Эйлет Уолдман - Преступления в детской Страница 6

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты над чем-то работаешь?

Я прикинула, стоит ли раскрывать ему свой секрет. Я доверяла Элу, я всегда ему верила.

— Я проверяю прошлое человека, который, как я думаю, может нести ответственность за убийство. Ты обращал внимание на дело директрисы детского сада, которую сбила машина?

— Кажется, что-то видел в местных новостях. А ты как с этим связана?

— Я знала эту женщину.

— И теперь играешь в детектива?

— Просто хочу попробовать что-нибудь новенькое.

— Звучит, как полная чушь.

— Что? — я была искренне возмущена.

— Слушай, Джулиет. Полиция сама может сделать свою работу. Им не надо, чтобы ты расследовала убийство, если это убийство. Они выяснят, кто его совершил, и без твоей помощи.

Я фыркнула.

— Это же тебе надо, — продолжил он. — Ты это делаешь для себя.

Я пожала плечами. Я злилась на него, но в глубине души понимала, что он прав.

— Энергия в тебе бьет ключом, Джулиет. Я это знаю с того самого дня, как мы познакомились. Ты была вылитая Тина Тернер. И все время норовишь влезть в драку.

— Пожалуй, это правда, — согласилась я.

— Не много можно сделать, если ездишь по округе за рулем этой твоей большой синей «вольво»? — спросил он.

— Не много. Что ты от меня хочешь, Эл? Признания, что играю в частного сыщика, устав от ежедневного ярма материнства?

— А ты устала? — спросил он.

Я это обдумала.

— Возможно. А в этом есть что-то плохое?

Эл посмотрел на меня и процедил:

— Откуда я знаю? Я тебе что, доктор Лаура?[7]

Мне пришлось потратить несколько минут, чтобы убедить Эла, что я не ввяжусь ни в какое опасное предприятие. Потом я смогла собрать свои вещи и уйти. Я ехала домой, странно обрадованная и возбужденная своим открытием. Войдя в дом, я обнаружила Питера и Руби, ушедших с головой в художественный проект, который включал в себя разбрызгивание пурпурного блеска по кухонному полу. Я собралась отругать обоих за устроенный бардак, но тут Руби протянула мне лист бумаги, покрытый блестками и разрисованный восковыми мелками.

— Посмотли, мама, Тут написано: «Я люблю тебя, мама, ты самая класивая».

У меня на глазах выступили слезы, и мы с Питером широко улыбнулись друг другу поверх головы Руби. Иногда это так внезапно накатывает. Кто этот удивительный человечек, носящийся по нашему дому, и что именно мы сделали, чтобы заслужить ее? Как я вообще могла думать о том, чтобы оставить это восхитительное создание и вернуться на работу?

Глава 4

В тот вечер мы с Питером и Руби отправились пообедать в итальянский ресторан «У Джованни», где бывали регулярно. Как обычно, сам Джованни поздоровался с нами, сгреб Руби в охапку и отнес на кухню, где ее могли приласкать и побаловать его брат, шеф-повар, и мать, милая пожилая женщина в длинном черном платье, чья работа, по всей видимости, состояла в том, чтобы критиковать своих сыновей и кормить мою дочь кусочками каноли.[8] Мы с Питером сели за наш обычный столик в углу рядом с кухней и заказали бутылку минеральной воды. Джованни узнал, что я беременна, раньше моей собственной матери. Он вычислил это в тот вечер, когда мы отказались от нашей обычной бутылки «Пино Нуар» и попросили взамен бутылку итальянской газированной воды.

— Я закажу пасту с соусом из моллюсков, — сказал Питер.

— Именно это я хотела. Закажи что-нибудь еще.

— Знаешь, Джулиет, мы оба можем заказать одно и то же. От этого не умирают.

— Нет уж, не приведи Господь. Вот в чем разница между вами, белыми англосаксами, и остальным миром. Если два человека обедают вместе, они не могут заказать одно и то же. В чем смысл дележки, если мы закажем одинаковое?

— А что, если я не хочу делиться?

— Тогда тебе надо было жениться на Маффи Фитцпатрик из теннисного клуба, а не на Джулиет Эпплбаум из магазина деликатесов.

Я мило улыбнулась мужу и потянулась за кусочком хлеба, который он положил на свою тарелку в качестве иллюстрации.

— Закажи моллюсков. Я закажу «Араббиату». И мы поделимся.

Питер улыбнулся и отобрал свой хлеб назад.

— Ну, Джулиет, что мы будем делать с детским садом?

В следовательском угаре я совершенно забыла, что именно вовлекло меня в историю с Хетэвей.

— Господи. Я не знаю. Мы даже не прошли собеседование в «Кругу детей» или «Первом пресвитерианине». Может, просто забудем об этом? Разве детям обязательно ходить в садик? Погоди, у меня гениальная идея! Мы станем учить ее дома!

