Сергей Рокотов - Воскресший для мщения Страница 6

... В начале ноября было открыто частное малое предприятие "Гермес", коммерческим директором которого был назначен Алексей Кондратьев. Фонд инвалидов-афганцев выдал предприятию необходимый кредит. Надо было срочно подбирать персонал для работы. Алексей дал объявление в газету... Дело двигалось быстрыми темпами, руководители Фонда имели хорошие связи в высоких кругах и пользовались покровительством влиятельных людей. Для личного контакта Алексей сам съездил в Харбин и встретился там с поставщиками. Ему предложили для продажи баночную ветчину, тушенку, рис, растительное масло, чай и другие продукты в неограниченных количествах, было бы только чем за них платить. И только там, в Китае, поняв, какие масштабы может приобрести это дело, он почувствовал вкус к работе, почувствовал себя хозяином. А пока он находился в Китае, в Союзе произошли немаловажные события - встреча лидеров трех республик в Беловежской пуще и прекращение существования самого Союза. Затем - выступление Горбачева по телевизору о сложении им полномочий Президента СССР...

Выехал Кондратьев из одной страны, а приехал в другую... С первого января 1992 года должно было произойти освобождение цен. Казалось, ничто не могло помешать удачной торговле... Заканчивался 1991-й год, год надежд... Если бы Алексей, если бы Сергей и Настя, если бы все знали, что их ждет в самом ближайшем будущем, трудно сказать, какие бы решения они тогда приняли... Но предвидеть будущее никому не дано, тем более, в такие роковые годы...

2.

... Чудовищно болела голова, а во рту словно табун ночевал... На душе было пусто, мерзко и гнусно...

... Не поднимаясь с постели, Михаил Лычкин потянулся дрожащей рукой к сигаретной пачке, лежавшей на стоящем около дивана стуле, сунул в пачку пальцы, но обнаружил, что там нет ни одной сигареты. Он выматерился вслух и с трудом поднялся. Прошлепал босыми ногами по грязному полу на кухню и открыл холодильник. Его взору предстала жалкая картина - пустые полки, в самом низу холодильника полбуханки черствого хлеба, а на средней полке огромный заплесневелый соленый огурец. В досаде он сильно хлопнул дверцей и обратил свой туманный взор на стол. В огромной пивной кружке оставалось граммов сто пятьдесят вчерашнего пива, а в пепельнице торчал бычок довольно приличного размера. Михаил выпил остатки пива и закурил бычок "Пегаса", наполнив маленькую кухоньку смрадным дымом...

... Попытался напрячь память и припомнить вчерашний день, попойку у приятеля... Вспомнил и в ужасе сморщился... Боже мой, кажется, он стал приставать к Славкиной жене Лиде. Да, точно, он схватил её сзади за тугую талию и прижал к себе. Она даже не сопротивлялась, недвусмысленно улыбалась и тянулась к его рту пухлыми накрашенными губами... И он потащил её на диван... А в это время вошел Славик... Какой кошмар, о чем они в тот момент думали?

"А-ыыы", - произнес нечто невнятное Славик, делая какие-то странные движения, а затем залепил Лидке оглушительную пощечину. Михаила же схватил за шиворот и вытолкал на лестницу, обложив всеми известными ругательствами. Михаил ещё долго стоял за захлопнутой дверью и слышал не прекращавшуюся брань Славика и всхлипывания Лидки. "Что я могла сделать? Он меня схватил и потащил..." У Славика же теперь что-то словно заклинило и он раз пятьдесят повторил одно и то же бранное слово на букву "б", кстати, совершенно точно выражая суть своей супруги. Не желая дальше слушать все это, Михаил поплелся пешком вниз. Было очень поздно, на такси денег не было, и он прошел пешком три остановки, умудрившись при этом на остатние деньги купить две бутылки пива, благо уже появились коммерческие ларьки. Дома на замызганной, заплеванной кухне он лакал пиво, курил и бранился. Пытался дозвониться до каких-то телок, но все как-то неудачно... И наконец, совершенно осовевший, завалился спать...

...Какая скука, какая лютая тоска... И денег в кармане совершенно нет... А без денег тоска совершенно непроходимая...

Но откуда же их взять, вот в чем вопрос? Неужели опять тащиться на поклон к матери? Как неохота, но делать-то что-то надо.... И зачем он отказался от работы, которую она ему нашла? Хоть что-то было бы в кармане... Но тысяча рублей в месяц, это же такой кошмар... Это же нищета кромешная... И при этом с девяти до шести торчать в конторе, считать чужие деньги... А люди уже стали заниматься серьезными делами, открывать собственные фирмы, малые предприятия, делать деньги буквально из ничего... А он-то, спрашивается, чем хуже этих недоумков? Он, закончивший Плехановский институт, он, выросший в торговой семье, да ещё в какой... До окончания института он проедал остатки отцовских денег и плюс к тому был как бы и на содержании у матери. А теперь... От работы, которую она ему нашла, он отказался, тем самым, как бы вроде и отказался от её материальной поддержки. А вот, выясняется, что прожить без этой поддержки он не в состоянии... А деньги тают, стремительно тают, как мороженое в жаркий день... Хорошо еще, что мать платит за эту, с позволения сказать, квартиру в спальном районе. Да, впрочем, ради чего платит? Ради себя самой же. Чтобы он не мешал её романтической любви...

