Александр Звягинцев - До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей (сборник) Страница 59

Клифт, прищурившись, посмотрел на рассыпавшихся по саду гостей. Публика была знатная. Все российские знаменитости, мелькающие по телевизору, а между ними стайки молоденьких девиц. Барышни все пытались привлечь внимание богатых господ. А местные светские львицы и дамы из Москвы, специально прибывшие на торжества по случаю дня рождения хозяйки, то кривили скучные физиономии, показывая, что их уже удивить ничем невозможно, в том числе и каким-то заезжим принцем, то пытались демонстрировать невыносимое веселье, как девицы-пэтэушницы.

– Н-да, – зевнул Клифт, – капелла та еще…

Судя по всему, сам он пожаловал для встречи с кем-то, а встреча не состоялась.

– Ну что, – прищурился Иноземцев, – махнем не глядя, как на фронте говорят?..

Это был пароль. Значит, никаких конкретных вопросов у них друг к другу нет и можно просто попробовать обменяться какой-то информацией. Главное – прежде надо было оценить, а есть ли интересная информация у противоположной стороны и что равноценного можно предложить взамен. Потому что не сказать после того, как пошел на обмен, ничего интересного, соответственно джентльменскому соглашению, было нельзя.

– Ну, поехали, – чуть подумав, согласился Клифт. – Банкуй…

– Человек, заваленный в туалете отеля «Георг»…

Иноземцев сделал паузу и посмотрел на Клифта. И хотя лицо у того было непроницаемым, ясно было, что речь идет о вещах, ему весьма интересных.

– …был киллером из России, – закончил Иноземцев.

– Вот суки! Оборзели, падлы!

Клифт теперь следил за порядком в Париже с усердием, которое никаким французским жандармам не снилось. И считал, что каждый, кто на этот порядок покушается без его дозволения, должен быть наказан. Погромщиков из парижских предместий он готов был душить собственными руками, ибо они должны ползать на коленях и благодарить, что им позволяют портить воздух прекрасной Франции…

– Придушил бы! – прошипел Клифт, раздражаясь все сильнее. Лицо его окаменело. И в такие мгновения вдруг становилось понятным, каким он был там, в лагере, и почему не пропал, не сгинул бесследно.

– А кто был объект? На кого он охотился?

– Да есть один… – протянул Иноземцев, вертя в руке бокал. – Знакомый твой. Который перед тобой сейчас стоит.

– Погоди, так он что… – неподдельно изумился Клифт. – Он что, сучонок, на тебя руку поднял? Он что, не знает про меня?

– Не спрашивал, – засмеялся Иноземцев. – Не до того было.

– Так ты его сам, что ли, сделал? – удивился Клифт. – Своими руками? Не побрезговал?

– Тебя же рядом не было, – улыбнулся Иноземцев. – А то бы я тебя попросил…

– И кто же тебя заказал?

– Сам ломаю голову. Если подскажешь, буду в долгу… Ладно. Что мы все обо мне? Ваш ход, маэстро!

– Ах да! – вспомнил про соглашение джентльменов Клифт. – Ну что тебе сказать… Тут у нас товарищ Гран вдруг нарисовался. Явился, сучий потрох!

Иноземцев не стал сразу разочаровывать Клифта сообщением, что об этом он и сам знает. И что Гран на него киллера как раз и навел.

– А если этот гад возник в Париже… – Клифт сделал многозначительную паузу и покачал головой. – Значит, ему есть что ловить. Какой-то большой заказ получил.

– И что за заказ?

– Не знаю, – дернул щекой Клифт. – Но заказ серьезный, потому что он, говорят, целую банду тут сколотил.

– Вот как.

Клифт явно знал что-то больше того, что говорил.

– А ты с ним как? – рассеянно осведомился Иноземцев.

– Да никак. Хотя есть общие знакомые…

Клифт явно темнил. По той информации, которую Иноземцев успел поднаскрести с помощью Ледникова, он с Граном одно время тесно сотрудничал на Кавказе – переправляли через Панкисское ущелье в Грузии оружие, закупленное по дешевке в Афганистане. И Гран по привычке кинул Клифта на большие деньги, чего тот просто не ожидал – был уверен, что авторитета с его реноме кинуть, как лоха, никто не решится. Но Гран и не таких авторитетов обводил вокруг пальца – он в Колумбии наркобаронов шантажировал. Потом вроде бы они помирились, но долг за Граном остался. Так что наверняка Клифт имел к нему хороший счетец.

– А ты чего так Граном заинтересовался? – подозрительно покосился Клифт.

– Да видишь, какая штука… Сдается мне, что киллер в отеле как раз с весточкой от господина Грана приходил…

Клифт, сузив глаза, внимательно осмотрел Иноземцева.

– Ты серьезно? Или шутишь?

– Тут не до шуток.

– И чем ты ему так не показался? Или где дорогу перешел?

– Да видишь, он считает, что у меня кое-какие документы на него есть…

– Ну?

– И правильно считает. Бумаги есть.

– А как они к тебе попали?

