Юлия Шилова - Предсмертное желание, или Поворот судьбы Страница 6

В палату вернулась Мила. Оценив мое состояние, она подошла к окну и раздвинула занавески.

— На улице погодка — закачаешься. Я все не могла дождаться, когда свалит этот козел. Хоть бы какую-нибудь затрапезную розочку принес, сволочь. Я вот только не могу понять, почему такие скоты никогда и ничем не болеют. Почему все шишки падают именно на нас, ни в чем не повинных женщин…

— Я его выгнала, — сказала я, не слыша собственного голоса.

— Вот это ты правильно сделала. На хрен ему сюда ходить и тебя расстраивать. Нормальный мужик должен сидеть и днем и ночью у твоей кровати и держать тебя за руку.

— Таких мужиков в природе не бывает. Они нас здоровыми-то толком не любят, а больные мы тем более никому не нужны.

Я старалась взять себя в руки и хоть немного успокоиться. Что ж, если судьбе угодно преподнести мне столько испытаний, я обязательно с ними справлюсь. Я попробую начать все сначала. Вычеркнуть из памяти свое замужество. Самое ужасное, что я живу, прошлым. Но, с другой стороны, ущемленное женское самолюбие способно на многое. Я теперь понимаю, часто браки распадаются не потому, что появляется третий или третья, и даже не из-за какого-то потрясения, вроде моей болезни. Просто живущие под одной крышей люди почему-то отдаляются, перестают друг друга понимать. Наступает одиночество вдвоем. Я казню себя за прошлое. Вспоминаю какие-то моменты, прокручиваю свою семейную жизнь назад… Это удел всех потерявших. Иногда корю за недальновидность себя, иногда обвиняю Андрея. Говорят, со временем невыносимая боль отпускает, и мне хочется в это верить. Я обязательно встречу новую любовь, ведь без нее нет смысла жить, только она спасает нас от смерти.

— Хватит себя мучить, — послышался голос моей соседки.

— Я в порядке. Мне кажется, что еще немного, и я буду в полном порядке.

Я подошла к окну и с завистью смотрела на мир, в котором жили люди за пределами нашей жуткой больницы.

Наутро при обходе врач торжественно похлопал меня по плечу и поздравил с выздоровлением. Это было невероятно.

Я хорошо помню тот день, когда смогла покинуть стены страшной больницы. Меня не беспокоила ни моя неестественная бледность, ни то, что на голове осталась лишь малая часть моих роскошных волос. Я благодарила Бога, что осталась жива, выкарабкалась и теперь могу быть рядом со своими близкими и друзьями.

Мы обменялись с Милой телефонами и присели на дорожку.

— Ты только не пропадай, — возбужденно говорила подруга, вытирая слезы, — звони. Мы же все-таки теперь не чужие, столько пережили вместе. Завтра и меня выписывают.

Я поцеловала Милу в щеку.

— Главное, чтобы ты не пропадала. Звони, я буду ждать. Очухаешься, придешь в себя, снова выйдешь на работу. Думаю, босс к тебе все-таки не равнодушен.

Мила глубоко вздохнула:

— Если бы все было так, как ты говоришь! Уверена, он уволил меня к чертовой матери и взял какую-нибудь здоровенькую старлетку.

— Не придумывай! Пока ничего не известно, — прикрикнула я на подругу.

Внизу меня ждали родители. Понять, что чувствовали мы, глядя в глаза друг другу, может только тот, кто пережил нечто подобное. Мама обняла меня за плечи и громко зарыдала. Папа протянул мне роскошный букет и погладил по голове.

ГЛАВА 5

Дома меня ждал удар. За время моей болезни Андрей увез из нашей квартиры почти все вещи. Я окинула безразличным взглядом полупустую квартиру и присела на стоящий посреди комнаты стул.

— Понимаешь, доченька, мы не хотели тебя расстраивать, — неуверенно начала мама, — Андрей заказал машину и все вывез сразу, как только вернулся со сплава. — Голос мамы заметно дрожал, она готова была расплакаться. — У него никогда не было совести. Даже вещи сына зачем-то забрал. Чтоб они ему поперек горла встали.

— Да ладно, Бог с ним со всем, наживем, — отрешенно произнесла я. — Заработаем. Лишь бы больше не потерять, например здоровье.

Когда родители ушли, я принялась разглядывать себя в зеркало. Выпирающие скулы, истощенное лицо, словно я вернулась не из больницы, а из концлагеря. Ничего, самое страшное уже позади. Я победила болезнь, я смогла, я справилась, я оказалась сильнее.

Побродив по дому, я достала из сумочки аккуратно сложенный листок с адресом дачи Костиного отца. Сердце мое сжалось. Так жалко этого молоденького мальчика. Господи, как же страшно умирать в таком возрасте. Он хотел жить, он цеплялся за жизнь… Он любил. Наверно, это была его первая, еще юношеская, но уже такая глубокая любовь. Ради нее он украл деньги… Он хотел ей доказать… Стоп! Вспомнив о закопанных деньгах, я почувствовала странное возбуждение и быстро заходила по комнате. Деньги… Деньги бы мне пригодились, ведь мне так хочется подарить родителям домик. Двадцать тысяч долларов — приличная сумма, на нее я смогла бы что-нибудь подыскать. Остальные сто тридцать нужно отдать Костиной женщине. Мне чужого не надо.

