветы Викентьевны не было предела.

– Дедукция, – важно изрекла Полина Тихоновна. – Вокруг нас не первый раз разворачиваются криминальные действия, невольно начинаешь Прибегать к дедукции. Елизавета Викентьевна, я готова самолично встретиться с шантажистом. Думаю, Встреча будет назначена в полночь. Так обычно происходит. И у Конан Доила и у Пинкертона.

– Вы читаете Пинкертона? – недоверчиво спросила профессорская жена.

– Нет, его читает Глаша, и мы с ней обсудили некоторые важные вопросы. А я читаю «Баскервильскую собаку» о сыщике Шерлоке Гольмсе – мне Мария Николаевна дала. Книга навела меня на любопытную мысль. А потом я приступила к дедукции.

– Нет, Полина Тихоновна, – решительно воспротивилась намерениям тетушки Полины профессорская жена, – дедукция – пусть, я не возражаю. Но вам – в полночь одной – отправляться на встречу с шантажистом! Нет, увольте, что я скажу Климу Кирилловичу, когда он вернется?

– Скажете ему, что я отправилась в театр, – лукаво предложила Полина Тихоновна и тут же резко поднялась, не спуская глаз с двери.

Там стоял всклокоченный профессор Муромцев – в пижамных брюках и халате, плечи его покрывал клетчатый плед с бахромой. В руке он держал записку с требованием выкупа.

– Зачем ты встал, дорогой, – бросилась к нему супруга, – это опасно для сердца!

– Все бока отлежал, – пробормотал профессор, – и я устал болеть. Скучно. Столько времени спать днем – ужасная пытка. А что я буду делать ночью?

– Но Клим Кириллович велел тебе лежать. – Расстроенная Елизавета Викентьевна, бережно поддерживая мужа, подвела его к дивану. – Он скоро приедет и выбранит нас, что мы плохо за тобой ухаживаем.

Профессор устало опустился на диван и откинулся на его спинку.

– Я не могу сбросить на хрупкие женские плечи решение сложных задач. – Он слабо потряс запиской. – Да и чувствую я себя лучше... А где все остальные?

– Клим Кириллович и Мура поехали в аптеку, ту, из которой был звонок, – виновато приступила к отчету профессорская жена. – Они довольно долго отсутствуют, надеемся скоро получить от них известия.

– Не туда они отправились, – нахмурился профессор, – время теряют понапрасну. Надо ехать в театр.

– В театр? – удивилась профессорская жена. – Мы только что говорили о театре: Полина Тихоновна занималась дедукцией...

– Не сомневаюсь, что если бы не сердечный приступ, Николай Николаевич пришел бы к тем же выводам, что и я, причем гораздо быстрее меня, – объявила Полина Тихоновна. – Я собрала все записки, присланные в день рождения Брунгильды... Николай Николаевич прав...

Она подошла к шестигранному столику и достала из стопочки лежащих на нем визиток одну и передала ее профессору.

– Да, я был прав, – подтвердил с горечью Муромцев, сравнив визитку с запиской шантажиста, – это рука Иллионского. Возможно, он решил мне отомстить за мое издевательство над быстрорастворимыми актерскими костюмами.

– Боже мой! – ахнула Елизавета Викентьевна. – Гениальный актер, руководитель блистательной антрепризы! Что же заставило его встать на путь мщения? Шантаж – подсудное дело!

– Слишком погружен, вероятно, в Шекспира, – презрительно фыркнула Полина Тихоновна, – а там без мести никто не обходится. Лучше бы читал Конан-Доила, тогда бы догадался прислать требование о выкупе, написанное не собственноручно, а составленное из букв, вырезанных из газеты или, на худой конец, из театральных афиш.

– Николай Николаевич, ты считаешь, он держит Брунгильду в своем театре? Он ее похитил? – Робкий вопрос Елизаветы Викентьевны остался без ответа. – Или думаешь, что она сбежала с ним из дома и таким образом требует приданое?

Ее супруг молчал.

– Если господин Иллионский позвонит, я сама буду с ним разговаривать, – заявила Полина Тихоновна, – вам вредно волноваться. И вы не сдержитесь, вспугнете преступника. Я соглашусь на все. А там решим, что делать.

И в этот момент телефон действительно зазвонил.

После недолгого общего замешательства тетушка Полина решительно подошла к аппарату и взяла трубку.

