Владимир Колычев - Картель Страница 6

– А охраны у вас почему нет? – спросил Севастьян, кивком головы показав на контрольно-пропускной пункт.

– Да определиться не могут, кому сколько платить…

– И когда Василиса из вашего дома убегала, охраны тоже не было?

– Не было.

– Санька за ней погнался? – пристально посмотрел на парня Севастьян.

– Ну да…

– И что?

– Ну, я не знаю. Может, он Василису ударил?

– А сам он что сказал?

– Ну, он сказал, что не догнал. А как на самом деле было, я не знаю…

– Зато знаешь, что твои дружки могут соврать. И ты сам такой же!

– Нет у него больше дружков! Никого больше нет! Только мать! И только отец! Теперь у тебя, сынок, начинается суровая жизнь!

Глядя на Дубенского, Севастьян почему-то не сомневался, что Женю ждут очень трудные времена. Что ж, лучше пусть заблудшую душу наставит на путь истинный родной отец, чем злая тетка-тюрьма.

– Сам с ним, Степан Игнатьевич, разберешься, – кивнул Севастьян. – Я не против. Но это если изнасилования не было…

– Да не было ничего такого! – мотнул головой Женя.

– А наркота?

– Ну, не дошло до этого…

– А предлагал зачем?

– Ну… – опустил голову парень.

– Да с этим я разберусь, – заверил Севастьяна его отец. И осторожно спросил: – А что там с черепно-мозговой травмой?

– Да нет, с черепно-мозговой травмой мы уже разобрались. Нашли виновника. Под следствием он.

– Тогда в чем проблемы? – облегченно вздохнул Степан Игнатьевич.

– Когда, говоришь, вечеринка была? С пятницы на субботу?

– Ну да.

А Василиса обнаружилась только в ночь с воскресенья на понедельник. И где, спрашивается, она пропадала двое суток?

– Значит, Санька побежал за Василисой? – продолжал Севастьян.

– Ну да, побежал, – хлюпнул носом тот.

– Не догнал и вернулся?

– Вернулся.

– Когда вернулся?

– Ну, я точно не помню…

– Через час? Через два? Через сутки? Через двое?

– Да нет, через час. Даже раньше…

– И где этот Санька живет?

– Ну, где-то в Медведкове, я точно не знаю, никогда у него не был.

– Одноклассник твой?

– Ну да.

– А Василиса?

– Тоже.

– А учишься где?

– В школе… В частной школе…

– Дорогая школа?

– Ну, сорок штук в месяц…

– Сорок тысяч рублей?

– Ну да.

– А родители у Василисы кто?

– Ну, отец ее на «гелике» возит.

Севастьян заметил, как напрягся Степан Игнатьевич. «Гелендваген» – машина дорогая, далеко не каждый может позволить себе такую роскошь. Может, отец у Василисы очень крутая шишка, а это значит, что за сына с него могут спросить не по закону, а чисто по понятиям.

– А чем он занимается?

– Не знаю. Васька говорила, что бизнес у него, завод там какой-то… А она что, не говорила?

– А живет она где?

– Ну, в Медведкове, там, где школа, – пожал плечами Женя.

– Что-то я не понял, командир, а она что, про себя не рассказывала? – недоуменно посмотрел на Севастьяна Дубенский-старший.

– Память ей отбили. Но кое-что она вспомнила. И как сын твой наркоту ей предлагал. И дом твой вспомнила… Как бы еще чего не вспомнила…

– Слушай, командир, если вдруг что, давай договоримся. Ну, ты мне, я тебе…

– Если вдруг что, отвечать по закону придется, – покачал головой Севастьян.

– Да не было ничего такого! – заистерил Женя. – Не трогали мы Ваську!

– Номер школы скажи, – потребовал Глушков.

Номера школа не имела, было только название. Севастьян узнал ее адрес и отправился туда.

Глава 5

Здание бывшего детского сада, огороженное высоким сварным забором, утопающий в зелени двор – это и была школа «Палестра».

– Узнаешь? – спросил у Василисы Севастьян, останавливая машину перед воротами.

– Я здесь училась? – недоверчиво спросила она.

– Сейчас узнаем. Пошли.

Калитка кованая, прозрачная, чтобы миновать ее, нужно было связаться с охранником по домофону. Но Василиса просунула руку между решетками, нащупала кнопку замка и нажала на нее. Послышался шелчок, и калитка открылась. Видимо, это дала знать о себе неподконтрольная сознанию память.

– А ты была здесь, – улыбнулся Севастьян.

Дверь в школу была открыта, в просторном вестибюле за специальной стойкой сидел белобрысый парень в униформе охранника. Он подозрительно глянул на Севастьяна, но тут же успокоился, заметив его спутницу. По всей видимости, Василису он знал в лицо.

