Том Смит - Колыма Страница 54

– Один из офицеров умер. У нас освободилось место для еще одного пленника.

Пока из грузовика выносили мертвое тело, против чего не стал возражать ни один заключенный, Лев рассматривал часы. Бешеная ярость его улеглась, и на смену ей пришла слабость, но не от стыда или сожаления – на него навалилась усталость от переживаний. Он удовлетворил свою жажду мести. Пожалуй, только теперь он понял, насколько сильно ненавидит его Фраерша.

Лев поднял глаза на раненого офицера, который ковылял к грузовику, чтобы занять место убитого охранника. Он шел, прижимая к груди руку, наспех обмотанную окровавленными бинтами. Что-то здесь было не так. Офицер явно нервничал. Не исключено, что он тоже имел отношение к убийству Тимура. Лев остановил его и принялся разматывать бинты. Так и есть: под ними обнаружился длинный порез, тянувшийся от локтя до ладони, который тот явно нанес себе сам. Да и раны на голове выглядели подозрительно. Мужчина прошептал:

– Пожалуйста…

Если обман вскроется, его расстреляют. Если заключенные решат, что охранники злоупотребляют их добротой, которой сами они так и не дождались, вся операция окажется под угрозой срыва. Но сейчас, после убийства охранника, Лев заколебался лишь на мгновение, а потом отступил в сторону, позволяя раненому залезть в кузов.

Лазарь через Георгия обратился к заключенным, объясняя своим сторонникам причины, которые вынуждали его уехать:

– Я вряд ли проживу долго. Кроме того, я слишком слаб, чтобы сражаться. Благодарю вас за то, что вы позволили мне вернуться домой.

За всех ему ответил молодой лидер:

– Лазарь, ты помог многим людям. Ты помог и мне. Ты заслужил это.

Заключенные разразились одобрительными возгласами.

Лев подошел к Лазарю и окинул его взглядом с головы до ног.

– Нам нужно переодеться.

Лев, Лазарь и Георгий сняли с трех убитых охранников форму и поспешно напялили ее на себя, боясь, что остающиеся в лагере узники передумают. Форма с чужого плеча стесняла движения, когда Лев сел за руль. Георгий устроился рядом, а Лазарь расположился у самой дверцы. Заключенные открыли ворота.

И вдруг молодой рабочий стукнул кулаком по капоту. Лев поставил ногу на педаль газа, готовясь бросить машину вперед в случае необходимости. Но тот лишь сказал:

– Они согласились принять раненых в качестве жеста доброй воли. Удачи тебе, Лазарь. Надеюсь, ты отыщешь жену и сына.

Он отступил в сторону. Лев включил передачу и покатил мимо останков двух сторожевых вышек, миновал ворота и выехал на дорогу, направляясь прямо к военному лагерю, разбитому на дальнем конце равнины.

К наружным воротам, запыхавшись, подбежал радист. Заключенные смотрели вслед грузовику, удалявшемуся по дороге. С трудом переводя дыхание, радист выпалил:

– Они уже уехали? Но ведь мы не сообщили об этом начальнику регионального управления. Мы же ничего не сказали ему о том, что отправили к нему грузовик с больными и ранеными. Может, я побегу назад и радирую ему об этом?

Молодой предводитель схватил его за руку и удержал на месте.

– Мы им ничего не скажем. Мы не можем сражаться за дело революции с людьми, которые хотят остаться в стороне. На примере Лазаря мы дадим всем хороший урок. Остальные должны понять, что у них нет другого выбора, кроме как сражаться. А если солдаты начнут стрелять в собственных раненых товарищей, значит, так тому и быть.

Тот же день

Грузовик медленно ехал по дороге, направляясь ко временному лагерю. На полпути, когда до него осталось всего километра два, Лев вдруг заметил облачко дыма на горизонте.

Прямо впереди взвился столб пыли, закрывая обзор. На дороге грохнул взрыв, и в лобовое стекло ударили куски льда, камни и осколки. Лев резко вывернул руль, объезжая воронку. Правое колесо слетело с дороги, и грузовик едва не перевернулся, подпрыгивая на неровностях почвы и проносясь сквозь дым разрыва. Лев бросил взгляд в зеркальце заднего вида, глядя на исковерканный участок дорожного покрытия.

