Фридрих Незнанский - Звонок другу Страница 58

Уик-энд был посвящен лечебно-оздоровительным процедурам.

Хорошо провел выходные и Лелик. Они с братанами выехали за город, на дачу к Самураю, где их уже ждали и банька, и шашлычки под водочку, и купание в речке — в общем, весь джентльменский набор удовольствий после многотрудной недели. Хорошее настроение коллектива было, кроме прочего, обусловлено и тем, что воскресным вечером капитал четверки должен был существенно вырасти. Три тонны баксов полагалось Лелику, это его личные деньги, остальное — поровну на всю команду. Неплохо!

Вечером, перед возвращением в город, решено было позвонить Скотниковой и забить стрелку. Курица должна уже собрать сумму. Что делать с пленником — не обсуждалось. И так ясно.

Однако, когда Лелик набрал номер, трубку снял мужчина.

— Але? — услышал Лелик знакомый голос.

Он так оторопел, что молча слушал, как Скотников «алекал», пока тот не бросил трубку.

— Я не понял, это что же такое? Он что, паскуда, выбрался? Что за непонятки такие? — взревел Базаров.

Машина рванула в город. Сначала в гараж. Увидев отсутствие замка, Лелик озверел еще больше.

— Он что, мудила, делает? Он шутки со мной шутить вздумал? Это баба его вытащила! Наняла кого-то, паскуда! Не, шалишь, от нас не уйдешь! Главное, и не боятся! Сидят дома, как будто их оттуда не достать! Они что, мудилы, не поняли, с кем дело имеют? Да я их сейчас в клочья порву!

«Мерседес» с боевой четверкой на борту рванул к Скотниковым, на Северный бульвар.

Воцарившийся было покой семейства Скотниковых был грубо нарушен воскресным вечером. В квартиру позвонили.

— Не открывай! — взвизгнул Скотников, ругавший себя за то, что снял телефонную трубку. Молчание на другом конце провода было слишком зловещим.

Звонки, однако, не прекращались. Скотникова, не выдержав напряжения, прокралась в прихожую. За ней — супруг.

— Открывай! — раздался из-за двери грубый, в буквальном смысле до боли знакомый голос.

У Скотникова подкосились ноги. Гуся схватилась за сердце.

— Открывай по-хорошему! — опять рявкнули с лестничной площадки.

Первой, как это обычно и бывает, взяла себя в руки женщина.

— Я немедленно вызываю милицию! — крикнула она в дверь.

С той стороны баррикады задумались.

— Ладно, швабра! Только учти, ты теперь из дома не выйдешь. Ни ты, ни таракан твой. Я у вашей хаты устанавливаю пост номер один. Будете переживать блокаду. Посмотрим, сколько вы там протянете. Я теперь рассердился, в натуре. Так что отвечать будете оба, по полной программе!

Больше никакой информации не поступало. Супруги едва доползли до кухни.

— У нас выпить есть что-нибудь? — хрипло спросил муж.

— Спирт с работы, — ответила жена.

— Давай!

Они пили теплый, наскоро разведенный спирт, закусывая хлебом с солью — привыкали, видимо, к осадному положению. Когда сивушные масла ударили в голову, Скотников разразился истерикой.

— Это все ты, со своей патологической жадностью! Даже на «глазок» в дверь денег пожалела!

— Зачем же вставлять «глазок» в трухлявую дверь? Я думала, мы закажем новую, металлическую, тогда уже и «глазок».

— Ты думала? В доме никогда куска лишнего нет! Что у тебя в холодильнике? Ни хрена!

— Ты… Ты что? — взревела супруга. — Я два дня с ума сходила, деньги по всему городу собирала, я вообще обо всем забыла, кроме тебя! И ты мне? Гаденыш!

— Стерва!

— Мерзавец!

— Жаба!

— Импонент!

И так далее. Как в конкурсе госпожи Третьяковой: кто полнее охарактеризует партнера по бизнесу. Победила, разумеется, Скотникова. Обессилев в словесной баталии, супруги замолчали.

— Может, все-таки позвонить в милицию? — проговорила Скотникова.

— Ты с ума сошла! Сама же говорила, что за мной из ментовки приходили! Хочешь, чтобы меня в камеру засунули к таким же вот бандюганам?

— Завтра утром нужно заставить Третьякову обеспечить нас защитой!

— Да! Да!! Она не имеет права! Я столько сделал лично для нее! Пусть попробует отказать! У меня тоже есть козыри! — переключился на патронессу Скотников.

Таким образом они просидели за кухонным столом до утра, чутко прислушиваясь к тому, что происходило за дверью. Ключ был вставлен в замок изнутри, пару раз с другой стороны кто-то пытался его вытолкнуть. Гуся подходила к двери и грозилась вызвать милицию.

