Фридрих Незнанский - Деликатное поручение Страница 57

Тем временем из первого джипа вышла молодая женщина. Она тоже была одета в камуфляжную форму и, судя по тому, как вытянулись остальные бойцы при ее появлении, была здесь главной.

Когда она приблизилась и Александр Борисович Турецкий увидел ее лицо, у него отвисла челюсть.

Если бы Александр Борисович был героем американского боевика, то в данный момент он бы сказал только одну фразу. Он бы сказал: «Твою мать!»

Но он был помощником заместителя генерального прокурора Российской Федерации и, если верить словам художника с московской автомобильной стоянки Сереги, хорошим мужиком.

Поэтому вместо фразы «Твою мать!» он произнес всего лишь одно слово.

Да и то про себя.

Он сказал: Мия…

Это была Мия, так неожиданно разорвавшая их отношения.

Мия, уехавшая на родину, не попрощавшись.

Мия, которую Александр Борисович Турецкий, несмотря на все свои попытки, так и не смог забыть.

Мия, встреча с которой здесь, на ее родине, в Намибии, была насколько вероятной, настолько и неожиданной.

Мия не узнала Турецкого.

Внимательно осмотрев обоих пленников, а они оказались именно пленниками, Мия резко обратилась на местном языке к Майклу.

— Она хочет видеть наши документы, — перевел Майкл. — Саша, надеюсь, у тебя есть при себе паспорт.

К счастью, паспорт у Александра Борисовича с собой был.

Но в данный момент ему было не до паспорта.

Он смотрел на Мию и не мог поверить, что она не узнаёт его. Он был готов закричать: Мия, это же я! — но мрачные физиономии стоящих вокруг африканцев с автоматами на изготовку остановили его.

У Турецкого взыграла мужская гордость.

«Ну и к черту! — подумал он, наблюдая, как Мия рассматривает его паспорт. — К черту!»

Не удостоив Александра Борисовича взглядом, Мия опять обратилась к Майклу. И опять на местном языке.

— Они арестовывать нас, — перевел Майкл. — Мы должны следовать, куда они нам скажут. А если мы отказываться, то они нас застрелить и бросить саванна.

— Меня уже застрелить, — ответил Александр Борисович и улыбнулся Мии. — Сейчас меня застрелить второй раз.

Все расселись по своим машинам, и свой дальнейший путь Александр Борисович Турецкий продолжил в сопровождении солидного эскорта.

— Майкл, а ты понял, кто они? — спросил Турецкий. — Полиция, спецназ или кто?

— Это особый отряд, — ответил Майкл. — Они работать с наш президент.

— А куда они нас везут?

— Я не знать, — покачал головой Майкл. — Но пока они нас не убивать, я буду с ними ехать. И ты, Саша, лучше тоже с ними ехать.

— Куда уж лучше, — вздохнул Александр Борисович.

Пока они ехали, Александр Борисович думал о том, что группа выживания как раз в это время снимается с места и отправляется на точку следующего испытания.

«Господи, да у меня же есть мобильный, — подумал Александр Борисович. — Чего же я сижу? Надо срочно звонить. Хмелеву, Вите Солонину…»

Достав телефон, Александр Борисович вздохнул. Вообще-то этого следовало ожидать. Аккумулятор был разряжен: на последней стоянке он просто не успел его зарядить.

— Не надо звонить, — Посоветовал Майкл. — Все равно не получаться. Там в машине специальный прибор, который блокировать любой звонок. Поэтому они оставлять нам телефон, а не отбирать.

— Будем ждать, — развел руками Александр Борисович.

И вновь Александр Борисович сидел на земле и не имел ни малейшего представления о том, что ему предстоит в ближайшем будущем.

Только на этот раз его руки сковывали наручники, а над головой вместо потолка была брезентовая палатка.

Вот только настроение у него было гораздо хуже.

Как и в прошлый раз, тогда, в Москве, он не мог объяснить себе поведение Мии.

Она его не узнала.

Их с Майклом разместили в разных палатках. Уже прошло часа три, с тех пор как отряд Мии остановился на Ночлег.

Никаких объяснений.

Ни единого взгляда.

Уже, наверное, тысячу раз Александр Борисович повторил свою заветную мантру: к черту! — но с каждым разом он все больше начинал думать о Мии.

Она появилась в его палатке внезапно. Просто вошла, серьезная, собранная, не улыбаясь.

— Здравствуй, Саша, — сказала она. — Не ожидала тебя здесь увидеть… — Она сделала паузу. — Вообще не ожидала тебя увидеть.

— Ну извини, Мия, — криво усмехнулся Турецкий. — Я тоже не ожидал, что наша встреча окажется именно такой.

— Сейчас я их сниму.

Мия села рядом и сняла с Александра Борисовича наручники.

— Так было нужно. Теперь ты и твой друг можете идти куда вам нужно.

— А к чему весь этот цирк?

