Алистер Маклин - Дорога пыльной смерти Страница 6

Еще две недели спустя в Германии на гонках Гран При - пожалуй, самых трудных из всех гонок в Европе, на которых Харлоу был общепризнанным лидером, - настроение уныния и подавленности, словно грозовая туча, окутало станцию обслуживания "Коронадо". Это было почти физически ощутимо - будто эту атмосферу можно было пощупать руками.

Гонки уже заканчивались, и последний их участник исчез за поворотом, уходя на последний круг, чтобы остановиться затем на станции обслуживания. Мак-Элпайн глядел куда-то сквозь Даннета и о чем-то тягостно размышлял. Даннет, почувствовав этот взгляд, опустил глаза и прикусил нижнюю губу. Мэри сидела рядом на легком складном стульчике. Ее левая нога была в гипсе, к спинке стула стояли прислоненные костыли. Она сжимала в руке блокнот и секундомер и, едва сдерживая слезы, покусывала карандаш от досады, не умея скрыть обуревавших ее эмоций. Позади выстроились Джекобсон, два механика и Рори. Джекобсон, должно быть, прилагал немало усилий, чтобы придать своему лицу безразличное выражение, и тем не менее оно то и дело искажалось злобной гримасой. Рыжие близнецы Рэфферти были образцом покорности, а на лице Рори застыла маска холодного презрения.

- Одиннадцатое место из двенадцати финишных! Вот так водитель! Чемпион мира - действительно ему есть чем гордиться, так я считаю.

Джекобсон поглядел на него задумчиво.

- Месяц назад он был для вас кумиром, Рори.

Рори глянул искоса на сестру. Она, все такая же поникшая, покусывала карандаш. Слезы застилали ее глаза. Рори перевел взгляд на Джекобсона и произнес:

- Так это было месяц назад.

Светло-зеленый "коронадо" подкатил к станции обслуживания, затормозил и остановился, тарахтенье двигателя смолкло. Николо Траккиа снял шлем, достал большой шелковый платок, вытер им свое рекламно-красивое лицо и принялся снимать перчатки. Он выглядел, и вполне резонно, довольным собой, потому что финишировал вторым, уступив всего на корпус лидирующей машине. Мак-Элпайн подошел к нему, одобрительно похлопал по спине.

- Прекрасный заезд, Никки. Ваши лучшие показатели - и еще на таком тяжелом маршруте. Взяли три вторых места из пяти. - Он улыбнулся. - Знаете, я начинаю думать, что мы сделаем из вас настоящего гонщика.

- Дайте мне время! Уверяю, Николо Траккиа не гонялся еще по-настоящему, сегодня он просто попытался улучшить ход одной из тех машин, которые наш шеф-механик ломает между гонками. - Он улыбнулся Джекобсону, и тот ответил ему тем же: несмотря на разницу натур и интересов, между этими двумя людьми существовало что-то общее. - Итак, когда мы через пару недель доберемся до гонок по Австрии на Гран При, я рассчитываю вас разорить на пару бутылок шампанского.

Мак-Элпайн опять улыбнулся, но ясно было, что виновник этой вынужденной улыбки вовсе не Траккиа. За один этот месяц Мак-Элпайн, который был всегда представительным человеком, заметно сдал, похудел, лицо его осунулось, морщины стали глубже, в импозантной его шевелюре прибавилось серебра. Трудно было представить, что такая драматическая перемена произошла с ним из-за внезапного и неожиданного падения его суперзвезды, но в существование других причин верить было еще труднее.

- Мы не должны забывать, - сказал Мак-Элпайн, - что в Австрии в гонках на Гран При будет выступать и настоящий австриец. Я имею в виду Вилли Нойбауэра, вы, надеюсь, не забыли о нем?

Траккиа остался невозмутимым.

- Возможно, Вилли и австриец, но гонки на Гран При в Австрии не для него. Его лучший результат - четвертое место. Я же второе место держу уже два последних года. - Он взглянул на еще один подошедший к станции обслуживания "коронадо", затем снова посмотрел на Мак-Элпайна. - И я знаю, кто придет там первым.

- Да, я тоже знаю. - Мак-Элпайн не спеша повернулся и пошел осматривать другую машину, из которой вылез Харлоу. Держа шлем в руках, тот поглядел на автомобиль и огорченно покачал головой. Когда Мак-Элпайн заговорил, то в голосе и в лице его не было ни горечи, ни гнева, ни осуждения.

- Ну, ладно, Джонни, не можешь же ты всегда выигрывать.

- Могу, но не с такой машиной, - сказал Харлоу.

- Что ты имеешь в виду?

- Нет силы в моторе.

Подошедший Джекобсон с бесстрастным лицом выслушал претензии Харлоу.

- Прямо со старта? - спросил он.

- Нет. Ни в коем случае не принимайте это на свой счет, Джек. Знаю, что вы тут ни при чем. Чертовски странно: мощность то появляется, то исчезает. В какие-то моменты я выжимал из мотора все, что можно. Но не очень долго. - Он повернулся и снова мрачно-изучающе оглядел машину. Джекобсон поглядел на Мак-Элпайна, и тот ответил ему быстрым всепонимающим взглядом.

