Кровавый апельсин - Гарриет Тайс Страница 55

Я смотрю на нее пустым взглядом:

– Кто с вашей мамой?

– Мой сын, конечно же. О чем, по-вашему, я говорю? – Раздражение в ее голосе прорезает туман в моей голове.

– Простите, да, конечно. Извините, я немного уставшая сегодня.

– Как и все мы, милая, как и все мы, – отвечает она, задобренная. Более или менее.

– Надеюсь, что скоро. До вас там не так много дел, – замечаю я. – По крайней мере, мы наконец получили отчет по предварительному расследованию.

– Думаете, все будет в порядке?

– Должно быть. Там все хорошо: вы нашли эту работу, переехали к маме. Все должно быть в порядке.

К счастью, так и есть. Судья соглашается с рекомендациями в отчете, и мне не приходится говорить ничего, помимо базовых моментов. Двадцать четыре месяца общественных работ, в этот раз моей клиентке повезло, но ее пьяная агрессия была для нее не характерна. Ее жертва, девушка из паба, которая уделила слишком много внимания тогдашнему бойфренду клиентки, будет носить следы от атаки больше двух лет, но, по крайней мере, ее здесь нет и возражать она не может. Сегодня я бы с таким не справилась.

Я направляюсь в город быстрым шагом. Слушания закончились, и я могу решить, что делать дальше. Возможно, за ночь Карл успокоился. Хотя сомневаюсь в этом. Живот крутит от неуверенности. Я вытаскиваю телефон и включаю его, надеясь, что, возможно, Карл звонил или написал: «Давай поговорим». Все что угодно, чтобы помочь выбраться из этого тупика, повернуть время вспять и вернуться в те дни, когда мы были еще счастливы. Ничего. Я звоню мужу, телефон прозванивает, но ответа нет. Звоню снова. После двух гудков звонок сбрасывается. Знаю: это значит, что он смотрит на телефон.

Я пишу сообщение:

«Мне так жаль, Карл. Можем поговорить, пожалуйста? Xx».

Я вижу, что сообщение доставлено, и на мгновение мое сердце подпрыгивает, когда появляется пузырь с точками, показывающий, что, возможно, он пишет ответ. Но ничего за этим не следует. Ни ответа, ни звука.

Я пытаюсь снова:

«Пожалуйста, позвони мне. Пожалуйста xx».

В этот раз нет даже точек. Я убираю телефон обратно в сумку и откидываюсь назад с закрытыми глазами, и сижу так остаток пути, заранее утомленная при мысли о предстоящих переменах.

Приехав в контору, я передаю документы Марку. На его лице я вижу сочувствие, и понимаю, что он собирается мне что-то сказать, и пытаюсь выйти из кабинета клерков, но уже слишком поздно.

– Вы уже говорили с ним, мисс? – спрашивает он.

– Это очень сложная ситуация, – отвечаю я, отмахиваясь от него.

– Мне кажется, он очень хотел поговорить с вами. Звонил в контору несколько раз, спрашивая, тут ли вы.

– Правда? – Мое сердце подпрыгивает. – Но почему он не позвонил мне на мобильник?

– Он явно пробовал, мисс, но не смог дозвониться.

Я вытаскиваю мобильник и сразу же звоню Карлу. Опять телефон звонит, а потом переключается на голосовое сообщение.

– Он не берет трубку, – говорю я, почти со слезами на глазах.

– Ну, он оставил вам три сообщения. Уверен, скоро вы свяжетесь.

Марк передает мне ком клеящихся записочек. Я читаю их: «Сообщение для Элисон, Патрик звонил в 10:37 утра, пожалуйста, перезвоните». Я комкаю их и выкидываю в мусорное ведро у двери. Патрик. Не Карл. Ну, конечно, вот о ком говорил Марк. Проблеск надежды исчезает, и тяжесть снова опускается на мои плечи.

– Да, конечно, – говорю я и выхожу из офиса клерков, возвращаюсь в свой кабинет, закрыв дверь от всей реальности.

Хотя я и поспала прошлой ночью, потому что облегчение от нахождения Матильды перевесило уход Карла, сегодня я не могу закрыть на это глаза. Он ушел, и мне придется с этим разбираться.

В полтретьего я выхожу из офиса. Я сказала Марку, что буду работать только в Лондоне, пока мы с Карлом не решим официально, у кого и когда будет жить Матильда. В расписании пусто, так что я организую два выходных, если не появится ничего срочного. После моей настроенности на успех мой оптимизм поблек, и теперь я просто надеюсь, что, перестав злиться, Карл захочет поговорить. Я запомнила из прочитанного, что в таких случаях может помочь медитация. Мы оба – родители Матильды, все-таки, столько лет прожили вместе… не могу поверить, что его нельзя будет уговорить нормально все обсудить.

Я вовремя прихожу к школьным воротам и разговариваю с другими мамами и папами, ожидающими своих детей. Звенит звонок, и из здания выносится поток детишек, которых забирают родители. В первом потоке Матильды нет, как и во втором. Она не выходит даже с последним мальчиком, который всегда опаздывает. Он тащит за собой джемпер и запачканную пластиковую сумку, из которой торчат книги. Все ушли, и площадка пустеет. Это словно повтор предыдущего дня, и на мгновение меня охватывает тот же страх – кто-то украл Матильду и не собирается отдавать ее. Вскоре эти мысли исчезают, когда я осознаю, что в школе она в безо пасности. Матильда бы не потерялась. Но на месте этого безымянного страха встает другой, более четкий и определенный.

Я иду в приемную и жду, пока молодая женщина за стойкой заметит меня. Она раскладывает какие-то папки в задней комнате, и мне приходится сказать «простите» несколько раз, прежде чем она замечает меня.

– Могу я вам помочь? – спрашивает она.

– Я пришла за Матильдой. Матильдой Бейли, второй класс?

– Она разве не вышла?

– Еще нет. Я просто хотела проверить, не осталась ли она в классе. Можно мне пройти туда? – спрашиваю я.

– Давайте я позвоню. – Она берет список имен и проводит по нему пальцем, остановившись примерно на трех-четвертях пути. Потом набирает номер. – Я насчет Матильды Бейли, ее мама пришла. Она с вами?

Пауза. Я слышу голос на другом конце провода, но не могу расслышать слова.

– Здорово, спасибо. Я скажу ее маме. – Она кладет трубку и смотрит на меня: – Чуть раньше сегодня ее забрал папа. Вы не знали?

– Наверное, я… я забыла. Простите. – Такое впечатление, что меня ударили в грудь, но я пытаюсь говорить спокойно. – Тогда лучше поеду домой. – Я улыбаюсь женщине, но она уже вернулась к своим папкам.

Я быстро иду домой, а сердце гремит в ушах. Карл просто очень рациональный человек, вот и все. Нелогично считать, будто он забрал Матильду из школы пораньше, просто чтобы это сделал он, а не