Викас Сваруп - Шесть подозреваемых Страница 6

— Двенадцать.

— Отличный возраст. Ты многому научился, а сколько еще впереди, правда?

— Впереди у меня ничего нет. Я даже не отмечу тринадцатый день рождения, потому что умру через три месяца, — ответил он совершенно бесстрастным голосом, которому позавидовал бы сам Франкенштейн.

— Не надо так говорить. Уверена, все будет в полном порядке, — сказала я и нежно погладила его руку.

— Не будет, — отозвался Сохраб, — но это не важно. Меня другое заботит. Хочу кое-что узнать перед смертью.

— Да, и что же?

— Обещайте ответить.

— Обещаю. Конечно.

Я просияла, как медная монета, и подумала про себя, что теперь-то не будет сложностей. Общение с малолетними поклонниками — мой конек. Им так немного нужно для счастья: узнать название моего любимого фильма, услышать о творческих планах и в особенности о том, кто еще из прославленных звезд появится вместе со мной в будущем фильме.

— Вперед, Сохраб. — Я щелкнула пальцами. — Спрашивай все, что угодно.

Мальчишка приблизил ко мне лицо и прошептал:

— Вы девственница?

Разумеется, на этом наш разговор и закончился. Я отослала маленького негодника к матери, а стюардессе устроила нагоняй, чтобы в следующий раз не вздумала нарушать мой покой во время полета. Даже ради неизлечимо больных пассажиров.

Позже, когда гнев немного улегся, я призадумалась над этой дикой выходкой. Грубо, бестактно? Согласна. И все же ручаюсь, что среди двадцати миллионов соотечественников, провозгласивших меня своим кумиром, найдется много желающих получить ответ на вопрос, заданный Сохрабом.

Мужчины в Индии делят женщин на две категории — на доступных и недоступных. Родная мать и сестра — это для них священные коровы, а все остальные — пища для непристойных снов и грязных фантазий. Любая девушка, надевшая футболку, в нашей стране слывет легкой добычей. А я так и вовсе мелькаю на экране в облегающих платьях, выставляю грудь перед камерой, покачивая бедрами под очередной зажигательный мотив. Кем же меня считать, если не объектом для пускания похотливых слюней? При этом недосягаемость лишь подливает масла в огонь. Мне приходят письма, написанные кровью, полные клятв покончить жизнь самоубийством, если я срочно не вышлю снимок с автографом. Порой из конвертов выпадают клочки папиросной бумаги с пятнами спермы. Тысячами поступают страстные предложения руки и сердца от каких-нибудь деревенских дурачков и служащих, коротающих одинокие вечера в офисах колл-центров. Известный мужской журнал прислал незаполненный чек и предложение сделать фотосессию в обнаженном виде. Да что там — женщины и те шлют мне ракхи,[20] называют сестрой в надежде, что я уговорю их мужей не ходить налево. Девчонки препубертатного возраста расточают мне медоточивые похвалы, просят молиться, чтобы небо к ним было так же благосклонно.

Девяносто шесть — шестьдесят шесть — девяносто один — вот мои магические числа. В эпоху силиконовых прелестей я воплощение истинной красоты, от природы. Вроде бы кожа да кости, однако при чем здесь размеры тела, когда от него исходит мощный призыв, сладкий, дурманящий и воспламеняющий? Мужчины не видят меня. Они смотрят на грудь, утопают в ней и, онемев от восторга, исступленно кивают в ответ на любую мою прихоть или каприз. Пусть это всего лишь циничная эксплуатация подавленных в области подсознательного грез или незаслуженная прерогатива звезды — называйте как хотите. Зато я имею все, чего можно желать от жизни. И даже с лихвой.

«Жизнь в основе вещей, несмотря на всю смену явлений, несокрушимо могущественна и радостна», — как сказал мой учитель, Фридрих Вильгельм Ницше.[21]

Целых три года я только и делаю, что беру от жизни все ее радости, до последней капли. Но может быть, это компенсация за предыдущие девятнадцать лет нищеты?

31 марта

Сегодня меня пригласили в качестве почетной гостьи на вечер памяти Мины Кумари — «Королева трагедии» умерла тридцать пять лет назад. Скучища ужасная. Все те же елейные речи, что можно услышать на любой церемонии награждения. Это навело меня на некоторые мысли. Ограничивается ли личность актера образом, воплощаемым на экране? Кинематограф настолько одномерен, он словно луч света, описанный Жан-Полем Сартром как «все, ничто и все, превращенное в ничто». Если судить обо мне исключительно по картинам, в истории запомнится лишь пустая блестящая кукла. А я ведь не просто ходячая мечта с кинопленки. Однажды, когда мои дневники будут опубликованы (конечно, после надлежащего редактирования), миру придется это признать. Я даже придумала замечательное заглавие для будущей книги: «Реальная женщина, или Дневники Шабнам».