Уже в сумерках на опустевшем гоночном треке, когда ушли последние служители, Мак-Элпайн, одиноко и отрешенно, засунув руки глубоко в карманы габардинового пиджака, недвижно, в глубокой задумчивости стоял возле павильона обслуживания "Коронадо". Однако он не был так одинок, как ему могло показаться. В стороне от обслуживающей станции "Гальяри", за углом, притаилась еще одна фигура, в черном обтянутом пуловере и черной кожаной куртке. Джонни Харлоу обладал исключительной способностью оставаться неподвижным долгое время и нередко этим пользовался в нужный момент. Сейчас на треке все казалось безжизненным.

И вдруг послышался рокот мотора гоночной машины. С включенными огнями показалась она на расстоянии, сделала вираж и, притормозив у пункта "Гальяри", остановилась возле станции обслуживания. Джекобсон выбрался наружу и снял шлем.

- Итак? - спросил Мак-Элпайн.

- Чертовщина все, что было сказано о машине. - Его тон был безразличным, но в глазах светилась ярость. - Она летит птицей. Ваш Джонни слишком впечатлительный человек. Здесь нечто другое, чем просто водительский просчет, мистер Мак-Элпайн.

Мак-Элпайн колебался. Тот факт, что Джекобсон отлично, с прекрасной -профессиональной сноровкой прошел круг, еще ни о чем не говорил, ибо он никогда не смог бы идти на таких скоростях, на каких ходят настоящие гонщики. И естественно, он не мог развивать такие сверхскорости на "коронадо", с какими ходил Харлоу. Мотор мог также давать сбои и тогда, когда предельно нагревался, а сейчас такого тоже не было, ибо Джекобсон сделал всего один круг. А может быть, скоростные и очень капризные гоночные двигатели стоимостью до восьми тысяч фунтов вообще очень своенравные создания, которые по собственной прихоти могут приходить в расстройство и восстанавливаться без всякого вмешательства людей? Джекобсон посчитал молчание размышляющего Мак-Элпайна за полную солидарность с ним.

- Вы тоже пришли к такому выводу, мистер Мак-Элпайн? - спросил он.

Мак-Элпайн не ответил на его слова ни согласием, ни несогласием.

- Оставьте пока машину. Мы пошлем Генри и двух парней с транспортером забрать ее. А пока идемте-ка обедать. Мы заработали это. И выпивку. Стаканчик не помешает. Слишком много накопилось всего за последние четыре недели.

- Не буду возражать, мистер Мак-Элпайн.

Голубой "остин-мартин" Мак-Элпайна дожидался их возле самой станции обслуживания. Молча сели они в него и поехали по треку. Шум мотора постепенно стих.

Харлоу проводил машину взглядом. Если его и тревожили выводы Джекобсона или возможная поддержка этих соображений Мак-Элпайном, то это никак не отразилось на его поведении. Он спокойно подождал, пока машина скроется в сумерках, огляделся вокруг и, убедившись в полном безлюдье, направился к станции обслуживания "Гальяри". Здесь он открыл парусиновую сумку, висевшую на плече, достал карманный фонарик с меняющимся стеклом, молоток, отвертку, слесарное зубило и разложил все это на крышке ящика. Вначале он осветил фонариком ящик и станцию обслуживания "Гальяри". Одно движение рычажка - и белый свет заменился темно-красным. Харлоу взял в руки молоток, зубило и принялся за работу.

Большая часть ящиков и коробок не были закрыты, ибо в них не хранилось ничего из того, что могло заинтересовать даже самого неприхотливого вора, взгляд его просто запутался бы в этой коллекции частей двигателей, гаек и других предметов, вполне понятных только знатоку. Если бы вор и взял что-то отсюда, то наверняка не смог бы этим воспользоваться. Те же несколько ящиков, что Харлоу пришлось распечатать, он открывал чрезвычайно осторожно.

Медлить было нельзя, и Харлоу осмотрел их за минимальное время. Тем более что он, очевидно, знал о что ищет. В некоторые ящики и коробки он просто заглянул, на другие тратил не больше минуты, и через полчаса он уже закрывал все проверенные ящики и коробки, стараясь не оставлять при этом каких-либо следов. Потом он сложил в сумку молоток и другие инструменты, сунул туда же фонарик и, словно растворившись во тьме, покинул станцию обслуживания "Гальяри". Харлоу редко проявлял эмоции, поэтому и сейчас невозможно было понять, удовлетворен ли он результатами своих поисков.

Четырнадцать дней спустя Николо Траккиа получил, как и предполагал Мак-Элпайн, свой большой приз - предмет вожделений всей его жизни. Он выиграл Гран При в Австрии. Харлоу, на которого, впрочем, никто и не надеялся, не выиграл ничего. Более того, он даже и не добрался до финиша, он, можно сказать, лишь начал гонку, сделав на четыре круга больше, чем в Англии, где вообще сошел с первого же круга.