Марина Серова - Дублерша для жены Страница 6

И хочу заметить, Женя, что в наших с вами отношениях имело место именно это: предопределение и счастливый случай. Если бы я снимал кино, а не говорил с вами на крайне животрепещущую тему, если бы наш с вами разговор был эпизодом фильма, то я бы в качестве затравки вставил в уста своего героя, то есть самого себя, короткую фразу.

Она звучала бы так… — Он сделал паузу, а потом на одном дыхании произнес:

— Будьте моей женой.

Честно говоря, меня как будто ударило током, когда я это услышала. На несколько секунд мне показалось, что Эллер говорит на полном серьезе. Что мой образ настолько запал ему в душу и он, наряду с предопределением, уверовал в любовь с первого взгляда. Вот и предлагает такое. Стремительный, однако, шаг, вызывающий головокружение.

Наверное, я все-таки не смогла скрыть своего короткого смятения, и оно как-то проявилось внешне. Потому что Леонард Леонтьевич засмеялся и, изящно отставив от себя бокал с недопитым вином, произнес:

— Женя, не понимайте меня буквально.

Я же оговорил: если бы это был эпизод из фильма, то для вящей эффектности я начал бы разговор именно такой фразой. Но так как у нас не кино, то придется вдаваться в длинные и нудные пояснения, прежде чем повторить исходное.

— Леонард Леонтьевич, честно говоря, я не понимаю, — быстро справившись со своими эмоциями, проговорила я, — как бы ни были длинны и нудны пояснения, все-таки.., такими фразами в шутку не кидаются.

— А мне не до шуток, — сказал мэтр, и его красивое, породистое лицо омрачилось, — мне совсем не до шуток. Вы, Женя, меня простите, что я вас вот так с места в карьер огорошил. Да, мне пора объясниться. Дело в том, что моя жена Алина, дочь Бориса Оттобальдовича Бжезинского, положа руку на сердце, не отличается покладистым характером. Она капризна, вспыльчива, легко поддается на лесть. Словом, избалованная двадцатисемилетняя женщина, которая часто ведет себя, как десятилетняя девочка. Я не буду вдаваться в подробности, думаю, это излишне. Скажу одно: Алина влипла в чрезвычайно нехорошую историю.

Проще говоря, ей угрожали. Все-таки она дочь известного человека, а также жена еще более известного.., гм. Не могу назвать точного времени, но с определенных пор ее угрожают похитить или вообще убить. Понимаете?

— Отчего же? Я понимаю. Достаточно стандартная ситуация. М-м.., простите, что я так выразилась, но в моей работе такая ситуация в самом деле достаточно часто встречается.

— Да, да, конечно. Так вот, Алину я отправил за границу от греха подальше. Но долго ее скрывать я не могу. Вы же знаете, как много про меня пишут. Боюсь, что пронырливые газетчики, не видя со мной жены, начнут разнюхивать, что да к чему, а к газетчикам могут подключиться куда более опасные индивиды, которым нужна не «жареная» информация об Алине, а сама Алина.

Понимаете?

— Да. Продолжайте, Леонард Леонтьевич.

Он налил себе полную рюмку коньяку и выпил, что называется, «с размаху». Вытер ладонью усы, чего в самом начале ужина за ним не замечалось, и произнес:

— Словом, я не могу долго скрывать Алину от всех. Но, с другой стороны, я не могу и обнаружить ее местопребывание. Не могу взять с собой в Россию. Потому что ее могут убить, похитить, все, что угодно!

Я долго думал, как мне следует поступить, и вдруг счастливая случайность помогла найти подход к решению. Помните, однажды в Москве, в клубе, к вам подошел молодой человек и назвал вас не вашим именем?

— Да, помню. Он оказался вашим охранником, как я узнала позже. Кстати, каким именем он меня назвал? Сама я не запомнила. Просто удивилась, и все.

— Да, он действительно мой охранник.

А назвал он вас именем Алина.

— Подождите. Алина? Именем вашей жены, да?

— Совершенно верно. Он принял вас за нее. Неяркое клубное освещение несколько скрадывает те отличия, которые существуют в вашей внешности и в облике Алины, но все же… — Леонард Эллер подался вперед и, понизив голос, хотя нас и так никто не мог слышать, четко, хоть и тихо, проговорил:

— Дело в том, Женя, что вы поразительно похожи на мою жену. Те же черты лица, тот же оттенок кожи и цвет глаз, тот же рост и, насколько я могу судить, гм.., то же телосложение, тот же тип фигуры. Вот к тому я и сказал: будьте моей женой. На время, конечно, пока не минует кризис и ситуация не разрешится.

— То есть вы предлагаете мне заменить вашу Алину, не так ли, Леонард Леонтьевич? — спросила я в упор.

— Ну, можно сформулировать и так.

