Александра Кравченко - Ее последняя роль Страница 54

— Неужели тебе не хотелось заняться любовью с кем-то из молодых парней? — осторожно спросил Роман. — Хотя бы с теми же художниками. Да и на улице, я уверен, к тебе многие приставали.

— Вначале из меня еще не вышел страх после Щукина. А потом, когда сошлась с Жоржем, я считала, что должна хранить ему верность. Надеялась, что с его помощью выберусь из домработниц, сделаю театральную карьеру.

— Понятно. Ну, а просто влюбиться… без всяких расчетов, стихийно… такого у тебя не было?

— Раньше не было. Теперь, кажется, есть… Только боюсь, что ты меня обманешь.

Юля говорила, не контролируя себя, потому что была пьяна. К тому же, ее бил легкий озноб от простуды, и мысли в воспаленной голове путались, терялись. Роман заметил болезненное состояние девушки и тут же укутал ее пледом, пошел готовить ей ванну. Пока Юля отогревалась в теплой пенистой воде, Роман сидел рядом и рассказывал ей о своем детстве, в котором тоже были проблемы, схожие с Юлиными. Чем больше он говорил, тем полнее она чувствовала блаженное тепло, окутывающее и тело, и душу. Юле хотелось, чтобы и Роман понял, как важно не потерять ту нежность, которая внезапно возникла между ними и была дороже самого бурного экстаза. Девушка загадала, что, если он после ванны тут же набросится на нее ради постельных забав, — значит, не любит, а только хочет. Если же поймет, что сейчас ей всего нужнее забота и добрая ласка, — значит, его душа способна любить.

И Роман, словно догадавшись о ее мыслях, повел себя с Юлей, как с маленькой девочкой: укутал в свой махровый халат, отнес на кровать и тщательно укрыл пушистым пледом.

— Теперь тебе надо уснуть, во сне простуда проходит быстрей. — Губы Романа прошептали это у самого Юлиного уха, потом коснулись ее щеки.

Она улыбнулась, не открывая глаз, и тут же почувствовала, что начинает куда-то уплывать на волнах теплого сна. Роман сидел рядом, наблюдал, как девушка засыпает, и сердце его замирало от странной, неведомой ему раньше нежности.

Убедившись, что она уже достаточно крепко спит, он на цыпочках покинул комнату, плотно прикрыв за собой дверь, и пошел на кухню. Роману не терпелось прослушать новые записи разговоров из квартиры Голенищевых. Пока он возился с кассетами, в дверь позвонили. Неожиданным гостем оказался Леонид Становой.

— Вы?.. — удивился Роман. — Что-нибудь случилось?

Обычно Становой назначал встречу по телефону, а тут явился без предупреждения.

— Тебе Артем звонил еще часа два назад, но ты к домашнему телефону не подходил, а мобильник отключил, — хмуро сказал Леонид.

— Два часа назад я как раз находился у Голенищевых, — пояснил Роман.

Артем был сотрудником «Перуна», поддерживавшим связь с угрозыском. Роман понял, что случилось нечто экстраординарное. Он инстинктивно бросил взгляд на закрытую дверь комнаты, и Леонид, догадавшись, что у парня кто-то есть, тихо спросил:

— Гости?

— Там Юля. Но она спит. — Роман осторожно заглянул в комнату, чтобы в этом убедиться. — Да, спит. Приболела немножко.

— Ладно, пойдем на кухню. Разговор неотложный.

Тщательно прикрыв за собой кухонную дверь, Леонид тяжело опустился на табурет и выдохнул:

— Фалин убит.

— Как?.. Где?..

— Повешен на своей даче. Сегодня его обнаружили два человека, которых он вчера вечером приглашал к себе на утро. И самое интересное, что один из этих людей — Семен Чаплинцев, бывший директор «Приоритета». Совпадение, конечно, редкостное. Кстати, дверь на дачу Фалина была незаперта, в комнате царил беспорядок, словно там кто-то боролся. У Жоржа на теле тоже оказалось достаточно синяков и царапин. Но, правда, он мог их получить вчера во время драки, которую затеял в театральном буфете.

— Опера уверены, что это убийство? А, может, Фалин сам повесился?

— Может. Но, во-первых, вчера в театре он кричал, что его хотят убить за то, что он не верит в самоубийство Марины. Во-вторых, чтобы повеситься, надо стать на какой-то предмет. А Фалин, похоже, вопреки всем законам физики, прыгнул в петлю прямо с пола. То есть, опрокинутая скамейка там была, но валялась на таком расстоянии и под таким углом, что явно не могла быть отброшена самоубийцей. Сопоставив два этих факта, сыщики пришли к выводу, что надо заводить дело об убийстве. К тому же, самоубийцы обычно оставляют какую-нибудь записку, а тут — ничего. И следов уколов нет, — значит, наркотики исключаются. Правда, Жорж был сильно пьян, но, похоже, выпивал вдвоем с убийцей: на полу валялись два разбитых бокала. Отпечатки пальцев с бокалов и бутылок стерты. В общем, ни признаков, ни причин самоубийства тут не видно. Да, Фалин выпивал, опустился, но из-за этого обычно не вешаются.