Так прошла ночь.

Третьякова была разбужена в девять утра. Понедельник — время паствы, тут никуда не денешься. Хотя раньше одиннадцати беспокоить ее не дозволялось. Кто это? Что за нахальство?

— Госпожа Третьякова? — прокричал нервный мужской голос.

— Да.

— Это Скотников!

— Господин Скотников? Добрый день. Вы откуда? — пытаясь стряхнуть остатки сна, проговорила женщина.

— Я из квартиры! Пока из квартиры!

— Вас же похитили?

— Да! Да, меня похитили!

— Так откуда вы звоните?

— Я из квартиры.

— Из чьей?

Третьякова все не могла взять в толк, что там происходит с этим Тараканом.

— Из своей! Ваш господин Михайлов…

— Какой Михайлов?

— Которого вы послали моей жене в качестве…

— Я никого ни в каком качестве не посылала! Что у вас с голосом? Вы пьяны, что ли?

— Я?! Я в двух шагах от смерти! И моя жена тоже! Нас под дверью караулят бандиты! А вы запретили Гусе звонить в милицию! Но я не собираюсь подыхать здесь от голода и страха! Мы сейчас же и позвоним!

— Прекратите истерику! Это не я вам бандитов прислала. Это вы так работаете, что к вам бандиты заявились. К другим почему-то не приходят! — отчеканила Третьякова.

— Ах вот как?! — завизжал Скотников. — Когда нужно было Филиппову ликвидировать, вы со мной не так разговаривали! Я буду вынужден сообщить…

— Так, а ну-ка тихо! — ровным голосом произнесла фюрерша.

И Скотников, как по команде, затих.

— Успокойтесь и ждите моего звонка.

Третьякова отключила трубку и посмотрела на мужа.

— Ты слышал?

Коробов кивнул.

— Что за Михайлов? Что это еще такое?

— Не знаю, что за Михайлов, это мы будем выяснять, а вот что делать с этой парочкой — уже ясно.

Он защелкал кнопками телефона. И через пятнадцать минут Третьякова перезвонила подчиненным.

— Господин Скотников! Сейчас к вам приедут из милиции. Это наши люди, они обеспечат вашу безопасность. Сначала расскажете все, что касается похищения, а потом вас с женой отвезут на конспиративную квартиру. Кто может описать Михайлова?

— Гуся может. Но я не уверен, что это тот же человек, который забрал меня из гаража. Я его лица не видел.

— Ладно, ладно, это детали. Ждите наряд.

— Подождите! Дело в том, что мы не видим, кто за дверью. Пусть они назовут какой-нибудь пароль.

«Придурки!» — сказала про себя Третьякова.

— Хорошо. Какой пароль? — с ангельским терпением спросила она.

— Ну… Я не знаю…

— У вас не продается славянский шкаф? — усмехнулась Третьякова.

— Ну… Это глупо как-то.

«А что у вас умно?» — про себя ответила Ольга и произнесла:

— Хорошо, ваш вариант?

— Пусть они скажут: главное — не сдуваться!

— Замечательный пароль, — похвалила начальница. — Приводите себя в порядок и ждите. Они приедут в течение часа.

— Ты слышал? — хохотнула она в сторону Коробова. — Что значит волшебная сила искусства! Кроме моих установок в башке Таракана нет ни одной фразы, не то что мысли!

Скотников победно бросил трубку на рычаг, взглянул на жену.

— Вот! Ты слышала? Я поставил ее на место! Я заставил ее считаться с нами!

— Ты у меня просто умница! — воскликнула Скотникова. — Быстро собираемся!

Они принялись за сборы.

Глава 44

ФИНИТА ЛЯ КОМЕДИА

Мужчина неприметной наружности прошелся вдоль дома по Северному бульвару, мимоходом оглядывая двор. Кроме обязательных в каждом дворе бабушек и мамаш с детьми на одной из лавочек определялись две специфические личности.

Один из них, здоровенный, похожий на гориллу детина, щелкал семечки, рассказывая что-то второму, с наголо бритой головой. Самое смешное, что между гражданами стояла шахматная доска с расположившимися в два ряда фигурами. Фигуры стояли как вкопанные.

Мужчина прошел в дом напротив, замаячил в окне между этажами. Проговорил в воротник куртки:

— Все сходится. Их пасут. Двое.

Через полчаса возле подъезда Скотниковых остановился милицейский «уазик». Из машины вышли двое, — капитан и сержант, — и исчезли в парадном.

Супруги были в полной боевой готовности, когда в квартиру позвонили.

— Кто? — строго произнес Скотников.

— Это из милиции, — скучным голосом ответили из-за двери.

Скотников почувствовал все-таки дрожь в коленях, но не позволил себе «сдуться».