– Случайно попали. И главное – они мне не нужны. У меня с Граном счетов нет. В полицию их нести тоже неохота. С ними свяжешься, так потом не отцепишься. Я бы их сжег просто, но… Гран же не поверит. Ну и как ему объяснить, что это jus de chique?

Клифт наморщил лоб.

– Ложный след, – объяснил Иноземцев. – Я не хочу эти бумаги против него использовать.

– А ты действительно не хочешь? – пристально глянул на Иноземцева Клифт.

– Я бы, может, и захотел… Если бы знал, что за них с него можно получить. Пока, как выясняется, только пулю в сортире. Радость невеликая. Вот и думаю теперь, как от них избавиться. Но так, чтобы этот Гран про меня забыл уже навсегда.

Клифт молча смотрел на огни Сен-Тропе, что-то прикидывал про себя. Иноземцев его не торопил – наживка заброшена, теперь надо подождать, когда поплавок уйдет в воду. Он понимал, что Клифт не утерпит, захочет воспользоваться моментом. Ему-то есть что с Грана спросить в обмен на документы Будрийона. И он не удержится, не может он не воспользоваться таким моментом. Еще один jus de chique не помешает.

Глава 11

Валентин Ледников

Furieux et rapide

Яростно и стремительно

– И откуда ты взялся? – вдруг сказала она. – Три дня назад я и не знала о твоем существовании… И вообще, я должна тебе сказать… Честное слово, я совсем не то, что ты можешь обо мне подумать после того, что случилось!

Он невольно улыбнулся.

– Ты мне не веришь? – спросила она.

– Почему? Просто ты говоришь словами героини одного рассказа Бунина – есть такой русский писатель.

– Я знаю. И что за рассказ? О чем он?

– Разумеется, о любви. Там молодой офицер знакомится на пароходе с очаровательной женщиной… Они сбегают с парохода и проводят ночь в каком-то неизвестном городке, все происходит furieux et rapide – яростно и стремительно. Есть такой музыкальный термин. А утром она уезжает одна и говорит офицеру те же слова, что и ты… Говорит, что на нее точно затмение нашло.

– А что этот молодой офицер?

– Он провожает ее, как она потребовала, на ближайший пароход, а сам остается ждать следующего в совершенно незнакомом городе. Он проводит в нем бесконечный день и никак не может понять, что же с ним произошло и как же могло случиться, что он никогда больше не увидит ее… А в конце рассказа он сидит на палубе парохода и чувствует, что постарел на десять лет…

– Как грустно… Но я надеюсь, ты не чувствуешь себя постаревшим на десять лет?

– Мы же еще не расстались. Хотя кто его знает, что я почувствую завтра?

– О, эта загадочная русская душа!

– А как же! Мы такие. Да, вот еще вспомнил! Когда офицер хочет узнать, как ее зовут, она говорит: «А зачем вам нужно знать, кто я, как меня зовут?» Тебе это ничего не напоминает? Кто же ты?

– Я? Просто женщина, которая в последнее время чувствует себя несчастной. Очень несчастной.

– Между вами действительно все так плохо? – осторожно спросил он.

– Весьма, – даже не задумываясь, ответила она. – Все зашло слишком далеко, и исправить уже ничего нельзя.

– А изменить?

– Изменить тоже…

– Извини, может быть, не стоит это обсуждать?

– Почему? Я устала обсуждать это сама с собой, объяснять себе самой, что произошло… Мне надо сказать это кому-то. Мне почему-то кажется, что ты подходящий человек. Спроси меня, что случилось? Спроси, я готова к ответу.

– Я помню, как он сказал во всеуслышание, что вы объединились навсегда, по-настоящему. «Мы не умеем и не знаем, как отделить себя друг от друга». Это его слова, и они звучали впечатляюще.

– Может быть, тогда он сам верил в то, что говорил. Хотя сегодня я уже сомневаюсь в этом. Знаешь, я как могла помогала ему двигаться наверх, но при этом просто не понимала, что нас ждет впереди. Это была наша общая цель, мы не жалели себя для победы. Я делала все, чтобы это свершилось… Поддерживала и даже подталкивала его, когда он падал духом. Потому что знала: иначе его жизнь окажется сломанной, а он будет навсегда несчастен. Но, как только победа пришла и мы вошли в президентский дворец, оказалось, что плодами победы будет пользоваться он один…

– Но почему? Ты стала первой леди страны… Сколько женщин даже не смеют мечтать об этом! Огромная власть, невиданные возможности…

– Знаю. Но оказалось, что мне – мне! – это просто не нужно. Я не рождена для этой утомительной светской жизни, для всех этих церемоний и обязанностей. Все время притворяться, все время позировать… Ты всегда в центре. Наверное, это соблазнительно для женщины – быть всегда и везде обслуженной первой – и в бутике, и в парикмахерской, и на курорте… Это действует на тебя, и ты становишься какой-то другой. Не просто другой, а как будто не собой, живешь по чужим правилам… Как будто это чья-то чужая жизнь, а твоя, единственная, осталась позади и никому не нужна и не интересна.