— Я знаю, из-за чего он мог повеситься! — раздался звонкий голос Юли, и сама она, распахнув дверь, стала на пороге кухни.

Мужчины посмотрели на нее с изумлением. Им и в голову не пришло, что Юлю разбудил звонок в дверь, а, услышав первые же реплики Романа и Леонида, она слишком заинтересовалась, чтобы уснуть. Юля подождала, когда мужчины уйдут на кухню, а затем тихо проскользнула вслед за ними и услышала все, что рассказал Леонид о смерти Фалина. Но эта новость была не самым большим потрясением для девушки, которая еще два дня назад узнала, что Фалин обречен. Гораздо больнее сейчас ударило Юлю открытие, что мужчина, которого она полюбила и которому, наконец, поверила, оказался не тем, за кого себя выдавал. Он — сыщик и расследует какое-то дело, имеющее отношение к Голенищевым. И, очевидно, для связи или информации понадобилась домработница, глупая провинциалка, которую ему так легко было в себя влюбить и затащить в постель!..

Юля стояла на пороге, бледная, взволнованная, возмущенная, и голос ее звенел и срывался на высоких нотах:

— Значит, вы оба — сыщики? Теперь я понимаю, почему этот… ваш сотрудник расспрашивал меня о Викторе Голенищеве, об Инге и прочих. Вы собираете информацию о них?

— Ты очень догадливая девочка, Юля, — обратился к ней Леонид. — Но не думай, что тебя использовали в каких-то грязных целях. Мы не собираемся подставлять Голенищева, искать на него компромат. Наоборот, мы работаем по его личному и тайному заданию. Я прошу и тебя, раз уж ты нечаянно стала свидетельницей, сохранить нашу тайну. Потом, когда дело будет завершено, мы все тебе объясним. А сейчас помоги нам. Расскажи все, что знаешь о Фалине. У него были причины для самоубийства?

— Я… не могу… — прошептала Юля. — Жорж взял с меня слово…

Девушка всхлипнула, пошатнулась и опустилась на скамью. Леонид дал ей воды, потом присел перед ней на корточки и мягко стал убеждать:

— Юля, мы ведь частные детективы и ни в какой огласке не заинтересованы. Все, что ты расскажешь, останется между нами, поверь. Жорж имеет к нашему расследованию лишь косвенное отношение, но сведения о нем могут кое-что прояснить.

Глубоко вздохнув, Юля принялась рассказывать. Свой сбивчивый монолог она произносила, не глядя на Романа, обращаясь только к Леониду. Становой почувствовал весь драматизм отношений Юли и своего молодого коллеги. Выслушав девушку, он заметил:

— Вот почему Фалин вспоминал о куске льда из рассказа Агаты Кристи. Видно, у него уже давно засела эта мысль…

— Вы хотите сказать… — догадался Роман. — Я понял. Сейчас много снега. Вместо льда можно использовать снежный ком. На даче горел камин?

— Да, действительно! — живо откликнулся Леонид. — Артем сказал, что головешки еще и утром тлели. Это посчитали доказательством того, что беседа Фалина с убийцей продолжалась всю ночь. Значит, он раскочегарил камин с умыслом, чтобы быстрее испарилась вода от снежного кома…

— Все-таки он был настоящий артист, — вздохнула Юля. — Даже смерть свою сумел так обыграть, чтобы все вокруг завертелись… и вспомнили заодно о гибели Марины Потоцкой. Жорж был уверен, что его подставили те, кто убил Марину. А он считал, что ее именно убили. Потому-то и драку вчера затеял, хотел привлечь внимание… Он любил Марину по-настоящему. Мало кто так умеет. — Юля бросила презрительный взгляд в сторону Романа.

— Юленька, помоги нам еще одно дело прояснить, — снова обратился к ней Леонид. — Надо узнать некоторые голоса. Эти записи сделаны в доме Голенищевых. Давай, Рома, найди тот интересный разговор.

Юля сидела с каменным лицом, пока звучала добытая с ее невольной помощью кассета.

— Кто они? — спросил Леонид, прослушав странный диалог мужчины и женщины. — Мы с Романом этих голосов не знаем, можем только догадываться.

— Что же тут знать? — пожала плечами Юля. — Это Инга и Герасим.

— Я и не сомневался, — пробормотал Роман, обращаясь к Леониду. — Теперь вам все ясно?

— Мне не ясен мотив, — ответил Становой, задумчиво повертев в руках зажигалку. — А это, между прочим, такая штука, без которой версия рассыпается, как карточный домик. К тому же, совершенно непонятно участие Инги.