– Квартира профессора Муромцева, – сладким голосом проворковала она. – Да. Нет. Сейчас не может. Вы хотите получить аудиенцию сегодня? Хорошо, в час профессор вас примет.

Тетушка Полина опустила трубку на рычаг и повернулась к профессорской чете – Елизавета Викентьевна и Николай Николаевич не сводили взглядов с отважной женщины.

– Ну что? Что? Говорите же скорее! – торопила тетушку Полину Елизавета Викентьевна.

– Просил срочной аудиенции у профессора.

– В час ночи? – недоуменно вытаращился Муромцев.

– Нет, завтра в час дня. Очень настаивал. Но это был не Иллионский.

– Откуда вы знаете? Вы же их не видели никогда и не слышали? – засомневалась профессорская жена.

– А он представился. Назвал себя: звонит Арсений Апышко.

В гостиной повисла тишина.

– Значит, действует с сообщником. – Профессор наконец заговорил. – Вот тебе и приличные люди. Впрочем, от Апышко можно было ожидать подобного: разгуливает по злачным местам, общается со всяким сбродом, думаю, не только изобретательским.

– А выкуп, вероятно, они разделят пополам, – мрачно предположила Полина Тихоновна, – так обычно бывает у сообщников. Если только один из них не уберет второго. Интересно, кто наймет убийцу для компаньона – Иллионский или Апышко?

– Пусть они все поубивают друг друга, – яростно воскликнула Елизавета Викентьевна, – но только прежде пусть вернут мне мою Брунгильду!

– Нашу, нашу Брунгильду, – поправил ее устало профессор. – Все-таки она и моя дочь.

– Что же мы будем делать дальше? – Довольная собой Полина Тихоновна не собиралась выпускать инициативу из своих рук. – Поскорее бы вернулись Климушка и Маша! Мы составим подробный план действий... А пока... Николай Николаевич, – Полина Тихоновна виновато стрельнула глазами в сторону Елизаветы Викентьевны, – к нам сегодня наведывался Карл Иваныч Вирхов, хотел побеседовать с вами о Тугарине. Расследование затягивается, а вашу наблюдательность он ценит высоко. Очень огорчился, что вы больны и спите. Хотел расспросить и Машеньку, но ограничился разговором со мной. Извините меня, но я показала ему тугаринский ларчик и записку – они лежали в гостиной, на виду, и я сочла, что скрывать их от следствия не стоит. Он интересовался, почему Маша ездила продавать жемчужину?

– Вот как? – побледнел профессор. – Она ездила? Без нашего ведома? А откуда он это узнал?

– Я не спросила. – Расстроенная Полина Тихоновна поняла, что профессор попал в точку. – В тот момент я еще не обратилась к дедукции. Я думала только об одном: как бы не проговориться насчет исчезновения Брунгильды и не повредить вашей репутации, Николай Николаевич.

– Весьма признателен вам, дорогая Полина Тихоновна. – Профессор плотнее закутался в плед. – Но откуда у следователя информация о действиях Маши? Как моя дочь вообще попала в сферу его внимания? Что криминального в продаже жемчужины? И нам не сказала... Не знаю, бранить ее за это или одобрить такую самостоятельность?

– А вдруг жемчужина краденая? – робко спросила профессорская жена. – И ее ищет полиция? Николай Николаевич задумался.

– В таком случае Вирхов забрал бы ее как вещественное доказательство преступления. Жемчужина здесь?

– Здесь, – облегченно выдохнула Полина Тихоновна. – Он не забрал ее. Но меня беспокоит, что Карл Иваныч дожидался возвращения Муры... И готов был сидеть допоздна... Если б не убийство у Золлоева...

– Как, у Золлоева кого-то убили? – растерялся Муромцев. – Что за напасть! Все стасовские гости, которых я видел, впутаны в грязные дела..

– Хорошо, что Золлоев не впутан в дело похищения моей дочери! – Елизавета Викентьевна думала о своем. – Хорошо, что ни он, ни Шлегер, не пишут и не звонят, не требуют выкупа...

Профессорская жена готова была заплакать.

Но ей помешал очередной звук телефонного зуммера.

– Климушка! – вскочила Полина Тихоновна. – Это он, я чувствую. Я подойду!

Она устремилась к аппарату и быстро сняла трубку:

– Квартира профессора Муромцева... Да, Климушка, родной, я, это я. Да... Слушаю внимательно... Да.. Ничего не говорю... Да, я спокойна...