Алексей Макеев - Чистосердечное убийство (сборник) Страница 56

— Чьи — мужские или женские?

— В том-то и дело, что человек, изображавший призрака, оказался хитрым и умелым. Он надел на обувь толстые носки, которые скрыли отпечатки подошв. Я не могу сказать, кто это был — мужчина или женщина. Одно определенно ясно: там был человек. Он носит обувь небольшого размера, он хитер, изворотлив, и он совершенно точно хочет причинить вред твоему отцу.

— Значит, призрак действительно был… — медленно произнес Костя, осмысливая услышанное. — И он хотел довести отца до сердечного приступа…

— Да, довести до приступа… А может, свести с ума. В общем, этот «шутник» — на самом деле совсем не шутник, дело пахнет серьезным преступлением. И в связи с этим у меня к тебе есть ряд вопросов.

— Спрашивайте, — кивнул Костя. — Я расскажу все, что знаю.

— Вопрос первый: кому может быть выгодна смерть твоего отца или признание его невменяемым?

— Ну, смерть… Если папа умрет, то вступит в силу его завещание. И мы — я, Даша и Ольга — получим каждый треть его состояния. Тогда выгодно нам троим. А если сумасшествие… Тогда состояние не делится, оно все поступает в управление Ольге. Но этого не может быть! Поймите, у нас прекрасные отношения в семье, никто здесь никогда ничего не сделает во зло папе!

— Допустим, что так, — согласился Гуров. — Тогда вопрос второй: кто мог желать ему зла? То есть не получая от этого прямой выгоды.

— Желать зла могут многие, — сказал Костя. — Например, конкуренты нашей компании. Отец их всех опередил, перехватил самые выгодные заказы, а это никому не нравится. Он поэтому и уехал из Москвы сюда, в глушь, где нас трудно найти. И нанял такого опытного охранника, как Руслан.

— Значит, конкуренты… Скажи, а первая жена Шаталова… твоя мать не могла желать смерти отцу?

— Моя мать? — В голосе Кости прозвучало искреннее удивление. — Нет, что вы! Кто вам мог такое сказать?

— Но ведь не каждый день бывает, чтобы при разводе родителей сын сбегает от матери, желая жить с отцом, — напомнил ему Гуров.

— Ах вот вы о чем! Да, это было… — признался Костя. — Да, моя мать — совсем не святая. Когда они с отцом еще жили вместе, она устраивала ему такие скандалы! И могла в запальчивости грозиться его убить, разорить… да что угодно могла обещать. Но сделать это — никогда бы не сделала. Понимаете, моя мать — безвольный, слабый человек. А этот «шутник», который изображает перед отцом призрака, если я вас правильно понял, человек с твердой волей.

— Да, это совсем не слабак, — подтвердил Лев.

— Вот видите! К тому же матери смерть отца или его разорение совершенно не выгодны, наоборот: пока он жив, он дает ей деньги. Она знает, что всегда может рассчитывать на его помощь. Зачем же ей его убивать?

— Да, это логично, — согласился сыщик. — Ну а мачеха?

— Ольга? У нее выгода ровно такая же, как у нас с сестрой — получить треть наследства. Но зачем? Я же сказал: у нас в семье прекрасные отношения. Конечно, Ольга намного моложе отца, и на этой почве возможны какие-то трения… Но отец — человек покладистый, совсем не ревнивый. Он дает Ольге большую свободу. А у нее, насколько я понял, нет амбиций деловой женщины. Ей совсем не хочется получить доступ к управлению, самой командовать в компании. Ей отлично живется с отцом — так зачем что-то менять? — Тут Костя прислушался к шуму, донесшемуся с другой стороны дома, и добавил: — Впрочем, вы сами сейчас можете все проверить. Я слышал, как подъехала ее машина, так что сейчас моя мачеха будет здесь. Вот вы с ней и познакомитесь поближе.

Действительно, в доме послышались голоса, они переместились в кухню, и спустя короткое время оттуда показались Виктор Шаталов и его жена.

— А вот и наш спаситель! — воскликнула Ольга, подходя к сыщику. — Тот, кто оберегает моего мужа от страшного видения! Герой, который может его прогнать или даже поймать!

— Я вижу, Виктор Петрович передал вам наш с ним разговор, рассказал, что я решил выследить этого «шутника», — заметил Лев.

— Ну да, у меня от жены секретов нет, — подтвердил Шаталов. — А что, это надо было держать в тайне?

— Вовсе нет, наверное, так даже лучше. Ведь я не ставлю целью непременно выследить и поймать этого «шутника». Будет достаточно, если он прекратит свои «шутки». И чем больше людей будет знать об этом, тем скорее он прекратит свои проделки.

— Так мы можем надеяться, что эти ужасы закончатся? — спросила Ольга.

