Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция» Страница 59

Особенно если стена кирпичная, высокая и толстая. Что проку, если башку расшибешь?

Кому от того польза выйдет?

Он не пугал. Предупреждал. Свято верил в то, о чем говорил. Объяснял бесполезность борьбы с системой. Порочны не отдельные люди, а система. Вся власть, весь бизнес, вся российская действительность поражена смертельной болезнью. И люди вроде Бориса Андреевича Штурмина, по мнению Беловицкого, восставшие против коррупции, они не герои. Они – безмозглые идиоты, которые не хотят жить по правилам современного мира, противятся устоям современного общества. Ведь воруют все, с самой «земли» и до самых «небожителей», кто что может, тот то и прет. Внизу: колбасу, молоток, запчасть, моток провода, лист железа или банку краски. Наверху: составы, земли, заводы, нефть, газ и прочее, что сулит миллиардные прибыли. Взятки берут все: слесари/сантехники, учителя, врачи, сотрудники правоохранительных органов, судьи и чиновники. Куда ни плюнь – попадешь либо во взяткодателя, либо во взяткополучателя.

Замкнутый круг, по которому люди бегают изо дня в день. Те, кто находит в себе силы, уезжают за лучшей жизнью за границу, пытаясь обосноваться там. Остальные – мучаются здесь. Придумывают для себя рассказы о патриотизме, ищут оправдания собственной неустроенности, кто понаглее рубят бабки по-быстрому, в надежде свалить позже в цивилизацию. И выхода нет.

От сказанного опускались руки. Штурмин говорил о том же, но в ином ключе.

Ситуация виделась ему иначе, с другой стороны. В отличие от Беловицкого он искал точку преткновения, чтобы свалить всю нечисть и растоптать. Чтобы расчистить просторы страны и позволить людям дышать полной грудью.

– И какая роль в этом театре абсурда отводится Давлатяну? – пора было возвращать Беловицкого на грешную землю, к конкретным людям и вопросам.

Он неопределенно передернул плечами.

– Обслуживать небожителей. Решать вопросы «от имени и по поручению», чтобы сильные мира сего ножки и ручки не запачкали.

– То есть он блюдет чужие интересы? – это ломало сложившуюся в ее голове картину происходящего в крае: Алена считала Рубена Арутюновича вполне самостоятельной фигурой.

Ироничная улыбка предварила ответ.

– Вы же ничего не понимаете в хитросплетениях взаимоотношений в Южноморске.

Куда вы суетесь, Алена? Вы сломаете себе шею раньше, чем сможете увидеть скрывающийся за ближайшим углом хвост истины. Конечно, нет! Он – пешка, а не гроссмейстер. И прекрасно осознает свое место на шахматной доске. Правда, думает, что пешка проходная, защищенная могучим щитом своего покровителя, а на самом деле – просто пешка. Фигура, которую без сожаления отдадут на съедение противнику в случае необходимости. Но стоит отдать должное: если Давлатян – пешка, то мы с вами – даже не фигуры. Пыль. Нас и близко к доске не подпустят!

– И кто же тот таинственный гроссмейстер? – вкрадчиво спросила Соболева, ожидая услышать сенсационный ответ. Что-то вроде: губернатор! Или: прокурор Южноморска!

Может быть: начальник УФСБ по Южноморскому краю!

Но Беловицкий предпочел сохранить интригу, недоуменно разведя руки в стороны:

– Как знать, Алена. Как знать…

Стало ясно, что больше никаких откровений ей не услышать. И так наговорил много.

И выражение: «сказав А, говори и Б» – явно не про него. Выговорившись, Беловицкий успокоился, к нему вернулось самообладание, так что теперь хоть клещами тяни – ни слова не вытащишь. Он скорее даже сожалел, что сорвался, прервал хранившееся годами молчание.

В последний раз Алена решила испытать удачу:

– А Давлатян имеет большое влияние в Южноморске?

Уничижающий взгляд говорил красноречивее слов.

– Алена, вы действительно не боитесь за свое здоровье и не дружите со здравым смыслом? – Беловицкий, сокрушаясь, покачал головой.

– Я хочу знать правду!

– Что ж… – он подумал секунду, а затем произнес тихо, почти неслышно, – вам же знаком Максим Юшкевич? Задайте вопрос ему, он молчать не станет.

Что ж, это была маленькая, но победа. Ниточка, за которую можно потянуть. И почему она сама не догадалась переговорить с Максимом Харитоновичем на заданную тему? Он ведь ни разу не отказал в помощи.

