Павел Шестаков - Остановка Страница 54

— Пусть их Саня и дает. Или его расколоть не могут?

«Значит, не знает!»

— Слушай, он же погиб!

Мальчишка как-то вытянулся.

— Погиб?

— Толя, сядь, пожалуйста. Это очень серьезно, ты меня выслушать должен…

На этот раз он послушался, сел, и даже не сел, а опустился как-то, будто ноги ослабели.

— Он утонул, Толя.

— Не может быть!

— К сожалению, так и есть.

— Почему к сожалению, если утонул? Такого не жалко.

— Мальчишка ты мой…

— Только без нежностей фальшивых!

— Какие нежности! Ты соберись с силами. Тебе еще предстоит узнать…

— Что?

«Правильно ли я поступаю? Нет, лучше сразу. Он иначе на вещи взглянет».

— Твою маму обвиняют.

— Маму? В чем?

— Они вместе были, когда Черновол утонул.

— Это неправда! Она не виновата!

— Я тоже так думаю.

— Это не ваше дело.

— Пусть. Но почему ты домой не пошел?

— Это не ваше дело, — повторил он. — Я пойду. Я не знал.

— И сейчас не все знаешь.

— Что еще? Все говорите.

— Послушай, Толя. Какие-то друзья Черновола звонят маме, пугают ее, говорят, что будут мстить за его смерть.

— Так она дома?

— Да.

— Значит, ее не арестовали? Вы опять меня обманываете. Если бы ее обвиняли, она бы в тюрьме была!

Я был в растерянности.

— Понимаешь, это можно истолковать как несчастный случай. Она оттолкнула его. Ее могут приговорить условно… Кроме того, самооборона…

Он слушал, но я не мог понять, что он думает по поводу того, что слышит.

— Толя! Я сейчас позвоню своему другу, он лучше тебе все разъяснит. А ты поешь все-таки, ладно?

И я вышел, чтобы сказать жене, что нужно покормить мальчика.

— Я все время ему предлагала, он отказывается.

— Сейчас, наверно, не откажется.

Тут же на кухне я взялся за телефонную трубку. Все звонки оказались впустую. Мазина не было ни в гостинице, ни в управлении, ушел уже и Сосновский. Оставалось одно — ждать.

Когда я вернулся в кабинет, Толя сидел в напряженной позе, думал, взявшись руками за голову.

— Пойдем есть, чуть позже я снова буду звонить.

— Я не хочу.

— Скоро все выяснится. Подождем немножко, а пока поешь.

— Я не хочу. Я пойду.

— Домой?

Он не сразу ответил.

— Да.

— Может быть, лучше позвонить сначала, предупредить, что ты приехал?

— Не нужно.

— Послушай моего совета. Садись, перекуси, тем временем отыщется Игорь Николаевич, кое-что прояснится, и ты пойдешь домой не с пустыми руками, может быть, сообщишь маме что-то важное.

— Ее допрашивали?

— Конечно.

— Но она же не виновата!

То же самое говорил он и об отце, но была разница в интонации. Разницу я чувствовал, но в чем она, определить затруднялся, а задумываться было некогда, мальчик совсем не желал не только слушаться, но и слушать.

— Конечна, она не виновата в умысле, но так уж получилось, она ведь подтвердила.

— Что?

— Она столкнула его в воду.

— Ее заставили?

— Почему? Она дала показания добровольно.

Все-таки до конца я не договаривал, не мог сказать, почему мать настаивает на своей вине, подлинной или мнимой. Лучше, если они сами объяснятся. Я и так уже много сказал ему. Главное, чтобы шел домой. Пусть не говорит, почему не пошел до сих пор. Пусть. Лишь бы сейчас пошел, чтобы точку на этой глупости с похищением поскорее поставить.

— Мне все понятно, я пойду.

Мы вышли в прихожую. От сентиментальных напутствий я воздержался. Закрыл за мальчиком дверь и подумал, что теперь могу принять душ и поужинать.

Было, однако, неспокойно. Разволновался, устал, что ли? А тут еще жена включила телевизор, передавали эстрадную программу, современные песни, которых я не понимаю, не могу понять, почему шум важнее смысла? Все они для меня на одно лицо, в каждой почему-то слышатся одни и те же глупые слова: «А я по шпалам, опять по шпалам…» И кажется, будто люди не со сцены выступают, а бегут по шпалам наперегонки неизвестно куда.

Раздраженно смотрел я на экран, который принято называть голубым. Ох уж эти мне штампы! Самолет — серебристый лайнер, пароход — белоснежный, а обыкновенное место в столовке — посадочное. Интересно, как в камере места называются? «То взлет, то посадка…» О чем эта песня? Об авиаторах или торговых работниках? И еще меня выводит из себя манера повторять одни и те же слова по двадцать раз, будто патефон испортился! Представляю, если бы знаменитый романс так пели!

