Инна Балтийская - Призрак с горы Мертвецов Страница 6

Иногда мне казалось, что его мучает какой-то страх, природу которого я не понимала. Он словно скрывался от кого-то, хотя я готова была поклясться, что за ним никто не охотился. Игорь вроде бы спокойно выходил из дома, ходил на работу в какой-то офис, я в библиотеку, но все вечера в первый год брака мы просидели дома в моей небольшой квартирке, в гостиной со стенами в бледно-голубых, нелюбимых мной тонах. Впрочем эта гостиная служила нам и столовой, и спальней — небольшой складной диван по вечерам раскладывался и застилался унылым белым бельем. Противоположную окну стену занимал огромный платяной шкаф с зеркальными дверцами, которые увеличивали комнату, вытягивали ее, подобно вагону в поезде. Иногда мне казалось, что я и живу в поезде, который катится себе мимо настоящей жизни. Она проходит где-то там, за занавешенными окошками, пока мы сидим взаперти. Мы смотрели телевизор, играли на компе в какую-то довольно скучную стрелялку. Я пыталась хоть как-то разнообразить наш досуг, предлагала сходить в кино, в кафе, выбраться летом в пригородный лесопарк, где, по рассказам нашей заведующей, маленькое летнее кафе на деревянном причале, уходящем в большое озеро. Но, услышав мое робкое предложение сходить в это чудесное кафе, мой супруг почему-то взорвался и устроил мне настоящий скандал:

— Ларка, ты совсем офигела! — кричал он, а я, действительно офигевшая от такого взрыва эмоций, лишь таращила на него глаза. — Знаешь, какое это кафе дорогое? Ты за олигарха вышла, думаешь? Сама крыса лабораторная, не зарабатываешь ничего, а туда же, летние рестораны ей подавай!

Я в слезах выбежала из дома, Игорь вылете следом, поймал меня еще в подъезде и буквально силой затащил домой. Долго извинялся, обещал луну на небе и поездку в Италию осенью, и в конце концов мы помирились. А в Италию так и не поехали.

Наверное, вы подумали, что Игорь был жутким жмотом, но нет. Он не жалел денег на хороший коньяк, мог на всю зарплату купить копченую оленину, а потом мы неделю питали гречкой, купленной на мою зарплату. Но странностей у него было много, слишком много для меня. Например, лишь через год совместной жизни он обзавелся айфоном. До этого все время твердил, что это слишком дорогой гаджет, и понты его не привлекают. Впрочем, купить дешевый кнопочный телефон он тоже отказывался наотрез. Более того, когда изредка звонил мой домашний телефон, он вздрагивал и бледнел. И каждый раз шептал каким-то страшным театральным шепотом:

— Меня здесь нет! Я тут не живу!

Все попытки прояснить ситуацию заканчивались скандалами, и поднимать эту тему я перестала. Как перестала спрашивать, почему мы не можем вместе выходить на работу, почему я должна выходить первой, и, выйдя из подъезда, обязательно остановиться и помахать рукой занавешенному кружевными занавесками окну, за которым прятался мой дорогой муженек. И я покорно махала, чувствуя себя профессором Плейшнером из анекдотов про Штирлица, и невольно ожидала, что вот-вот на подоконнике появится большой колючий кактус, означающий — явка провалена!

Возвращаться домой мне разрешалось в любое время, благо из библиотеки я освобождалась довольно рано. Но перед окончанием своей работы Игорь обязательно звонил домой, убеждался, что я дома и дошла благополучно, и лишь тогда выезжал из офиса.

В конце концов я решила развлечься хоть как-то, и предложила ему поменять голубые обои в нашей квартирке. Все остальное в моей крохотной комнатке было розовым и оранжевым, но вот обои оставались моей головной болью. Он нехотя согласился, но все оттягивал это развлечение, и тогда я начала ему рассказывать про сестру, которая погибла в снегу, и про то, что именно снег, белый или голубоватый, для меня буквально символизирует страх. Но он не захотел даже дослушать мою историю.

На этот раз скандал устроила я, а Игорь быстро собрал чемодан и ушел из дома. Не было его больше недели. Наверное, я была не права, пытаясь вывалить на него все и сразу. Наверное, мне надо было быть более чуткой, вникнуть в его собственную трагедию. Но увы… Почти с самого начала брака мне показалось, что у меня есть соперница. И это убило едва зарождающееся доверие.

Была ли я права в своих подозрениях? Этого я не знала даже сейчас, на пороге развода. Игорь познакомил меня с родителями, но ни за что не знакомил с друзьями. Пока мы сидели взаперти дома, я об этом даже не задумывалась. Какие друзья, есть ли вообще они у моего затворника?