Завязав шарф потуже, закутавшись в пальто, Соболева вышла на улицу. Взглянула в голубое небо, набрала полные легкие соленого морского воздуха и, собравшись с мыслями, набрала уже известный номер телефона бывшего начальника южноморского УЭБиПК.

– Максим Харитонович, здравствуйте. Я бы хотела задать вам несколько вопросов…

Из дневника Алены Соболевой:

«Зима пролетела, как одно мгновение. В делах и заботах даже не заметила, как окончился февраль. Я люблю! Люблю! Люблю! И время не властно над чувствами.

Когда Борис предложил поехать в Москву, не могла ему отказать. Но речь не о том… Сегодня день сенсационных открытий.

Никогда раньше не останавливалась в «Национале» и тем более не занималась любовью в президентском номере, поражающем сдержанной роскошью и изысканностью классического стиля. Никогда раньше не достигала пика оргазма, опираясь на широкий подоконник, за которым простиралась ночная Москва, украшенная разноцветием огней, красно-кирпичные стены и горящие рубиновые звезды столичного кремля, никогда не проваливалась в бездну наслаждения под уверенный и настойчивый бой курантов.

Бом-бом. Я парю в невесомости, не чувствуя своего тела. И в такт курантам стучит мое сердце.

Бом-бом. Я почти ничего не вижу. Нежный туман удовольствия застелил мне глаза. И в такт курантам волна за волной накатывается сладострастная нега.

Бом-бом. Мы слились в волшебном экстазе. Нет меня, и нет его. Есть единственное и нераздельное «мы». И в такт курантам его естество пульсирует у меня внутри.

Сколько длится удовольствие – мне не ведомо, но в конце мы падаем обессиленные, выжатые до последней капли жизненного сока. Дальше – короткий и чуткий сон, прерываемый немного нервными вздохами, снова предание акту любви на кровати, достойной королей и королев, снова перерыв на путешествие в царство Морфея, затем утренний душ, когда мы вновь не могли оторваться друг от друга, скорый завтрак и – каждый по своим делам».

Борис Андреевич Штурмин собирался на встречу с инвесторами, на которой обсуждались детали многомиллионной сделки, и Алене предстояло остаться одной.

– Обязательно все узнаешь… но от меня… – Борис едва коснулся ее губ поцелуем. –

Наши партнеры страшно боятся утечки информации. Слишком лакомый кусок идет им в руки…

Он затянул узел галстука, поправил безупречные манжеты сорочки, кинул беглый взгляд на себя в зеркало и напоследок шаловливо растрепал любимой уже тщательно уложенную челку:

– Не скучай, малыш…

Не скучай! Коротать время в одиночестве не хотелось, но ничего не попишешь. По плану был шопинг по столичным бутикам – Штурмин предусмотрительно подбросил денег на карманные расходы, взяв с Алены клятвенное обещание, что ни копейки от них не останется. Предстояло выбрать точку отсчета и накупить множество красивых, но совершенно ненужных в гардеробе вещей, которым суждено будет провести свою жизнь на вешалке.

Неожиданный звонок мобильного скорректировал планы:

– Аленка, привет. Уже в Москве?.. Предлагаю пообедать… В ГУМе полно кафешек…

Перед отлетом из Южноморска Соболева связалась с Пашей Майоровым, собкором «Известий», с которым познакомилась недавно на домбайском форуме, сообщив, что скоро прибудет в столицу. Павел, сходивший по ней с ума с того самого момента, как увидел ее в лыжной шапочке, комбезе и с лыжами в охапку на фоне искрящегося белого снега, был несказанно рад и спешил встретиться. Долой одиночество!

Времени не хватило – пока Алена примеряла в Охотном ряду платья и выбирала туфли, часы пролетели незаметно. Так что на встречу опоздала почти на час. Павел терпеливо ожидал за столиком.

– Ну, ты и даешь подруга, – он удивленно присвистнул, завидев в руках хрупкой женщины бесчисленные пакеты с покупками. – Чувствую, не теряешь времени даром…

Приняв поклажу, Майоров услужливо пододвинул стул и не мог не вызвать улыбки.

Умен, галантен, остроумен и даже немножечко красив.

Без предисловий Соболева пожаловалась, что работает на износ, пококетничала, построила глазки, стараясь не касаться личной жизни, говорила ни о чем, выслушала очередную порцию анекдотов – Павел был профессиональным рассказчиком.