— Это не цирк, Саша, — серьезно посмотрела на него Мия. — Это группа немедленного реагирования при президенте. Она выполняет особые поручения. Я ее возглавляю.

— Ваш президент отдал особое поручение арестовать меня?

— Ты глупый. — Мия обвила руками его шею. — Ты ничего не понимаешь. Никогда ничего не понимал.

— Подожди, Мия, — отстранился Турецкий. — Я, наверное, действительно глупый, потому что сейчас я тоже ничего не понимаю. Разве нельзя было поздороваться сразу, а не тащить нас сюда под дулами автоматов?

— Нельзя, — улыбнулась Мия. — Законы конспирации как у ваших русских революционеров. Я не могла при подчиненных признаться в нашем знакомстве. Тем более у тебя сейчас такое замечательное лицо. Ты с кем-нибудь подрался?

— Скорее подружился, — усмехнулся Александр Борисович. — А вообще, это чертовски длинная и запутанная история. И конец этой истории до сих пор неизвестен.

— Ну так расскажи, — предложила Мия. — Может быть, мы сумеем придумать конец вместе.

— Откровенно говоря, я чего-нибудь бы выпил, — признался Александр Борисович. — Слишком много впечатлений за последние полтора дня.

— Виски подойдет? Или вино?

— Все пойдет. Но лучше виски.

— Сейчас принесу. — Мия вскочила на ноги.

— Подожди минутку.

— Да? — Она обернулась.

— Я надеюсь, Майклу не придется сидеть всю ночь в наручниках? — сказал Александр Борисович. — За последние полтора дня он тоже получил достаточно впечатлений, пытаясь спасти мне жизнь. И к тому же наверняка сильно проголодался.

— Не волнуйся, Саша, — улыбнулась Мия. — Не придется.

Александр Борисович рассказал Мии все. Про то, как ему позвонил министр иностранных дел, про его разговор с Горностаевым. Про то, как он приехал в Намибию в составе группы выживания и перебирался через дюны. Про свой разговор с верховным вождем Кауримо Ритуако и его отказ вернуть Алешу на родину. Про свою встречу с Сэмом и про то, что теперь он не знает, что делать дальше.

— Да, я слышала об этом, — сказала Мия, выслушав историю Турецкого. — Ужасно жалко, что Джо убили.

— Ты знала Джо? — удивился Александр Борисович.

— Ну разумеется, я его знала, — подтвердила Мия. — Не в том смысле, какой вы у себя в России вкладываете в это слово. Я его знала по работе. Он был хорошим человеком. К сожалению, мы до сих пор не нашли его убийцу.

— Может быть, хоть ты мне подскажешь, что делать дальше, — спросил Александр Борисович. — Я не знаю.

— Ничего не делать, — спокойно ответила Мия. — Возвращайся в свою группу выживания.

— Но…

— В данной ситуации может помочь только один человек, наш президент, но с тобой, к сожалению, он разговаривать не станет. — Мия выдержала паузу, разглядывая расстроенное лицо Турецкого. — Зато он станет разговаривать со мной, — неожиданно закончила она.

— И что из этого? — недоуменно спросил Александр Борисович.

— А то, что ты получишь своего мальчика и сможешь отвезти его обратно в Россию.

— Ты серьезно?

— А как же еще, Саша? В некотором смысле я имею на нашего президента определенное влияние, и, если я попрошу его решить этот вопрос, он мне не откажет. Когда я все улажу, мы с тобой встретимся в Виндхуке.

— Подожди, Мия, — Александр Борисович по-прежнему был в недоумении, — а как же законы народа гереро, о которых говорил верховный вождь?

— Я думаю, что Кауримо Ритуако согласится исполнить личную просьбу президента, — лукаво улыбнулась Мия. — Между прочим, Саша, мой отец тоже верховный вождь. Я овамбо. Наш народ крупнее гереро.

— Я знаю, — вздохнул Александр Борисович, — Майкл мне уже об этом говорил. Он тоже овамбо. Значит, я в ближайшее время смогу забрать мальчика?

— Я же сказала, что сможешь. Через два-три дня. Только знаешь, Саша… — Мия замолчала. — Если бы Джо был жив, я бы не стала тебе помогать. Потому что правда была на его стороне.

— Ты считаешь, что он имел право увезти мальчика? — удивился Турецкий.

— Он увез не мальчика, — серьезно сказала Мия. — Он увез своего сына. Я считаю, что сына должен воспитывать отец, а не мать. Мать его только испортит. Я изучала вашу российскую систему и думаю, что это неправильно, когда суд отдает сына матери. Разве женщина сможет научить мальчика тому, что ему нужно знать? Она только воспитает его слабым и беззащитным. Разве она сможет заступиться за него так, как это сможет сделать отец? Мальчику нужен тот, на кого он захочет быть похожим. Разве это правильно, если мальчик захочет быть похожим на свою мать?