В этом, девяносто первом году в Москве появились коммерческие ларьки и отделы в магазинах, в которых продавались хорошие заграничные вещи, продукты, напитки, которые так хотелось купить... Соблазнов стало много... Можно было уже и за границу съездить, было бы только на что...

... Нет, все-таки придется ехать к матери, она подкинет, никуда не денется. Который час? Боже мой, уже половина одиннадцатого, мать давно на работе... На работу, что ли, к ней съездить? Далековато... Сил нет. Можно было бы побомбить на машине, но похмелье, тягостное похмелье, и штрафануть могут, а платить-то нечем... В начале этого года он дал на раскрутку своему школьному приятелю Игорю Глотову взаймы довольно приличную сумму, тот обещал отдать с процентами, но каждый день кормил обещаниями, и Михаил стал сомневаться, что он отдаст долг вообще... И зачем он ему дал? Только позже он узнал, что Игорь завсегдатай казино и вообще большой любитель просаживать в злачных местах деньги, особенно чужие. А, ладно, не дал бы Игорю, давно бы пропил. А тут хоть какая-то надежда есть... Вдруг, и впрямь раскрутится, чем черт не шутит...

Михаил включил телевизор и минут с двадцать тупо глядел в экран, где передавали какой-то нелепый фильм про гражданскую войну. Когда запыленный комиссар произнес мудрые слова про чистые руки товарища Дзержинского, он не выдержал и выключил телевизор. Побрел в ванную, где долго умывался, брился, приводил себя в человеческий вид... "Красивый я парень", - подумал он, глядя в зеркало. - "Волосы каштановые, глаза голубые, и ростом удался... А живу, как скотина... Пора с этим кончать, не дело это... Сын я своего отца или нет, едрена мать?" Он надел пиджак, сунул туда руку и к своей великой радости обнаружил там триста рублей. Находка его обрадовала до невозможности, он понял, что к матери ехать необязательно... Михаил надел дубленку и вышел на улицу. В ларьке он купил баночного шведского пива "Туборг" и стал с наслаждением пить холодный напиток, несмотря на промозглую ветреную погоду, прямо на улице. Полегчало. Михаил прошелся по улице, подошел к газетному киоску и купил рекламную газету. Он время от времени покупал газеты и читал объявления о приеме на работу... Хотя, разумеется, не верил, что хорошую работу можно найти по объявлению. Нет, такие дела делаются только через хороших знакомых, через друзей. Но все друзья и знакомые оказались такими сволочами... Да, когда все переменилось у него, мигом переменились и они... Никто ничем не хотел помочь...

... Миша Лычкин с детства привык к холе, неге и роскоши... У них была четырехкомнатная квартира на Ленинградском проспекте неподалеку от метро "Аэропорт". Покойный отец Гавриил Михайлович был директором гастронома. Миша был у него поздним ребенком, когда он родился, отцу было уже за сорок. Матери на пятнадцать лет меньше. Отец был вальяжен, дороден, остроумен, любил пожить на широкую ногу, любил застолья, пикники, сам прекрасно готовил... Правда, в те застойные годы афишировать свою зажиточность было довольно чревато. Но гобсековский образ жизни не устраивал отца... "Волга", а затем плюс к ней и "девятка", дача в Малаховке, прекрасная четырехкомнатная квартира - все это имело место... Разумеется, прекрасная еда, ежегодные поездки на курорты к Черному морю и в Прибалтику в лучшие пансионаты и санатории, дорогая импортная одежда... Вообще, отсутствие всяких проблем, когда проблемой было абсолютно все, от колбасы и детективного романа в красивом переплете до автомобиля и дачи... Он как раз был таким человеком, у которого все схвачено, за все заплачено... А в Мишеньке своем он душе не чаял, баловал его как только мог. Лучшие игрушки, книги, театры, елки, занятия любым спортом - все было к его услугам. О том, что такое давка в городском транспорте, ясли, детские сады, он и понятия не имел. В школу отец его отвозил на машине. Друзья завидовали Мише и буквально глядели ему в рот, он мог достать все - и книгу, и путевку, и билеты в театр, и дефицитный магнитофон, у него первым в классе появился плеер, первым в классе появился видик. И избранных он приглашал домой поглядеть фильмы, когда стал постарше, можно было и побаловаться заграничным пивком, хорошей сигареткой...