На горизонте вспухло новое облачко дыма, а потом еще одно и еще – артиллеристы вели пристрелку. Лев утопил педаль газа до пола. Грузовик рванулся вперед, пытаясь выскочить из-под обстрела и пользуясь секундной задержкой между выстрелом и разрывом. Двигатель натужно заревел, и скорость стала постепенно увеличиваться. Только теперь Лазарь и Георгий повернулись ко Льву за объяснениями. Но, прежде чем кто-то из них успел открыть рот, прямо за ними упал первый снаряд – так близко, что задок грузовика подбросило. Долю секунды грузовик касался асфальта лишь передними колесами, и Лев не видел перед собой ничего, кроме дороги, потому что кабина клюнула носом вниз, встав под углом в сорок пять градусов к покрытию. Он уже смирился с тем, что грузовик перевернется, и потому испытал скорее удивление, чем облегчение, когда задняя часть машины опустилась на землю с резким толчком, подбросив их на сиденьях. Лев вцепился в рулевое колесо, пытаясь удержать грузовик на дороге. Второй снаряд разорвался далеко сбоку, осыпав их мелким каменным крошевом, отчего боковое стекло разлетелось вдребезги.

Лев резко вывернул руль, съезжая с дороги, – и в этот миг третий снаряд взорвался там, где они находились секунду назад. Дорожное покрытие вздыбилось, куски асфальта и щебенка полетели в разные стороны.

Они понеслись по кочкам тундры, подпрыгивая на камнях, и Георгий недоуменно крикнул:

– Почему они стреляют в нас?

– Ваши товарищи солгали! Они не предупредили их о нашем приезде!

В боковое зеркальце Лев видел, как раненые охранники, окровавленные и перепуганные, выглядывают из-под брезента, пытаясь понять, почему они попали под огонь. Он локтем выбил остатки стекла в дверце, высунулся наружу и заорал, обращаясь к охранникам:

– Ваша форма! Машите ею!

Два охранника сорвали с себя гимнастерки и принялись размахивать ими, словно флагами.

На горизонте одновременно вспухли четыре облачка порохового дыма.

Здесь, на бездорожье, сворачивать было некуда. Лев вцепился в руль, удерживая грузовик. Им оставалось только надеяться и молиться. Он представил себе, как снаряды по крутой дуге несутся к ним, вспарывая воздух, а потом падают вниз. Казалось, время растянулось, словно резиновое, – секунды превратились в минуты, – а затем вокруг них загрохотали разрывы.

Они по-прежнему двигались вперед, подпрыгивая на неровностях почвы. Лев глянул в зеркальце заднего вида – позади них поднялись четыре столба пыли и камней. Он улыбнулся.

– Мы въехали в мертвую зону!

Он с облегчением ударил кулаком по рулевому колесу.

– Мы уже слишком близко!

Но охватившее его облегчение растаяло так же быстро, как и появилось. Прямо впереди, на краю временного армейского лагеря, два танка разворачивали башни в их сторону.

У ближайшего из них на конце ствола вспыхнуло оранжевое пламя. Лев невольно напрягся, со свистом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. Но взрыва не последовало – в боковое зеркальце он увидел, что снаряд прошил брезентовый верх насквозь и разорвался далеко в стороне. Но стрелок не повторит одной и той же ошибки дважды, и следующий выстрел придется прямо в стальную кабину. Лев резко нажал на тормоза. Грузовик со скрежетом остановился. Он распахнул дверцу, влез на крышу кабины и, сорвав с себя гимнастерку, принялся размахивать ею, громко крича:

– Я – один из вас!

Оба танка одновременно прянули вперед, взрывая гусеницами замерзшую почву. Лев по-прежнему оставался на крыше кабины, размахивая гимнастеркой и крича. Когда до них оставалось не больше ста метров, один танк остановился. В башне откинулся люк, и из него показался наводчик, развернув в их сторону тяжелый пулемет. Он крикнул:

– Кто вы такие?

– Я охранник. У меня в кузове лежат раненые офицеры.

– Почему вы не сообщили о себе по радио?

– Заключенные сказали нам, что уже сделали это. Они сказали нам, что переговорили с вами. Они обманули нас! И вас тоже! Они хотели, чтобы вы убили своих же!

Второй танк объехал грузовик сзади. Дуло его орудия смотрело прямо на них. Раненые офицеры показывали на свою форму. Но вот откинулся люк и второй башни, и наводчик крикнул:

– Все чисто!

У периметра временного армейского лагеря Лев остановил грузовик. Раненых из кузова перенесли в медицинскую палатку, и Лев уже собрался заводить мотор, чтобы ехать дальше, в порт Магадан. Кузов был пуст, и они готовились отправляться в путь. Но тут Георгий тронул его за рукав – к ним приближался какой-то солдат.

– Вы здесь старший?

– Да.

– Мой командир хочет поговорить с вами. Идемте со мной.

Лев знаком показал Лазарю и Георгию, чтобы они оставались в кабине.

Командный пункт располагался под засыпанной снегом маскировочной сеткой. Старшие офицеры в бинокли обозревали равнину. На столе были расстелены подробные карты местности и план лагеря. Льва приветствовал высокий и худой, болезненного вида мужчина.