Я помню чудное мгновенье,Передо мной явилась ты…Явилась ты…Явилась ты…Явилась ты…

Да, забавно. Он ей — гений чистой красоты, а она ему — а ты айсберг…

Короче, программа, где айсберги бегают по шпалам, настроение мое не улучшила, и я пошел к себе. Даже есть расхотелось. Ну что за глупость, радоваться нужно, что нашелся мальчик, а меня какая-то беспочвенная тревога гложет…

Прилег на диване.

Интересно, Игорь уже добрался до гостиницы? Вряд ли… На всякий случай я набрал его номер, но услышал только равнодушные гудки без отклика. Я подержал в руке трубку и положил ее, помедлив, со вздохом. Но едва трубка придавила рычажки, из аппарата рванулся звук, видно, номер набрали только что, когда я сидел с трубкой в руках.

— Алло, — сказал я, ожидая услышать голос какой-нибудь жениной приятельницы.

— Николай! Не спишь?

Сразу отлегло.

— Игорь, нашелся мальчишка!

— Неужели? Где он?

— Был у меня. А ты в гостинице?

— Нет, я рядом с тобой.

— Ну, заходи скорее.

— Кофейку поставь, ладно?

— Давай, давай!

И я крикнул жене:

— Слушай, оторвись от этой чуши, свари кофе, сейчас Игорь зайдет.

Думаю, что он моим вестям был рад не меньше, чем я его звонку.

— Поздравляю, Перри Мейсон. Как в лучших романах, потерпевший у тебя раньше, чем у нас, чиновников от закона.

Я ответил великодушно:

— Оправдалась твоя убежденность, что все будет в порядке. Правда, доводы свои ты утаил от… адвоката.

— Да, это были очень простые соображения. Думал, что ты и сам к ним придешь. Мальчик уехал из Кузовлевки, вернее, исчез, как мы это называли, вчера. А ночью повторился дурацкий звонок к Михалевой. Но если бы сына похитили, звонка без слов быть уже не могло! Раз эти люди звонили по-прежнему молча, значит, они не знали, где мальчик.

— Люди! Какой-то подонок играет с человеческим горем. Да за это… Ну, ладно. Хорошо то, что хорошо кончается, и ты, как всегда, оказался прав. Однако сознайся, кошки все-таки скребли?

— Скребли, скребли.

— Найти бы мерзавца.

— Между прочим, здешние товарищи взяли сегодня ночью под наблюдение несколько автоматов.

Он посмотрел на часы.

— Немного уже осталось… А пока рассказывай подробно.

Я рассказал и добавил:

— Интересно, как они с Ириной встретились? Ведь он сначала заявил, что ему нечего дома делать, но когда узнал, что мать под следствием…

— В вину ее не поверил?

— А ты бы на его месте?

— Это аргумент ад хоминэм! Взываешь к чувствам. Но за каждым чувством, однако, и факты и соображения.

— Не нуждался он ни в каких фактах! Просто от души и наотрез.

— По-твоему, он полностью такую возможность отвергает?

— Категорически.

Я произнес это слово быстро и уверенно и, только сказав, вдруг понял, в чем была разница в интонации мальчика, когда он отрицал вину обоих родителей. Да, отец был невиновен в его глазах («впутали!»), но закон-то он нарушал, и мальчик знал это. Зато вину матери Толя отрицал начисто. Именно категорически. А между тем отца любил больше…

Я поделился этим наблюдением с Мазиным.

— Любопытно, — сказал Игорь, — не зря он меня интересует.

— Что тебя, собственно, еще интересует?

— К сожалению, многое. Я ведь работу делаю. А она, между прочим, мало продвинулась. Смерть этого друга дома по-прежнему во мраке, тем более что труп не нашли.

— Неужели? Почему ты мне об этом раньше не сказал?

— Чтобы не домысливал лишнего. А факты таковы: с поиском не поспешили, ночь была темная, течение там сильное. Со всем этим считаться приходится.

— Я не фантазер, Игорь. Вообще не понимаю, чего он вам так дался? Черновол погиб фактически случайно.

— Жертва страсти?

— Иронизируешь?

— Я его иначе вижу.

— А ты глазами Ирины посмотри, которая его в воду столкнула.

— И так пытаюсь.

— Характер ее учитываешь?

— Какой он, по-твоему?

— Скверный. Избалованный недисциплинированный человек. Единственная дочка обеспеченного папы.

— Не слишком ли обеспеченного?

— Она говорила об уважении, каким отец в городе пользовался.

— Ну уж тут не поспоришь! — усмехнулся Мазин. — У вас в городе Дом кино имеется?

— Есть.