Неродная кровь - Марина Серова Страница 58

свято верила в то, что Серж ее искренне любит, как внушила ей Рузанна, и то, что отец вернул ее домой, разлучив с любимым, явилось тем спусковым механизмом, который нарушил ее психику. Она сильно переживала, билась в истерике и, наконец, попыталась покончить жизнь самоубийством, вскрыв себе вены. В то время любого такого человека отвезли бы в психушку, но не дочь Варданяна. Ее отвезли в неврологию, где обследовали и выяснили два страшных факта. Первый – у Луизы была шизофрения. Когда я это услышала, я поняла твою, Сергей, реакцию на новость о том, что не она тебя родила.

– Таня, это нельзя умозрительно понять, это надо прочувствовать. Когда ты каждый день смотришь на своих детей и с ужасом ждешь: а не проявится ли в них заболевание, которое они унаследовали через тебя от бабушки. Я даже не знаю, с чем можно сравнить ту тяжесть, которая упала с моей души.

– К сожалению, твой отец очень многое не успел тебе рассказать, но я постараюсь восполнить это, – пообещал Кузьмич.

– Давайте уж я закончу, – предложила я. – А вторым фактом было даже не то, что она лишилась девственности, а врожденная патология, которая никогда не позволит ей иметь детей. Как оказалось, ее мать, будучи беременна ей, переболела тяжелейшим гриппом, и это отразилось на плоде. Рузанна навещала подругу в больнице, все это узнала и рассказала матери, а та – Дарье. И вот когда Дарья сказала, что Сержа сам бог уберег от брака с сумасшедшей, которая, к счастью, бесплодна, Зоя ей ответила: «Варданян не вечен. Пока он жив, Сержу можно было бы и потерпеть. А вот когда его не стало бы, Серж сдал бы Луизу в психушку и наслаждался жизнью на деньги тестя». Дарью возмутил такой цинизм, а вскоре карьера Зои рухнула, и они больше не общалась.

Итак, Серж в Армении, Рузанна убеждает Луизу, что он без ума от горя, всячески подбивает ее на бунт, и в доме Варданянов происходят скандалы. И тогда Ованес Давидович решил выдать свою дочь замуж за человека, чьи деловые качества он оценил по достоинству, в котором видел своего преемника. Но я не знаю, почему Варданян и Ашот только через несколько лет пришли к решению завести ребенка якобы от Луизы.

– Я объясню, – сказал Кузьмич. – Ованес решил найти молодую женщину-армянку, которая родит от него ребенка, и его усыновят Луиза и Ашот. Он стал проверяться, чтобы быть уверенным в здоровье будущего наследника, и тут оказалось, что он уже не сможет дать жизнь ребенку. Он довольно долго лечился, но безуспешно, и тогда он предложил Ашоту самому найти девушку, которая родит от него ребенка. Нужна была девственница без вредных привычек и совершенно здоровая. И я нашел Галину.

– Так и было, – подтвердила она. – Я была молодая, не хотела жить в деревне, но и простоять всю жизнь на рынке я тоже не хотела. Это был мой шанс устроить свое будущее, и я согласилась. Только когда Самвел родился и я начала кормить его грудью, я поняла, что это моя плоть и кровь, что я не могу его отдать. Но и выбора у меня уже не было: в деревню я с ребенком вернуться не могла, появиться у Валентины – тоже, без работы и жилья, с грудным ребенком на руках в то ненормальное время я не выжила бы. И я отдала Самвела Ашоту, зная, что моего сына будут любить и заботиться о нем. Ашот со мной честно расплатился и напомнил, что я дала слово никогда не приближаться к сыну. Но я это слово нарушила. Я сменила фамилию, перекрасила волосы в черный цвет и регулярно приезжала к дому Ашота, чтобы хоть издалека посмотреть на сына.

– И вот в семье Луизы и Ашота появился сын Самвел, – продолжила я. – Но она по-прежнему любила Сержа и поэтому называла сына Сережей.

– Таня, ты ошибаешься. Луиза никогда не называла меня Сережей. Меня так звала мама Люба! Наша Любаня, – поправил меня Сергей, и я зависла.

– Ты, Таня, продолжай. Я потом остальное сам расскажу, – пообещал Кузьмич.

Все еще немного растерянная, я стала рассказывать дальше:

– После смерти отца Луиза вернулась к матери в родительскую квартиру. А мы вернемся к Бабаянам. После того как Серж и Рузанна навсегда уехали из Тарасова, Зое стало скучно, и несмотря на то, что ей было уже за сорок, она родила Сусанну. И вырастила ее в ненависти к твоей, Сергей, семье. Когда я пришла к Сусанне и она поняла, что я решаю твою проблему, она наговорила о твоей семье столько гадостей, что я тут же насторожилась. Зачем она это делала? А расчет был прост – кому я скорее поверю? Ей, которую знаю много лет, или людям, с которыми едва знакома? Если поверю ей, то откажусь заниматься твоим, Сергей, делом – вот чего она добивалась. Но о прошлом она могла говорить только с чужих слов, потому что тогда ее еще на свете не было, а вот о настоящем времени она нагло врала. Например, она сказала, что у Луизы нет аллергии. А ведь я только что побывала в ее доме и видела, что там гипоаллергенным было все: крем, шампунь, мыло, но не было ни одного флакона духов, что в доме женщины выглядит странно. Значит, и всем остальным словам Сусанны нельзя было верить. Но я потом все-таки проверила – это было, когда ты, Сергей, показал мне расписки. Но вернемся в тот день, когда я поняла, кто против нас играет.

– Тогда ты сказала, что эти люди никогда не решились бы на это, если бы у них не было серьезной поддержки, – напомнил Иван.

– Когда я проанализировала все, что мне рассказала Дарья, что я знала о Сусанне сама, и то, что говорили мне вы, я пришла к таким выводам, что волосы встали дыбом. Чтобы убедиться в своей правоте, я в четверг утром заехала к своей однокурснице, которая работает нотариусом, и попросила ее посмотреть по реестру завещаний, не писала ли такое Луиза Ованесовна Бабаян. И такое завещание нашлось! Потом я приехала к Клавдии Петровне и попросила ее узнать, не было либо в семьях высших руководителей областных силовых структур такого случая, когда операцию кому-то из их близких женщин проводил Грант Казарян. Это муж Сусанны, прекрасный гинеколог и