Севастьян полез в карман за удостоверением, но в это время в глубине коридора послышался цокот каблуков. И тут же раздался удивленный голос:

– Мелихова? Ты что здесь делаешь?

– Здравствуйте, Надежда Витальевна! – как ни в чем не бывало отозвалась Василиса.

– Здравствуй, Василиса, здравствуй…

Немолодая, но с модельной фигурой женщина внимательно смотрела на Севастьяна. Видная дама, высокая, стильная, взгляд холодный, едкий. И на ухоженном лице – выражение неприступности. Возможно, это своего рода защитный барьер от богатых родителей, которые учителей и за людей-то не считают.

– Я вас знаю? – с резиновой улыбкой спросила она.

– Нет… Майор Глушков, Следственный комитет. А вы, наверное, строгий директор этой школы? – с иронией спросил Севастьян.

– Нет, не директор, я заведующая учебной частью… А почему строгая?

– Потому что Василиса вас вспомнила.

– А почему она не должна меня помнить?

– Потому что у нее посттравматическая амнезия. И школу она вашу не помнила. А вас увидела и сразу вспомнила.

– Посттравматическая амнезия?! – перевела на Василису потрясенный взгляд Надежда Витальевна.

– Не беспокойтесь, все в порядке. Память потихоньку возвращается. Вот уже до школы добрались. И вас вспомнили, – улыбнулся Севастьян.

– Ужас какой-то! Василиса, что с тобой такое, девочка моя?

В свои шестнадцать лет Василиса не могла похвастаться высоким ростом, зато Надежда Витальевна обладала им в полной мере. Поэтому, чтобы обнять девушку, ей даже пришлось присесть, преодолевая сопротивление длинной и узкой юбки.

– Все хорошо, Надежда Витальевна, – взывающим к жалости голоском проговорила Василиса. И уже более бодро: – А я вас помню, вы у нас историю преподаете.

– Историю, – кивнула учительница, с трудом поднимаясь на ноги.

Севастьян едва удержался от искушения подать ей руку. Этим жестом он мог обидеть женщину, вернее, она могла изобразить обиду. Дескать, я не какая-то немощная развалина, чтобы опираться на чью-то руку.

– Василиса попала в очень неприятную историю, но, я думаю, все позади, и ей пора вернуться к родителям.

– К родителям? – Надежда Витальевна как-то странно взглянула на свою ученицу. – Да, конечно… Я сейчас позвоню…

Она направилась к учительской, и Севастьян последовал за ней. Но так просто она его в кабинет не впустила, сначала попросила предъявить удостоверение. Слова словами, а в жизни все бывает.

Севастьян провел Василису в кабинет, посадил на стул. Надежда Витальевна взяла какой-то журнал, нашла нужные записи.

– Так, Мелихов Павел Валерьевич… улица Енисейская… Номер телефона… Так, сейчас. – Взяв телефон, набрала номер, но никто не ответил. Тогда она позвонила на сотовый, но аппарат абонента, как оказалось, был заблокирован.

– Не отвечает твой отец, – с озадаченным видом проговорила завуч.

– Матери позвоните, – подсказал Севастьян.

– Да, матери… – Какое-то время Надежда Витальевна внимательно смотрела на Василису – как будто в ожидании негативной реакции, но та не проявляла никакого беспокойства. – Позвоню, конечно… Василиса, помнишь, где твой класс? Второй этаж, кабинет номер пять. Сходи, там открыто. Может, вспомнишь, где твое место.

Василиса упрямиться не стала и неторопливо вышла из кабинета. Надежда Витальевна поднялась, выглянула в коридор, затем плотно закрыла за собой дверь.

– Дело в том, что мама Василисы погибла в автокатастрофе. Это произошло два года назад. Несчастный случай… Девочка очень переживала. Переживала, это мягко говоря… Я так понимаю, она этого не помнит. А если узнает, то как себя поведет?

– Не знаю, – покачал головой Севастьян.

– Вот и я не знаю… Отец у нее остался, он ее и воспитывает…

– Я так понимаю, человек он состоятельный.

– Ну да, не бедный.

– Чем он занимается?

– Знаете, у нас не принято об этом спрашивать. В анкете есть графа – «место работы», кто как хочет, тот так ее и заполняет. Кто-то подробно пишет, кто-то просто – индивидуальный предприниматель. Павел Валерьевич – просто индивидуальный предприниматель. Хотя человек он непростой. Жесткий такой человек, изнутри жесткий. Улыбка вроде бы мягкая, а сам жесткий. Брутальный тип мужчины, многим женщинам такие нравятся. – Судя по загадочной улыбке Надежды Витальевны, она не была исключением из этого числа женщин.

– Я вас понял… Адрес дадите?

– Извините, но мы не имеем права сообщать адреса родителей наших детей.

– Даже самим детям?

– Так, я еще раз позвоню, – замялась Надежда Витальевна.