— Отлично. Я так и вижу, как ты это делаешь. Так и вижу, как ты разрабатываешь аккуратные планы занятий с разноцветными графиками и наклейками, одновременно делая домашнее папье-маше и склеивая диораму, иллюстрирующую жизнь ранних колонистов. И все это с младенцем на груди. Как на тебя похоже, Джулиет.

Я пронзила супруга взглядом.

— Ладно, может, я не самая терпеливая мать на свете, и, возможно, я никогда не рисовала пальцами, не играла с глиной для лепки, не делала модель Эйфелевой башни из палочек от эскимо, но неужели ты думаешь, что я не смогу годик с этим справляться?

Он зло посмотрел на меня.

— Как прошел обед с Марлой? — спросил он, меняя тему.

— Нормально. В контору снова ищут сотрудников.

Питер поднял брови.

— Нет, нет. Я и не думаю возвращаться. Я на восьмом месяце, как я могу вернуться?

— Но ты ведь хочешь.

Питер пытался сделать вид, что ему все равно, вернусь я на работу или нет. Но я-то знала, как ему нравится, когда я дома. Никакого сексизма, скорее, эгоизм. Ему нравится, что я рядом. Ему нравится знать, что мы можем внезапно сорваться с места и уехать в Париж, на Гавайи или в Уттар-Прадеш, хотя на самом деле мы никогда не срывались в место более захватывающее, чем «Домашнее Депо».[9]

— Нет, — ответила я быстро. — Не совсем. В смысле, я не против делать что-нибудь несколько часов в неделю, но я определенно не заинтересована в полном рабочем дне.

— Ну и отлично. Я боялся, что тебе становится скучно.

— То, что я иногда скучаю и то, что я не супермама, которая умеет рисовать и все на свете делать руками, еще не значит, что я хочу вас бросить. Мне нравится сидеть дома. Правда. Ужасно нравится.

Может, мне удастся убедить себя, если я буду произносить это достаточно часто.

Похоже, мне удалось успокоить Питера, и я решила воспользоваться преимуществом, полученным от проявленной доброй воли.

— Я нашла кое-что интересное о нашем приятеле Брюсе ЛеКроне.

— Джулиет, — его расположение духа оказалось не таким податливым, как я думала. — Кажется, мы решили, что ты оставишь это в покое.

— Мы ничего не решали. Это ты решил. И, в конце концов, я ничего и не делаю. Я просто проверила, нет ли у него приводов в полицию.

— Мне кажется, это значит, ты что-то делаешь, — Питер выглядел сердитым.

Я ничего не сказала, но видела, что любопытство постепенно берет над ним верх.

— И что, есть?

— Что, прости? — сказала я с невинным видом.

— ЛеКрон. Есть у него привод?

— Ах, так тебе интересно?

— Ладно, не говори, — он нахмурился и принялся тщательно изучать меню.

— Его признали виновным в оскорблении действием.

— В оскорблении действием?

— Ну знаешь, жену бил.

— Ничего себе! — воскликнул Питер.

— Я то же самое сказала. Все-таки я на верном пути.

Питера одолели сомнения.

— То, что он бил жену, еще не значит, что он убил Абигайль Хетэвей.

— Может, и нет, но это значит, что он способен на насилие. Кстати, я думаю, что речь о его бывшей жене. Обвинение вынесли семь лет назад, и, если он не женился на нынешней миссис ЛеКрон, когда она училась в средней школе, то думаю, бил он другую женщину. Хотя, возможно, и эту избивает. Ты не заметил у нее синяки?

— Не увлекайся, Джулиет. Согласен, это не делает ему чести, но вряд ли может служить доказательством убийства.

Питер налил немного оливкового масла на тарелку для хлеба, окунул туда ломтик и откусил.

— Все же, полагаю, мы должны сообщить в полицию о том, как он обошелся с Хетэвей.

— Ты читаешь мои мысли, любимый.

Я потянулась к нему и вытерла салфеткой масло, капавшее с его подбородка.

В ту же минуту Руби прибежала с кухни, перемазанная шоколадом.

— Джузеппе сделал мне «большой альфледо». Можно?

— Конечно, солнышко, — сказал Питер. — Но только если ты дашь мне откусить.

— Нет, папочка. «Альфледо» сегодня только для меня и мамы. Да, мама?

— Да, детка, — сказала я, слегка удивляясь тому, что Руби решила поделиться со мной, а не с Питером. Если ей приходилось выбирать между нами, она никогда не выбирала меня.

Питер повернулся ко мне:

— Ты хочешь, чтобы я позвонил в полицию вместо тебя?

— Конечно, нет. Я это раскопала, мне и звонить. И я бы задала им несколько вопросов насчет расследования.