— Я в этом уверен, — твердо произнес Гуров.

— Как я рада! — воскликнула она. — Я бы с удовольствием посидела с вами, попила чаю, поговорила обо всех этих явлениях… Но вы, я вижу, уже закончили чаевничать?

— Да, меня вот Костя угостил, — ответил Лев. — Но побеседовать с вами я бы тоже хотел.

— В таком случае давайте погуляем по саду, там и поговорим, — предложила Ольга.

Они спустились с веранды и пошли между деревьев. В этой части участка в отличие от той, что находилась перед домом, росли в основном «старожилы» здешних мест — яблони, груши, несколько молодых лиственниц и раскидистый дуб.

— Раз Виктор Петрович вам все рассказал, — заговорил Гуров, — то вы знаете и о том, что я обнаружил на месте, где явился призрак, следы. То есть там был человек. В связи с этим у меня возник вопрос, который я задаю всем знакомым Виктора Петровича: кто в поселке может желать ему смерти? Или, допустим, кто хочет, чтобы он уехал отсюда?

— На первый вопрос так сразу не ответишь, — произнесла Ольга, — уж слишком он серьезный. Так что я лучше начну со второго. Да, есть такие люди, которые хотели бы, чтобы мы отсюда поскорее уехали. Я имею в виду деревенских. Знаете, я говорила с этим Егором Тихоновым. Виктор Петрович, да и ваш приятель Глеб Павлович считают его безобидным чудаком, а вот у меня сложилось совсем другое впечатление. Мне показалось, что передо мной хитрый и злобный фанатик, который только притворяется тихоней. Он просто помешан на всех этих древних легендах, на спасении дикой природы от нашествия городских варваров — то есть нас. И потом, он постоянно ходит в лес, знает там каждую кочку. Вполне мог припрятать какой-нибудь плащ или другую одежду и являться в ней в виде призрака.

— Значит, главный ваш подозреваемый — это Тихонов, — заключил Гуров. — А другие, помимо него, имеются?

— Другие… — задумалась Ольга. — Знаете, мне неприятно об этом говорить, потому что это затрагивает близких нам с мужем людей…

— Вы имеете в виду его бывшую жену? — спросил Гуров.

— Татьяну? Нет, что вы! Танька, конечно, существо далеко не такое простое, как полагает мой муж, но на такую каверзу она не способна. Да у нее просто ума на это не хватит. И потом — зачем? Зачем ей гнать Витю назад в Москву или тем более стараться его убить? Нет, я имела в виду другого… Ладно, — наконец решилась она, — я вам скажу. Я имела в виду моего пасынка, Константина.

— Костю? — изумился Гуров. — Но он, мне кажется, искренне любит отца. И потом, если применить то же рассуждение, которое вы только что использовали в отношении бывшей жены Виктора Петровича, — каков мотив? Зачем Косте желать отцу смерти или выгонять его отсюда в Москву?

— Я вижу, вы не совсем разобрались, что собой представляет мой пасынок, — заявила Ольга. — И, кроме того, у вас старомодные представления о людской психологии. Да, Костя по-своему любит отца, однако это не мешает ему строить далеко идущие планы, как распорядиться его компанией.

— Вы хотите сказать, что Костя хочет завладеть отцовским имуществом? — с удивлением спросил Гуров.

— Необязательно завладеть, — уточнила Ольга. — Но управлять им он точно хочет. Учтите, что Костя учится не где-нибудь, а в Высшей школе экономики. Он буквально помешан на бизнесе, на управлении, на умении манипулировать людьми. Да у них на курсе все такие. Взять хотя бы его девушку, эту Катю, которую он привез с собой. Они все рассматривают окружающих только как объект для манипуляций. Возможно, мой пасынок тепло относится к отцу, но считает, что он недостаточно эффективно ведет дело, и при этом уверен, что сам смог бы управлять значительно лучше. А это случилось бы, если бы отца объявили недееспособным. Скажем, в результате умственного расстройства.

— Но ведь права на компанию тогда перешли бы к вам… — заметил Гуров.

— Да, ко мне, — согласилась Ольга. — Однако я не скрываю, что ничего не понимаю в бизнесе и не хочу понимать. То есть он мог бы рулить компанией за моей спиной, от моего имени.

— Хорошо, насчет мотива я понял. Однако от наличия мотива до совершения реального преступления — большая дистанция.

— Я и не говорю, что шоу с призраком устроил Костя. Я хотела лишь сказать, что он мог это сделать.

— Что ж, знакомство с вашим домом на этом этапе можно считать состоявшимся, — подвел итоги Гуров. — Я пообщался со всеми родными Виктора Петровича и некоторыми слугами. Правда, еще не разговаривал с охранником Русланом, поваром Геннадием и горничной Настей, но это можно сделать в другой раз. А сейчас мне пора идти.