Александр Смирнов - Вавилонская башня Страница 58

Ветераны тоже отошли от военной тематики и перешли к обсуждению, как говорится, текущего момента.

— Ты давно освободился? — спросил Василий Николая.

— На прошлой неделе.

— Почему на прошлой? Вам же в шестьдесят первом по пятнадцать лет дали, значит по моим расчётам…

— У них там свои расчёты. Когда на зоне кого-то мочат, следователь сильно не упирается: берут зэков, которые за убийство сидят и на них всё вешают.

— Но ведь должны же хоть какие-то доказательства быть предъявлены суду!

— Я тебя умоляю! Какие в зоне доказательства? Свидетелей сколько угодно: что следак скажет, то и засвидетельствуют.

— А сын когда вышел?

— Так он и второй срок тоже со мной вместе получил.

Василий недоверчиво посмотрел на товарища, но вспомнив, как сам сидел в психиатрической больнице, сочувственно покачал головой.

— Да, у нас это умеют. А почему не сообщил?

— Я же знал, что мы здесь увидимся.

Кузьма, докончив читать передовицу, сложил газету вчетверо и с раздражением сунул её в карман.

— Вот я не понимаю, — обратился он ко всем, — что значит социализм с человеческим лицом?

— Выходит, что мы всю жизнь с нечеловеческим жили? — поддержала его Маша.

— На своё бы лучше посмотрел, — зло сказал Николай. — У самого лицо обгажено, вот он и считает, что у всех такое же.

— Да тише ты! Мало что ли сидел за это? — одёрнул товарища Кузьма.

— А что я такого сказал? Просто на таком высоком посту можно было и вывести родимое пятно.

— Они не выводятся.

— Прямо! — Николай закатал рукава и показал руки. — Помните, всё в татуировках было — вывел.

— Причём тут татуировки? Я говорю, думай, что болтаешь.

— Ничего страшного. У нас сейчас, это, как его? Плю, плю…

— Плюрализм, — помог Василий.

— Тьфу ты господи! — сплюнул Николай, — слава и те не наши — американские. Слушать противно.

На соседней скамейке разговор шёл явно не о политике.

— Надо как-то сообщить им, — сказал Андрей.

— Представляете, какой это будет для них удар? — Николай с сожалением посмотрел на родителей.

— Шило в мешке не утаишь. Узнали мы, узнают и они, — рассуждал Александр, — только неизвестно при каких это будет обстоятельствах. А сейчас мы рядом и вон скорая помощь на всякий случай дежурит.

— До этого не дойдёт, — уверенно сказал Андрей, — они ещё не старые.

С плюрализмом, слава богу, было покончено, оставалось разобраться с застоем.

— Я понимаю, у Брежнева был застой, у Черненко, у Андропова, но этот-то молодой! О каком застое может идти речь?

— Имеется в виду застой экономический, — объяснил Василий.

— Полный бред, — не выдержал Кузьма. — У самой богатой страны мира экономический застой! Чего не хватает?

— Мозгов! — вставила своё слово Маша.

— Во, во! Тебя бы туда! Ты бы своей метлой им бы мозги прочистила! — засмеялся Николай.

— А что? Во всяком случае, хуже бы не было, — ответила Маша.

— Да, хуже просто некуда! — согласился Василий. — Смешно сказать, в самой богатой стране мира — продовольственные карточки. Прямо как в блокаду!

— В Японии, где кроме камней вообще ничего нет, где атомная бомбардировка была, люди живут по-человечески, а у нас? — продолжал возмущаться Кузьма.

— Интересно, что бы про всё это командир сказал? — задумался Василий.

— А вы знаете, что ему в этом году восемьдесят восемь лет исполнилось, — сказала Маша. — Я телеграммой поздравила, а он даже не ответил.

— Совсем старый стал. Надо бы навестить, — предложил Василий.

— Уж больно далеко его Кузьма загнал. Надо же, так и живёт в Сибири.

— В этом году обязательно навестить надо, — согласился Кузьма, — а то ведь и не успеть можно, возраст не шуточный!

— Типун тебе на язык! — зло посмотрел на него Николай. Он глянул на соседнюю скамейку и махнул рукой.

К ветеранам подошли сыновья и, пряча свои лица от родителей, стали переминаться с ноги на ногу, будто были в чем-то виноваты перед ними.

— Вот, что ребята, — начал Николай, — мы решили съездить в Кемерово.

— Лететь надо завтра, — прервал отца Александр, — билеты уже заказаны.

— Почему завтра и почему обязательно лететь? — не понял Николай.

— Господи! Горе-то какое! — вдруг раздался крик Маши. — Сглазил-таки, окаянный!