Но примерно через год, после покупки дорогого айфона, выяснилось, что друзья есть, и их не так уж мало. Игорю звонили постоянно, и в будни и в выходные, он сначала ограничивался телефонными разговорами, а затем начал потихоньку вылезать из своей скорлупы. Но увы, без меня. Мне больше не надо было махать по утрам рукой занавешенному окну, он не звонил по вечерам домой, чтобы убедиться, что я вернулась — он вообще практически перестал обращать на меня внимание. Ходил в бары, ездил на рыбалку и сплавлялся по реке на плотах — но меня с собой не брал ни разу. Что могло послужить объяснением такого недружелюбия? Мне не понадобилось читать массу книг по психологии, чтобы сделать вывод — в той компании есть девушка, которая ему очень нравится. Намного больше, чем я. Он не может ее получить, но не хочет, чтобы его лишали надежды. И карманная жена рядом вовсе не то, что ему нужно для счастья.

Наверное, эта девушка замужем, думала я. Была бы свободной, давно бы ответила на его чувства. Игорь был красив правильной мужской красотой, к тому же, легкая грусть придавала ему особый шарм.

Впрочем, после начала активных тусовок его депрессия довольно быстро прошла, вернулась обычная, как оказалось, жизнерадостность, вот только его улыбки предназначались отнюдь не мне. Я слышала его смех, когда он беседовал с кем-то по телефону или переговаривался по Скайпу, видела смайлики в его комментариях на фейсбуке. Со мной же он беседовал в основном о том, что приготовить на ужин, или обсуждал предстоящий визит к свекрам. К моей маме после первого же визита он отказался ездить наотрез. Впрочем, я его понимала. Ее потухший взгляд мог вогнать в депрессию самого отъявленного жизнелюбца.

С его друзьями я изредка беседовала по телефону, вскоре я узнавала их по голосам. Важный низкий басок — это Вадим, торопливый тенорок — Леха, резкий отрывистый баритон — Колян. Впрочем, все наши беседы сводились к вопросам — где Игорь, когда он проснется или скоро ли он выйдет из душа. Иногда мне даже казалось, что друзья моего мужа не знают, что он вообще женат, и думают, что женский голос, отвечающий им по домашнему телефону, а иногда и по мобильному Игоря — принадлежит его матери или тете.

Я не стала скандалить, выяснять отношения, просто снова погрузилась в обычную меланхолию. Постепенно Игорь начал проводить все больше времени в компании друзей, и все меньше — со мной. А полгода назад я спокойно сказала, что не вижу больше смысла жить под одной крышей с чужим мне человеком. Игорь, заглянувший домой на пару дней перед очередной рыбалкой, спорить не стал. Он собрал вещи, вернул мне ключ от квартиры и отбыл к родителям. И тех пор позвонил, наверное, всего пару раз. А вот теперь внезапно нарисовался за дверью.

Я стояла в некоторой задумчивости, размышляя, стоит ли открывать, или сделать вид, что меня нет дома. В конце концов, все вопросы можно решить по телефону. Даже о разводе договориться можно дистанционно. Но тут звонок в дверь раздался вновь, протяжным воем отозвавшийся в моей голове. Я вновь поглядела в глазок и испугалась. Такого искаженного болью лица я не видела у Игоря за все время нашего знакомства. Даже тогда, когда он в глубокой печали приходил в библиотеку, он выглядел куда спокойнее.

Тем временем, не дождавшись ответа, Игорь забарабанил по двери кулаком, а потом начал бить по ней ногами, левой рукой отчаянно нажимая на дверной звонок. Рывком распахнула дверь, и он буквально влетел внутрь, схватившись на лету за дверной косяк в качестве опоры. С некоторым изумлением я смотрела на его прикушенные словно в припадке эпилепсии губы с выступившей кровавой пеной, затем перевела взгляд на стиснутые в кулаки руки и только тогда заметила, как сильно они дрожат. Потеряв дар речи, я махнула рукой в сторону кухни, но он отчаянно замотал головой и тут же резко спросил:

— Лорка, ты следила за мной? Может, нанимала сыщика?

Я слышала его слова, но не воспринимала их смысл. Следить за ним? Зачем? Мы же договорились расстаться друзьями!

— Лора, не молчи! Мне это очень важно знать! — его голос дрожал все сильнее, в нем появились умоляющие нотки. — Скажи, это вопрос жизни и смерти! Ты ведь узнала о ней, правда? Значит, следила, да? Давно?

— Игорь, ты о чем? — я сама не узнала свой голос, настолько сдавленно он звучал. — Я не знаю, о ком ты говоришь.

— Но ты потребовала развода, значит, узнала! — он словно уговаривал сам себя.