— И вы полагаете, что меня будут принимать за нее? Полагаете, что это технически осуществимо? Одно дело, когда меня — при клубном освещении! — принял за Алину ваш охранник. Совсем другое дело, сможет ли меня принять за нее, скажем, отец Алины.

— Во-первых, мой охранник — человек с профессиональной наблюдательностью.

Он так просто ничего не путает. Да вы просто не видели Алину! Если мы придем к согласию, то я передам вам видеокассету, где снята Алина, и вы убедитесь, какое у вас с ней сходство! Даже голоса у вас одинаковые.

Откровенно говоря, я не думал, что возможно подобное сходство безо всякого грима.

Но тут оказалось — возможно. А как человек, имеющий отношение к кинематографу, могу сказать: у вас очень «благодарное» лицо для внесения дополнительных нюансов.

Подвижное, пластичное, с сильной мимикой.

— И вы думаете, что я смогу сыграть Алину?

— Я не думаю. Я уверен. Уверен как человек, который кое-что смыслит в режиссуре, актерской работе и гриме, — горделиво заявил Эллер, выпячивая грудь. — Кроме того, я полагаю, что вы не лишены актерских данных. Насколько я понял из вчерашнего и сегодняшнего общения с вами, вы очень артистичная особа. И если с вами еще позаниматься…

— Это излишне, Леонард Леонтьевич, — перебила я собеседника, — и неразумно.

Какой смысл брать на работу человека, который не умеет в совершенстве делать то, ради чего его нанимали? Ни к чему. Вот и меня не надо учить. Если вы полагаете, что у нас с Алиной общий тип лица и фигуры, то я могу сказать вам с уверенностью: с ролью я справлюсь. Но тут нужен дополнительный штрих, понимаете?

— То есть?

— Невозможно сыграть конкретного человека так, чтобы нельзя было распознать замену. Сыграть социальную категорию — ну, там, бомжа, проститутку, министра, профессора или богемного деятеля — неимоверно проще, чем какого-то определенного человека. Нужен штрих, зацепка, интересный ход, позволяющий избегать полного сходства, достигнуть которого в принципе невозможно.

Эллер задумался.

— Дело в том, что Алина хотела делать себе пластическую операцию, — произнес он. — Косметическую. Что-то связанное с формой носа и век. Можно сыграть на этом.

Она постоянно недовольна своей внешностью. Алина ведь уже делала себе операцию — в юности, лет в семнадцать, кардинально сменив имидж. Ее тогда родной отец едва узнал. А когда узнал, такую взбучку устроил, сказал, что обклеит ее квартиру портретами Майкла Джексона без грима, чтобы дочка знала, что бывает от злоупотребления пластической хирургией. Я, кстати, его видел. Правда, он был в маске, но нос у него, всем известно, выглядит как квелый заветрившийся огурец, изрядно к тому же пообкусанный.

— Пластическая операция.., гм. Да, хороший ход. Но если Алине якобы сделали пластическую операцию, то на это требуется время. Примерно недели две. Сколько она отсутствует в России?

— Да как раз две — две с половиной недели.

— Тогда все в порядке. Косметическая операция оговорена. Можно будет делать упор не на тотальное сходство, а на копирование манер, интонации, мимики, жестикуляции. А это можно сыграть.

— Я тоже так полагаю, Женя, — неожиданно просияв, сказал Эллер. — Если честно, вы еще тогда, когда я вас в Москве увидал, мне в душу запали. Причем не только тем, что так похожи на Алину.

— Ой, не говорите, что вы и в Тарасов приехали ради меня, — лукаво сказала я. — Все равно не поверю. Ну что же, Леонард Леонтьевич. Кажется, с «удивительным сходством» решили. А…

— ..Каков будет гонорар за эту роль? — подхватил мой новый клиент. — Ну, с этим проблем не будет. Сколько запросите — в разумных, конечно, пределах, — столько и получите.

— Нет, о гонораре позже. Я хотела бы поподробнее узнать, чего вы от меня хотите. Плюс основные, магистральные условия контракта.

— Что вы хотите сказать?

— Мне уже случалось изображать супругу одного из местных бизнесменов, к несчастью, покойного. Он также нанял меня подменять свою благоверную, но при этом требовал, чтобы я исполняла и супружеские обязанности — для пущего вживления в роль, так сказать. Я отказалась, он контракт разорвал. А через два дня его убили.

— Вот как? — склонив голову, спросил Эллер.

— Да.

— Печальный случай. Надеюсь, у нас с вами все будет оптимистичнее. Что касается супружеских обязанностей, то исполнять их — по желанию. Лично я ни на чем не настаиваю. — Седой ловелас снова хитренько улыбнулся в усы, словно произнеся про себя пошлую поговорку: «Да куда ты денешься, когда разденешься». — Вы просто должны изображать мою жену на людях и, что самое сложное, в семье.