19 апреля

Сегодня известная актриса, «Мисс Мира-94» Айшвария Рай, вышла замуж. Хвала небесам! Может, хотя бы теперь она перестанет сниматься. Все-таки одной соперницей меньше. В прошлом году «Трейд гайд», как всегда, проводил хит-парад героинь индийского кино, и меня поместили аж на четвертую строчку — сразу после Айшварии, Карины[22] и Приянки. Теперь, значит, будет третья.

А впрочем, фанатам прекрасно известно, кто настоящая Актриса Номер Один. Они-то знают, что я пробилась в кино собственным упорством и талантом, а не за счет громкого титула «Мисс Вселенная» и не за счет знаменитых «киношных» предков.

Будь что будет, а моя цель в этом году совершенно ясна:

Стать Первой.

Стать Первой.

Стать Первой.

20 мая

В квартире сегодня с утра царит шум и гвалт. Шестеро разнорабочих в синих спецовках топчутся в спальне и в ванной, нарушая мое привычное уединение. Бхола у них за главного, командует и покрикивает, словно заправский бригадир. Это была его затея — поменять светильники в ванной. Теперь они утоплены в потолок, и внутри не видно лампочек. Смотрится очень мило, особенно если их приглушить. Похоже на звездное небо. В спальне на месте прежней люстры фирозабадского[23] стекла появилась новая, с чудесными кристаллами «Сваровски».

Должна сказать, Бхола меня приятно удивил. Вот вам один из бонусов звездной жизни — вдруг сами собой находятся давно забытые дяди, тетки, племянники, о которых вы никогда не слышали, и прочие дальние родичи. Бхола как раз из их числа. Однажды прекрасным утром он возник на пороге, представившись сыном тетушки Джайшри из Майнпури, и стал умолять меня пристроить его на какую-нибудь роль. Я посмотрела на незваного гостя и расхохоталась. Прилизанные жирные волосы, отвислое брюшко, замашки неотесанного мужика — если все это и могло относиться к культуре, то разве только к сельскохозяйственной. Однако я сжалилась над деревенщиной и взяла к себе в качестве секретаря, иными словами — преданного Пятницы, а за хорошую работу пообещала когда-нибудь найти ему роль. С тех пор миновало уже два года. Думаю, он в конце концов оставил нелепую мечту о кино, зато проявил потрясающие способности помощника. Бхола не только держит на расстоянии надоедливых фанатов и охотников за автографами, он разбирается в электронике и компьютерах (я к этой технике вообще боюсь прикасаться) и в придачу обнаружил блестящую финансовую хватку. Со временем я доверила ему вести свои счета, вот только встречи до сих пор согласовывает Ракеш-джи, наш общий с Рани секретарь.[24]

Уж больно он заурядный, этот Бхола. Никакого таланта, никакой изюминки. Хотя, если вдуматься, мир наводнен заурядными людьми. Серыми личностями, единственное призвание которых — служить нам, необыкновенным, исключительным, знаменитым…

31 мая

Пальцы болят. Минуту назад закончила подписывать письма, что-то около девятисот штук. Это своего рода ритуал, который приходится исполнять четыре раза в год. Еще одна малая часть расплаты за славу.

Мне пишут фанаты со всех концов мира, от Агры до Ямайки. Пять тысяч писем в неделю, двадцать тысяч в месяц. Мой агент, Рози Маскаренхас, отбирает среди них примерно тысячу заслуживающих личного ответа, который представляет собой стандартный набор фраз о том, как я рада общаться со своими поклонниками, потом немного трепа о планах на будущее и в заключение — пожелания здоровья, счастья, процветания. К ответу всегда прилагается глянцевый снимок, достаточно милый и скромный, если адресат — ребенок или женщина, либо что-нибудь более чувственное для взрослого мужчины. Рози предлагала приобрести аппарат, умеющий воспроизводить подписи, чтобы избавить меня от лишних забот, но мне удалось ее разубедить. Я и так обитаю в насквозь фальшивом мире, где все иллюзорно; пускай же хотя бы автограф будет реальным.

Я представляю себе восхищение очередного фаната, когда тот распечатает конверт и увидит мою фотокарточку. Слышу, как он или она визжит от изумления и восторга. Письмо будет непременно показано всем родным, друзьям и близким. Соседи придут на него подивиться. Не одну и не две недели его будут обсуждать, целовать и орошать слезами. Потом, возможно, перекопируют, заламинируют, вставят в рамку и, что весьма вероятно, превратят в объект поклонения… От этих мыслей боль в пальцах куда-то исчезает.