Женщина побледнела, повернулась в сторону храма на крови и перекрестилась. Её ноги задрожали и она плавно, как в замедленной съёмке, повалилась на землю. Милиционер, дежуривший у вечного огня, подбежал к Маше и стал поднимать её.

— Отойди, сержант, это наше дело.

Трое мужчин подняли женщину и отнесли к скорой помощи. В машину сели ещё Николай и Александр. На крыше автомобиля загорелись синие мигающие фонари и скорая уехала. Через несколько минут на освободившееся место, как бы случайно, припарковалась другая карета скорой помощи. Праздник на Марсовом поле продолжался.

***

Чёрная "Волга", чуть притормозив у перекрёстка, пересекла двойную сплошную линию и выехала на полосу встречного движения. Милиционер вместо того, чтобы остановить нарушителя, вытянулся перед, пролетающей мимо него машины, и отдал честь.

— Не боишься? — спросил водителя пассажир, сидящий на заднем сидение.

— Кого? — переспросил водитель, — ментов?

— Журналистов. У нас ведь сейчас гласность.

— А для чего я затемнённые стёкла поставил? Вас никто не узнает.

— Хитрый ты парень, как я погляжу.

— Андрей Васильевич, разрешите высказать своё мнение?

— Валяй.

— Помните, вы вчера в Ленинграде были на Марсовом поле?

— Ну и что?

— К сожалению там не было затемнённых окон.

— Тебя что-то смущает?

— Вы встречались там с человеком, как бы выразиться помягче…?

— Ну, что там за церемонии? Называй вещи своими именами.

— Вы встречались с человеком, который может вас скомпрометировать.

— Кого ты имеешь в виду?

— Ферзь младший и Ферзь старший.

— Ты считаешь, что они могут скомпрометировать?

— Это же уголовники!

— Как знать, как знать! — задумчиво сказал пассажир, — может так случиться, что именно знакомство с людьми такого плана вскоре будет престижно.

Водитель от этих слов даже вздрогнул. Машина резко вильнула и чуть было не врезалась во встречный грузовик.

— Ты руль-то держи! А то ещё убьёшь, не дай бог!

Автомобиль выровнялся и сбавил скорость.

— Что же теперь будет, Андрей Васильевич?

— Если себя хорошо вести будешь, то ничего не будет. Как возил меня, так и возить будешь.

— Так ведь в магазинах ничего нет. Люди злые, как волки ходят…

— Если как волки, значит им придётся дать кого-нибудь съесть. Главное, чтобы этими кто-то мы не оказались.

Автомобиль затормозил у здания райкома партии, и пассажир, так и не объяснив водителю, что же теперь будет, вышел и скрылся за дубовыми дверями.

Если совсем недавно райком партии напоминал собой муравейник, где сотрудники вечно куда-то спешили, вечно чего-то не успевали, то сейчас он напоминал собой умирающего льва. Раненый исполин лежал и ничего не делал. Он понимал, что должен умереть, но всё-таки надеялся на чудо. Чудо у всех сотрудников олицетворялось с личностью первого секретаря райкома. Авторитет этого человека был очень высок. Все сотрудники понимали, что райком доживает свои последние дни. Все понимали, что нет такой силы, которая смогла бы спасти эту организацию, но все верили, что первый секретарь райкома при любой ситуации останется, как говорится "на плаву", и не только спасётся сам, но и не забудет их — его верных соратников, а теперь уместнее сказать — слуг.

Первый секретарь шёл по коридорам и слышал, как впереди него катился мягкий и тревожный шёпот: "Первый пришёл. Андрей Васильевич идут". Сотрудники выдумывали какие угодно причины, чтобы выйти в коридор и украдкой заглянуть в глаза своему повелителю, прочитать, если это удастся, хот какую-то надежду, относящуюся лично к нему. Однако лицо "Спасителя" было словно каменное. Он зашёл в свой кабинет, где его уже ожидали второй и третий секретари, и сел в своё кресло.

— Время у нас пока есть, — перешёл первый секретарь к делу, даже не поздоровавшись.

— Вы сказали пока? — немного испуганно спросил третий секретарь.

— Авторитет Ельцина огромен.

— Вы считаете, что он не будет сохранять партию? — предположил второй.

— Он её разрушит, — уверенно сказал Андрей Васильевич. — Вспомните, что он делал, когда был в МГК. Если бы не политбюро, он бы уничтожил всё. Его так и прозвали — бульдозер.

— Да, ситуация, — покачал головой второй секретарь.

— Я же говорю, что время у нас ещё есть. Партийный контроль за кадрами ещё никто не отменял. Необходимо на ключевые посты поставить своих людей.