На другой день с утра я поехала в магазин и купила вполне удачный парик, создававший видимость натуральных волос. Пока отрастут свои, пройдет немало времени, поэтому иного выхода не было. Немного косметики — и мое лицо стало более привлекательным. Исчез противный бледно-зеленый оттенок. За время болезни я ужасно похудела, почти высохла. Пришлось немного обновить гардероб. Ничего, скоро я обрету прежнюю форму и буду вызывать восхищение у мужчин и откровенную зависть у женщин. Все это будет. Все обязательно будет, нужно только подождать.

Вернувшись из магазина, я еще в прихожей услышала телефонный звонок и чего-то испугалась.

— Привет, — послышался в трубке возбужденный голос Милы.

— Тебя выписали? — обрадовалась я.

— Как и обещали. Даже не верится, что нам с тобой эти гребаные больничные каталки не пригодились.

Мила замолчала, а я подумала, что этот черный юмор можем понять только мы, те, кто был в нескольких шагах от смерти, кто каждый день боялся и ждал ее приближения.

— Как твой Челноков? — Вопрос прозвучал немного осторожно, даже, можно сказать, нерешительно.

— А что ему сделается… Вывез все домашнее добро. Дай Бог, чтобы это ему на пользу пошло. Даже вещи сына подрезал. Не понимаю, на черта они ему сдались, у них ведь совсем разный размерчик.

— Может, на барахолке загонит.

— Может, и загонит. Эта сволочь ничем не побрезгует.

— Вот и выходи замуж. — Мила немного помолчала. — Никогда в жизни не выйду замуж за мужчину. Я выйду замуж за деньги. Уж лучше жить с пухлым кошельком и ни в чем себе не отказывать, чем выйти за какого-нибудь выродка, терпеть его скотскую любовь и ждать, пока он окончательно уйдет налево, не забыв при этом обчистить квартиру.

— Тебе проще. У тебя есть кандидатура.

— Какая?

— Твой шеф. Возможно, он расчувствуется и возьмет тебя под свое мясистое крылышко.

Я бросила взгляд на свою сумочку, в которой лежали Костины записочки. Мне не хотелось действовать в одиночку, напарница в ранге самого настоящего телохранителя мне бы совсем не помешала. Вдвоем веселее и как-то сподручнее.

— Послушай, Мила, а ты себя как чувствуешь?

— Если сравнивать с тем, как я себя чувствовала в больнице, то просто восхитительно.

— Хорошо. Пройдет совсем немного времени, и мы будем вспоминать наши с тобой страдания как страшный сон. Знаешь, мне нужна твоя помощь.

— Я всегда рада тебе помочь, говори, что надо?

— Мне нужно съездить на дачу к одному человеку и выкопать на его дачном участке шкатулку.

— Шкатулку?! — от удивления Мила громко присвистнула. — Странно! А какого черта он ее закопал? Люди на своих огородах помидоры да огурцы сажают, а этот придурок какие-то шкатулки.

— Долгая история. Я расскажу тебе позже. Так ты со мной едешь?

— Поеду, если это для тебя так важно.

— Ты даже не представляешь, насколько важно. Только это немного опасно. Мы должны приехать ночью и выкопать шкатулку так, чтобы никто не увидел.

— А может, мы лучше сделаем это при свете? Ночью ведь копать неудобно. Мы же не кроты.

— При свете нельзя. Я же тебе говорю, мы должны сделать все незаметно.

— Как скажешь … Только я лопатой не очень хорошо орудую.

— За это не переживай. Лопатой буду орудовать я. Ты же профессиональный телохранитель. Так занимайся своим делом.

— Ты хочешь сказать, что я должна тебя охранять?

— Вот именно. Будешь стоять рядом со мной и смотреть по сторонам, наблюдать за тем, чтобы не было ни одного лишнего шороха.

— Это для меня пара пустяков.

— Словно я твой босс…

— Мой босс шкатулки на огородах не сажает, — развеселилась Мила.

— Тогда приезжай ближе к вечеру, все и сделаем.

Положив трубку, я отправилась к родителям, чтобы повидать сына. Со вчерашнего вечера я уже успела соскучиться. Сашка сидел за компьютером и: играл в какую-то замысловатую игру. Мы просидели с ним около двух часов, потом я вернулась к себе. К моему великому удивлению, ключи от машины оказались на месте. Челноков никогда не умел водить машину, может быть поэтому пока еще не прихватил ее. Я сварила кофе, мечтательно закрыла глаза и вновь представила очаровательный домик на берегу. Мои мечтания прервал пронзительный звонок в дверь. Андрей?! Я вскочила. Может быть, он одумался и пришел попросить прощения? Господи, какие же мы, бабы, дуры… Даже после стольких гадостей верим в лучшее, ищем хоть какое-нибудь оправдание.